Шутки судьбы - Виталий Бодров

При этой мысли, в сердце варвара будто вонзили раскаленную иглу. Пряча мокрые глаза (мужчине не гоже показывать слезы), он приложился к бурдюку, потом передал его юному магу. Кажется, его Талем зовут.

— Эльфийское, — одобрил тот. — Неплохое вино. Ты, кажется, Нанок?

— Он самый, — признался варвар. — Из Кассарада я.

— Что-то слышал, — отозвался уже Боресвет. — Это горы такие, да? Надо будет заглянуть как-нибудь. Давно гор не видел, все степи да равнины.

— А я вот моря не видел, — пожаловался Таль. — Вообще никогда. Столько о нем рассказывают, вот бы взглянуть хоть раз…

— Лучше один раз увидеть, — согласился воин. — А еще лучше, в натуре, два раза и искупаться. Вот ты, Нанок, море видел?

— Видел, — варвар с удивлением почувствовал, что может уже не только дышать, но и разговаривать. Молодцы все-таки эти двое, не лезут утешать, не дают советы, просто сидят рядом и разговаривают о море. — Даже плавал на галере когда-то.

— Небось, пиратствовал? — усмехнулся Боресвет. — В натуре, подходящее занятие для воина. Я тоже вот когда-то…

Он глотнул вина, и начал рассказывать длинную историю о своих похождениях. Нанок кивал головой, чувствуя, что наконец-то засыпает. Глаза слипались, тело было вроде как чужое. Подействовало ли вино, или усталость после битвы, или спокойный голос гардарикца, но варвар растянулся у костра во весь свой немаленький рост и заснул.

— Не буди его, — шепотом предостерег Боресвет Таля. — Пусть поспит. Девчонку у него убили, он тут всю ночь просидел у огня, ни с кем не разговаривая. Учитель ваш пытался его успокоить, так чуть топором по башке не получил. Пусть поспит, душевные раны только сон и лечит. И вино еще, может быть.

Таль промолчал. Варвара было жаль, этот могучий жизнерадостный чужеземец сейчас был бледной тенью себя самого.

— Чем и плохо быть счастливым, — негромко сказал Боресвет. — Что когда счастье свое теряешь, жизнь становится адом.

— А если не теряешь? — спросил Ларгет.

— Рано или поздно все равно теряешь, — вздохнул воин. — Не бывает вечного счастья. И вечной любви тоже не бывает… В сказках, разве что…

Лани вышла из башни. Занятые своим делом эльфы не обратили на нее ноль внимания, что, в общем-то, довольно обидно. А вот собачий щенок их отчего-то крайне заинтересовал. В принципе, ничего удивительного, эльфы зверушек любят, и те им частенько отвечают взаимностью, причем не только в гастрономическом плане. Однако причина неожиданного интереса к щенку крылась в другом.

— Гончая Тьмы! — перепуганным фальцетом заверещал какой-то эльф. Вообще-то, голоса у эльфов что надо, им бы в опере петь, так что как же сильно надо было перепугаться, чтобы этак вот петушком заголосить.

— Уничтожь ее! Немедля! — это уже другой эльф сделал попытку установить общение. И для облегчения переговоров натянул лук.

— Вот уж нет! (это наиболее литературный пересказ ответа Лани). Не знаю я никаких Гончих Тьмы, а щенка обижать не дам!

— Ты не понимаешь! Это же — исчадье Мрака, квинтэссенция некромантии! Он — абсолютное зло, тварь Великой Тьмы…

— Сам ты… тварь, — обиделась Лани. — Он маленький и беззащитный щенок, а не то, чем вы тут его обзываете. Кыш отсюда, остроухие, не то я за себя не отвечаю!

Кышать с дороги эльфы явно не собирались. Более того, еще несколько уже налаживались к стрельбе, доставая свое грозное дальнобойное оружие. Лани беспомощно оглянулась по сторонам. Как на зло, никого нет из своих, а явно свихнувшиеся эльфы готовы и ее нашпиговать стрелами заодно со щенком. И как, интересно, отбиваться, если обе руки заняты? Одно она знала точно — погубить щенка она им не даст.

— Что здесь происходит? — Мастер Лур подоспел, как всегда, вовремя. Такая уж у магов особенность — всегда поспевать вовремя… или не поспевать вовсе, если уж совсем ломы и никакого желания.

— Щенок Тьмы, — коротко сказал эльф, и тут же понял, что сказал что-то не то. Пришлось добавить. — То есть, Гончая Тьмы, только маленькая.

— Интересно, — судя по выражению лица, маг не соврал, ему и впрямь было интересно. Впрочем, можно ли что-то твердо утверждать, имея дело с магами?

Учитель, он же Мастер Лур, подошел к Лани, и внимательно осмотрел щенка. Тот заскулил обрадовано и полез общаться. Маг протянул ему открытую ладонь, щенок тут же приложился к ней языком. Недовольно фыркнул, видимо, магические ладони не соответствовали его эстетическим представлениям.

— Щенок Гончей Тьмы, крайне интересно. Я слышал, они рождаются маленькими, а потом за неделю взрослеют. За это время создавший его некромант дрессирует и накладывает на него свою матрицу. После чего Гончая служит ему верно и преданно.

— Это тварь Тьмы, — неуверенно сказал кто-то из эльфов. — Не должно ей жить на свете…

— Сейчас это обычный щенок, — резко ответил маг. — Да, он создан из Тьмы, но он свободен пока и от добра и от зла. А уж что из него получится — от нее зависит.

Он кивнул Лани, и девушка, прижав щенка к груди, скользнула мимо эльфов. Сердце ее отчаянно стучало, и малыш затих, прислушиваясь к новому звуку. Пристыженные эльфы неохотно убирали луки в чехлы. Лани обернулась к ним:

— А еще светлые… Стыдно, господа эльфы!

И, отпустив эту последнюю шпильку, девушка с достоинством удалилась. А какого Блина! Еще миг, и эти перепуганные придурки стрелять бы начали. Причем, скорее всего, без промаха, как эльфам и полагается. Нет, ну это надо же!

Бол проснулся от негромкого разговора где-то рядом и сразу навострил уши. Спал он довольно крепко, и если уж просыпался, то только для того, чтобы послушать что-то важное. Для всего остального просыпаться вовсе не стоило.

— …завтра отправляемся в школу, — он опознал голос Таля.

Ага, значит друг-приятель очнулся от смерти живым и здоровым. Надо сказать, что когда Ларгета принесли окровавленным и бездыханным, Бол ревел в голос и порывался пробиться к телу. Как впрочем, и Лани. Причем девчонке, в отличие от него, это удалось. Правда, трое эльфов приобрели полосатый оттенок лица после ее когтей. У него, у Бола, когтей не было, а потому и результаты были куда скромнее. Вдобавок, те же эльфы, что стеснялись слегка врезать девушке, с Болом особо не церемонились, и пару-тройку пинков он заслуженно получил. Впрочем, быстро подошла Тиллатаэль и успокоила обоих. Да, дескать, будет жить. Недолго, конечно, и мучительно, но будет. Впрочем вы, люди, все так живете — недолго и мучительно. А он, может, вас обоих вместе взятых переживет, потому как показал себя крутым магом. Так что — отойдите и не мешайте.

Надо сказать, лечить эльфийка умела. Вмиг залатала раны, но на этом не успокоилась. Сев у обнаженного тела Таля (Лани, паршивка такая, так и пялиться, куда не надо, пользуясь бессознательным состоянием его друга), она начала делать странные движения руками и что-то напевать при этом на эльфийском. К разочарованию Бола, желавшего на халяву разжиться свеженьким эльфийским заклинанием, слов он не понял, потому как эльфийский почти не знал. Вдобавок, если бы запел он, бедняга Таль окончательно слетел бы с копыт. Если отсутствие слуха считать талантом, то Бол владел им в совершенстве.

Но теперь Ларгет, похоже, окончательно оправился. В смысле, от раны. В порядке, то есть. А с кем же это он, интересно, разговаривает?

— Может, и поеду, — ага, это Боресвет. Сомнений в голосе хоть отбавляй. Не особо он, видать, в школу рвется. Наверное, имел уже в детстве печальный опыт.

— Да тебя же никто там не заставляет остаться, — уговаривал Таль. — Посмотришь, с Мастером Коэто поговоришь. Такого воина, как он, еще поискать. Уж в Квармоле точно не найдешь, за Гардарики вашу не поручусь.

— Да? — в голосе воина появился интерес. — Что ж… Децил поглаголить я не прочь. Глядишь, и новому, в натуре, чему научусь. Все лучше, чем домой-то возвращаться.

— Почему? — полюбопытствовал Таль. Вовремя, надо сказать, полюбопытствовал, еще миг — и Бол сам бы спросил. Жутко интересно ведь, отчего это ему домой не хочется.

— Ты, пацан, женат когда-нибудь был? — вопросом ответил Боресвет.

— Нет, — озадаченно ответил Ларгет.

— Поперло тебе, в натуре. А я, тормоз гнилой, попал по жизни. Теперь не отмажешься, хоть кипятком в две струи писай. Рюхаешь, пацан?

Таль озадаченно рюхал. То есть, думал и понимал. Бол решил взять себе на заметку — женятся одни дураки. Хотя, возможно, женятся они еще будучи умными, а дураками становятся после. Надо бы это проверить экспериментально. Например, на Тале. Его, конечно, жалко, но все же не так, как самого Бола. Вдобавок, и подруга у него уже вроде как есть.

— То есть, жена тебя там ждет? — сообразил Ларгет. — Вот почему ты на мир посмотреть поехал? Чтобы домой не возвращаться?

— Угу, — мрачно ответил Боресвет. — Не знаю, как тут у вас, а у нас в Руси Голуньской развод законом чисто не предусмотрен. В Домострое так и записано, хрен с маслом — пожалуйста, а вот развод — ни-ни. В натуре, братан, так и сказано. Второй раз моя кикимора меня уже из дома не отпустит. Дура-дурой, а не отпустит. Так и придется до смерти не на мир, а на жену глядеть. Да я себе лучше буркалы выколю, в натуре!