Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своем родном краю, где она работала батрачкой, Дарья слыла умелицей «снимать сглаз», наговаривать женщинам детей и лечить разного рода болезни, но также умела заставить своих врагов считаться с собой. Все население почитало и боялось ее, видя в ней настоящую колдунью, которых, увы, в наши дни уже не встретишь. Когда она впадала в транс, ее надо было связывать толстыми веревками, потому что она крушила все вокруг. В отличие от Мити Колябы, она не издавала бессвязных звуков, а выкрикивала жуткие ругательства и проклятия. Все слушали каждое ее слово с почтительной боязнью, потому что она вела себя настолько безумно, что это было явным проявлением небесной силы, даруемой настоящему пророку и чудотворцу.
Как раз в то время, когда Дарью Осипову привезли в Царское Село, где она своими жуткими криками напугала несчастную императрицу, и произошло «чудо» – на свет появился цесаревич. Поскольку незадолго до того был канонизирован Серафим Саровский, мнения разделились: кого следует благодарить за счастливое событие, Серафима или безумную Дарью Осипову?
Императрица настолько привыкла к этим чудотворцам, что не ограничивалась просьбой их о помощи в осуществлении самых заветных желаний, она, как, впрочем, и император, требовала поддержки этих магов и блаженных в государственных делах. Уже Филипп консультировал ее по различным важным вопросам, а позднее, в сложных обстоятельствах, царь просил «совета» у Мити Колябы. Во время войны с Японией император просил его вмешательства, чтобы своими молитвами он избавил армию от поражения. В 1906 году Николай вновь прибег к помощи этого блаженного. Свидетельство этого мы находим в его «Дневнике».
Во время первых заседаний Первой Думы в Царском Селе находился новый «маг и политический ясновидец» Антоний, преемник Дарьи Осиповой. После него были другие странники, другие блаженные, у которых просили «просветленных советов» по политическим делам.
В этом колдовстве все большую роль играл национальный элемент. Однако некоторое значение приобрел маг Папюс – французский гинеколог Анкосс. Он уже приезжал в Санкт-Петербург в 1900 году и поддерживал дружеские контакты с Филиппом. После долгого отсутствия он вернулся в октябре 1905 года, призванный императором, растерявшимся в разгар революции. Царские советники не знали, какую линию поведения следует избрать правительству: то ли идти на уступки протестующим, то ли, напротив, игнорировать их. В этих обстоятельствах Николай прибег к помощи мага Папюса; тот вызвал дух Александра III, которому царь задал несколько вопросов. И в конце концов, не без влияния этих событий, Николай II решился поставить подпись на указе о созыве Думы.
Наиболее примечательным среди персонажей этого рода при императорском дворе определенно был «доктор тибетской медицины» Бадмаев, который намного превзошел всех национальных ясновидящих и магов, приходивших в Царское Село.
Все прочие чудотворцы, блаженные и колдуны становились необычными существами лишь под «святым влиянием», одним словом, во время припадков; все остальное время они ничем не отличались от простых смертных и были обыкновенными калеками или слабоумными. Приходилось ждать, пока благодать снова посетит их, чтобы увидеть проявления их «чудесной силы».
Таланты тибетского мага Бадмаева были совсем иными и проистекали из весьма примечательной науки. Речь в данном случае не шла ни о случайности, ни об оккультных сеансах, ни о нервных припадках. Эта «таинственная наука» укрепилась и углубилась на протяжении веков, передавая «высокие традиции тибетской мудрости». На своей монгольской родине сам Бадмаев был посвящен в тайны магии и чудес. Он был способен в любой момент видеть скрытые силы судьбы и управлять ими по своей воле. При царском дворе его считали одним из последних «мудрецов Востока», и внимания и почтения он получал намного больше, чем все прочие эфемерные чудотворцы.
Царь очень ценил его политические советы и мудрые слова. Бадмаеву не было нужды вызывать дух Александра III, когда речь заходила о том, чтобы решить сложную проблему. Он искал решение в себе, в своем огромном опыте и своих универсальных познаниях в политике; кроме того, он был знаком со всеми тонкостями азиатской дипломатии. В своих советах царю он соединял магию с собственной ловкостью, поскольку его взгляд безошибочно схватывал одновременно «внутренний свет» вещей, их реальный вид и их практическое значение.
Таким образом, пока чудотворцы постепенно отодвигались в сторону и вынуждены были один за другим бесславно удаляться, Бадмаев сохранил доверие и уважение императора до самого падения режима. Долгая череда пророков и блаженных не помешала тибетскому магу с его уппеланде и белым тюрбаном стать очень важной персоной. В политической истории был момент, когда все находились в зависимости от него: государи и высшие чиновники, все принимали важные решения после того, как прибегали к подсказкам «мистической науки».
Этот странный человек был бурятом, уроженцем окрестностей озера Байкал, и вырос в степях. Он учился в гимназии в Иркутске, потом в Санкт-Петербургском университете, где изучал китайский и монгольский языки. Тогда-то он и перешел в православие и сменил свое бурятское имя Жамсаран на русское Петр Александрович. Его крестным отцом стал император Александр III, узнавший о намерениях молодого человека. Эта императорская милость обеспечила ему постоянный доступ ко двору и право писать монарху напрямую.
В 1875 году, по завершении учебы, он был принят на государственную службу и до 1893 года занимал штатную должность в Министерстве иностранных дел. Одновременно он читал лекции по монгольскому языку в Санкт-Петербургском университете. Также ему было доверено несколько миссий политического характера, в которых требовалось глубокое знание обычаев и нравов Восточной Азии. В «Дневнике» Николая II часто встречаются записи на этот счет, например: «После завтрака имел продолжительный разговор с Бадмаевым о делах Монголии».
Во время Русско-японской войны Бадмаев был направлен на родину с заданием склонить на сторону России монгольских вождей; чтобы завоевать их расположение, в его распоряжение была передана сумма в двести тысяч рублей. Он выполнил миссию с большой ловкостью и замечательным успехом, хотя завистники утверждали, что его аргументы ничего ему не стоили, а те двести тысяч он положил в свой карман.
Жамсаран Бадмаев уверял, будто овладел таинственными теориями тибетской магии в отцовском доме. Эта наука – давнее семейное достояние. Его брат Сультим тоже занимался восточной медициной и держал в Петербурге с 1860 года тибетскую аптеку, у которой, впрочем, была очень маленькая клиентура. В этой аптеке Петр Александрович Бадмаев начал свою практику, и благодаря ему торговля пошла очень хорошо.
Через некоторое