Воздушный путь - Игорь Сикорский

Во время предыдущих полетов на корабле обычно находилось до 10-ти более пассажиров. На этот раз было решено, чтобы не было никого лишнего. Должны были отправиться в путь всего только 4 человека, составлявшие экипаж «Ильи Муромца». Это были капитан X. Ф. Пруссис, в качестве пилота, лейтенант Г. И. Лавров, в качестве пилота и штурмана, механик В. С. Панасюк, в качестве машиниста, и я, в качестве пилота и капитана построенного мною воздушного корабля[ 75 ]. Было решено отправиться в путь в ночь с 16 на 17 июня. Участники полета еще накануне доставили свой багаж и чемоданы на корабль. Кроме всего, что было упомянуто, на корабль были взяты карты всего пути (10 верст в дюйме) и некоторое количество провизии. Еще заранее был внимательно проверен компас[ 76 ] и принята во внимание девиация[ 77 ].

В это время в Петрограде были «белые ночи», т. е. даже в полночь не было совершенной темноты.

Около 12 часов ночи на 17 июня участники полета и провожающие собрались на корпусном аэродроме. Воздушный корабль был уже выведен из ангара.

В час ночи, когда стало немного светлее и уже можно было различить полосу поля, по которой надо было разбегаться, стали запускать моторы. В ночной тишине шум двигателей казался еще более резким. Голубоватые языки пламени, вырывавшиеся из выхлопных труб, слегка освещали стены, окна кают и широкие верхние крылья «Ильи Муромца». Участники полета попрощались с провожающими и вошли в корабль. Я вошел последним, закрыл за собою входную дверь, прошел ощупью по темному коридорчику и через гостиную к своему месту за рулем; затем медленным движением рукоятки стал увеличивать газ двигателям. Моторы заработали сильнее; шум увеличился и вертевшиеся винты перестали быть видны. Но воздушный корабль стоял на месте, т. к. перед колесами его были заранее подложены бруски и, кроме того, около 25 человек крепко держали его за крылья. В каюте было темно. Стоявший сбоку лейтенант Лавров карманным фонариком освещал приборы, показывавшие число оборотов. По мере увеличения хода стрелки колебались и, наконец, установились, показывая примерно на 1150 оборотов в минуту.

Тогда, по данному из каюты знаку, люди, державшие аппарат за крылья, отпустили его и сами отбежали в стороны. Тяжело нагруженный воздушный корабль медленно перекатился через положенные перед колесами брусья и покатился по полю.

Через стекла передних окон нельзя было ничего разглядеть на темном поле, но вдали можно было различить группу деревьев. На нее примерно и надо было держаться во время разбега. Из-за темноты нельзя было видеть скорости движения. Но она совершенно ясно чувствовалась. Толчки под колесами корабля становились все слабее и слабее, наконец, прекратились совсем.

Чувствовалось только дрожание окон, стен каюты и, вообще, всего аппарата от работы двигателей. Из-за шума моторов говорить в каюте было совершенно невозможно. Но к этому все привыкли и отлично объяснялись знаками. Лавров светил от времени до времени своим фонариком на приборы. Когда альтиметр показал 50 метров (около 25 сажень высоты), корабль повернул, описал круг над тем местом, откуда он поднялся, и затем направился прямо на юг. Когда освещали альтиметр, то видно было, как медленно увеличивалась высота полета. Скорость держалась около 90 верст в час. Когда светили лампочкой, то в каюте становилось уютно и можно было разглядеть множество знакомых рычагов и приборов. Но зато уже ничего нельзя было видеть наружу, и корабль как бы становился слепым. Постепенно становилось все светлее и светлее, и из темной каюты можно было уже кое-что различить. Прошел первый час полета. За это время стало совсем светло. Корабль летел на высоте около½ версты. Ясный утренний воздух был чист и спокоен. Управление кораблем сделалось легким и простым. Направление полета держали по компасу, прямо на юг. Путь корабля был заранее нанесен на карту в виде прямой линии. Легко было, смотря на карту, определять, что в таком-то месте, верстах в пяти справа, должно показаться озеро, а в другом месте корабль должен пролететь над полотном железной дороги или над деревней и т. д. И действительно, с высоты было легко различить на земле все то, что было видно на карте. Участники полета проводили за рулем корабля по очереди по полчаса. Остальное время можно было быть совершенно свободным, т. к. ясная погода и полная тишина в воздухе делали совершенно ненужной какую-нибудь помощь пилоту. Временами делали проверку двигателей. Для этого приходилось вооружаться французским ключом и плоскозубцами, застегнуть наглухо кожаную куртку и затем вылезть на крыло и пробраться по очереди к работающим моторам. Очень сильный, прохладный ветер заставлял крепко держаться за стойки и проволоки. Но сразу позади двигателя было местечко, на котором ветра почти не было, т. к. двигатель рассекал воздух и позади него оставалось небольшое защищенное пространство. Красивое зрелище представлял с этого места воздушный корабль с его большим длинным корпусом, с рядом прозрачных окон, освещенный лучами ясного утреннего солнца. Широкие крылья казались неподвижными и, казалось, не было им причины держать в воздухе трехсотпудовую машину. Моторы все время работали прекрасно. Каждый осмотр показывал, что все с ними обстоит благополучно. Так проходил час за часом. Корабль постепенно достиг высоты в 1500 метров (1½ версты). Подниматься выше не было необходимости, поэтому моторам был немного уменьшен ход, так чтобы корабль оставался на той же высоте. Около 6 часов утра было решено позавтракать. Все кроме одного, оставшегося за рулем, собрались в уютной гостиной, уселись в удобных плетеных креслах за столом. На стол был поставлен горячий кофе в двух термосах и бутерброды. Корабль летел так спокойно, что можно было полный стакан кофе ставить на стол и он не разливался. Все было очень вкусным, кофе горячим, но все же мы поминутно отрывались, чтобы полюбоваться чудесным видом из окна воздушного корабля, спокойно плывшего на полутораверстной высоте. Корабль летел по прямому направлению на Витебск, тогда как железнодорожная линия Петроград-Витебск имела повороты и временами совсем отходила в сторону и была невидима, иногда же проходила близко и тогда ее можно было видеть на далекое расстояние, как ниточку, протянувшуюся среди пестрого ковра, каким сверху казались поля, озера и леса, над которыми пролетал аппарат. Уже несколько раз можно было различить поезда, казавшиеся длинной темной гусеницей, медленно ползшей по ниточке. Воздушный корабль быстро обгонял их. Так продолжался полет. Корабль все время шел совершенно спокойно, без малейшей качки, однако можно было легко определить, что он попал в полосу ветра, т. к. движение его относительно земли несколько замедлилось, хотя показатель скорости показывал те же 90 верст в час. Кроме того, корабль начало сносить немного в сторону. Однако все это было заранее предусмотрено нашим штурманом. По его указаниям пришлось лишь немного изменить направление полета и держать не прямо на Витебск, а несколько правее: ветер немного сносил аппарат влево.

Около 8 часов утра впереди корабля на земле показалось большое серое пятно. Это был город Витебск. Он стал виден, когда до него еще оставалось верст 25, т. е. еще более четверти часа полета. Решено было попытаться известить оставшихся в Петрограде о том, что полет идет благополучно и успешно. Быстро были составлены две телеграммы. Они были положены в небольшие металлические трубочки, заткнутые пробками с обеих сторон. На каждую трубочку был намотан узкий, но длинный кусок материи, конец ее был прикреплен к трубочкам. Когда трубочка выбрасывалась с корабля, материя развертывалась и долгое время, пока трубочка падала на землю, за ней виднелся длинный хвост из ярко-красной материи, благодаря которому ее можно было легко видеть и находить на земле. При каждой телеграмме были положены деньги на ее посылку. За время полета было послано несколько таких телеграмм, причем все они оказались найденными и были отправлены по адресам.

Когда корабль пролетал над Витебском, я поднялся на верхний балкон. Красивое и интересное зрелище представлял этот большой незнакомый город. Можно было легко различить улицы, церкви, площади, на одной из которых, видимо, был базар и было множество народа и повозок.

Любоваться этим всем пришлось недолго. В течение 2-3 минут воздушный корабль пролетел над городом и еще через несколько минут весь город казался вновь темным пятном на земле позади воздушного корабля, а внизу вновь расстилался красивый пестрый ковер полей, лесов и озер. Полет продолжался уже 8 часов. Скоро должна была показаться Орша. Там было предположено спуститься на землю, чтобы набрать новый запас бензина. Через небольшое время впереди корабля на земле вновь показалось темно-серое пятно, влево от него можно было различить узкую блестящую ленту с множеством извилин. Это и была Орша и верхнее течение Днепра. Вскоре корабль приблизился к городу и описал в воздухе один большой круг, чтобы выбрать место для спуска. Нетрудно было найти то поле, на котором был заготовлен бензин, т. к. на нем была положена полоса белого полотна аршин в 20 длиной. Как только удалось разглядеть поле, был дан малый ход двигателям, и корабль начал спускаться. На высоте½ версты было почти холодно. По мере приближения к земле становилось все теплее и теплее. Кроме того, на высоте 1½ версты было спокойно, тогда как на меньшей корабль попал в полосу воздушных течений и вихрей. Временами корабль довольно сильно бросало в сторону, вверх или вниз и при этом довольно сильно наклоняло. Но это все продолжалось недолго. Описав в воздухе последний круг, корабль опустился на узкую полоску поля. В этот полет «Илья Муромец» продержался в воздухе непрерывно в течение 8½ часов. Когда корабль остановился и все вышли вновь на твердую землю, был уже десятый час. Был жаркий летний день. Начали наливать бензин в баки корабля. Несколько больших бочек уже были запасены заранее. С этим всем пришлось довольно долго провозиться, т. к. налить в небольшие отверстия баков 65 пудов бензина было делом не скорым. Тем временем участники полета должны были давать ответы на множество вопросов, задававшихся со всех сторон любопытными зрителями, которых собралось довольно много. Не без труда удалось освободиться на некоторое время, чтобы измерить шагами и обойти поле, с которого надо было взлетать. Это была узкая полоса земли шагов 50 в ширину и шагов 400 в длину. Полоса имела некоторый уклон в одну сторону. Конец ее доходил до крутого склона, бывшего берегом Днепра. На противоположном берегу реки были расположены постройки предместья города. Выяснилось, что необходимо разбегаться именно в этом направлении.