Комедия книги - Иштван Рат-Вег

В 1643 году в Скандинавии была отпечатана анонимная листовка под названием «Dania ad exteros; de perfidia Sueco-rum».[151] Автора выследили и арестовали в Швеции.[152] Приговор звучал необычно. Преступнику предложили выбор: либо он свой пасквиль съест, либо ему отрубят голову. Голова оказалась сочинителю дороже желудка, и он выбрал съедение. Судьи проявили милосердие: брошюру было позволено есть не сырой, а сваренной в супе.

Так обычно обходились с авторами, которые нападали на нравственные принципы высокопоставленных особ. Хитрые властители почитали за более умное обречь автора на пожизненный позор, чем сделать из него мученика, послав его на плаху. Княжеской желчи давали пищу не только плебеи. Веймарский герцог Бернат не пощадил и императорского советника Исаака Фольмера, барона. Коли посмел писать барон перченые памфлеты против герцога, то пусть он сам их и съест, не жалуясь на пресность продукта. Горше всего пришлось Андреасу Олденбургеру в 1668 году. Под псевдонимом издал он книгу «Constantini Germanici ad Justum Sincerum Epistola de peregrinationibus Germanorum».[153] Любовь к истине побудила автора разоблачить любовные приключения одного немецкого князя. Имя сочинителя было раскрыто, и знаменитого юриста, пуританина-публициста привлекли к судебной ответственности. Олденбургер должен был съесть злокозненную книжку и в процессе съедания избиваем был кнутом.[154] Большего позора сочинители не испытывали. Истории известны, однако, и более бредовые наказания. Пьер Раме[155] был одним из наиболее образованных гуманистов XVI века. В двух своих сочинениях он напал на аристотелевскую схоластическую логику, оплотом которой была в те времена всемогущая Сорбонна. В научной дискуссии с Пьером Раме Сорбонна потерпела поражение. И тогда был издан королевский декрет, запрещавший распространение обеих книг. Такое случалось не впервые. Декрет касался, однако, и самого Раме. Под угрозой телесного наказания ему запрещалось впредь вызывать Парижский университет на публичные дискуссии. Но в жажде мщения Сорбонна этим не удовлетворилась. Провоцированный ею декрет шел дальше. Под угрозой телесного наказания Раме запрещалось чтение философских и логических сочинений. Венцом декрета была чудовищнейшая глупость всех времен: ученому запрещалось читать обе инкриминированные ему книги, написанные им самим.

7. КАТАЛОГИ НЕСУЩЕСТВУЮЩИХ КНИГ

Каталоги библиофил читает порою с волнением большим, чем сами книги. Глаза его пожирают гущу книжных заглавий столь же жадно, как некогда глаза работорговца быстро и алчно охватывали массу только что прибывшего свежего товара. Сколько всего нового, интересного, сколько давно искомых книг просятся в руки, верой и правдой обещая служить новому хозяину! А если он читает каталоги книг непродающихся, книжные заглавия действуют на него, как обольстительная улыбка прекрасной женщины, принадлежащей другому.

Знатоки психологии каталожного чтения придумали библиофильскую игру. Когда в шутку, когда в насмешку, когда просто так — из желания мистифицировать печатали они такие каталоги, которые щекотали фантазию читателя заглавиями несуществующих книг.[156]

Несуществующие библиотеки изобрел Франсуа Рабле. Насмешливый и всевидящий, не мог обойти он молчанием модные в те времена пышущие наукообразной спесью сочинения. Вот и выдумал Рабле библиотеку из заголовков один нелепее другого, якобы находящуюся в Сен-Викторском аббатстве,[157] и в вымышленном каталоге всласть поиздевался над всеми не нравящимися ему сочинителями. Эта убийственная сатира вряд ли будет ныне понятна без комментариев. Приведу один лишь пример того, насколько беспощадно было жало этого бесстрашнейшего и ядовитейшего из шмелей. Некий ученый по имени Пьер Тартаре захотел стяжать себе вечную славу нападками на Аристотеля, разгромными комментариями к произведениям великого греческого мыслителя. Рабле достаточно было беглого взгляда на окончания названий аристотелевских книг: «Логика», «Физика», «Метафизика» и т. д. — и в фиктивную библиотеку попала книга Пьера Тартаре под заглавием «Tarta-retus, de modo cacandi».[158] Автор был опозорен навеки.

У Рабле появилось множество подражателей. Идея выдумывать несуществующие библиотеки и книжными заглавиями высмеивать достойных того сочинителей будоражила фантазию и сама просилась на перо. Фишарт, переводчик Рабле, развил шутку. Он тоже выдумал подобный каталог под названием «Catalogus Catalogorum perpetuo durabilis».[159] Он высмеивал современные ему нелепые книжные заголовки, доводя их до гротеска. Например: «Анатомия блохи с приложением описания ловкого способа изготовления воскового оттиска блохи». Еще дальше пошел Тюрго, министр финансов при Людовике XVI. Книжные полки в своем рабочем кабинете продолжил он полками ложными, на которых стояли не настоящие книги, а изготовленные из дерева и позолоченные макеты книжных корешков с фантастическими заглавиями. Как и заглавия Рабле, в свое время они были понятны всем, а ныне уже требуют комментариев. Аббату Галиани, человеку острого, аналитического ума, например, Тюрго приписал произведение, называвшееся «Как следует усложнять простые вопросы». В лжебиблиотеке был представлен и филолог Ланге тремя огромными томами под общим заглавием «Карманный словарь метафор и сравнений». И так далее. Не буду продолжать, читатель и сам сможет поупражняться в изобретении веселых заглавий к ненаписанным произведениям известных ему писателей.

Летом 1840 года библиофильский мир был взволнован аукционом, обещавшим сенсации. Почта разносила отпечатанную брошюру под названием «Каталог небольшой, но чрезвычайно богатой библиотеки из наследства графа Форса. Аукцион состоится 10 августа 1840 года в городе Бенше (Бельгия), в конторе нотариуса Мурлона на Рю де л'Эглиз, дом номер 9». В брошюре подробно сообщались условия аукциона, после чего следовало описание библиотеки — всего 52 книги, все сплошь уникальные, все существуют только в одном экземпляре. Точное библиофильское описание книг было столь дразнящим, что у коллекционеров при чтении просто слюнки текли. Одна за другой следовали интереснейшие, слыхом не слыханные редкости. Барон Райффенберг, директор Брюссельской библиотеки, срочно обратился к министру с просьбой не упустить случай и приобрести из этой сокровищницы 18 томов для библиотеки. Министр изучил предложенный список и выписал деньги на приобретение большей части книг, но некоторые вычеркнул как не годящиеся для публичной библиотеки. Красный карандаш министра вычеркнул, например, книгу, значившуюся в каталоге под номером 48, заглавие и описание которой звучало так:

«Мои военные приключения в Нидерландах[160] с описанием крепостей, которые я взял. Напечатано в единственном экземпляре для личного пользования. Белей, в собственной типографии. Без года, 202 страницы. Переплетено в зеленую шагреневую кожу с позолоченными серебряными застежками».

По описанию, книга повествовала о любовных приключениях герцога де Линя. На приобретение такой книги, даже в одном экземпляре, государственная библиотека выделить денег, конечно, не могла. Однако неожиданно возникло и другое соображение: герцогиня де Линь поручила архивариусу Женевского университета поехать на аукцион и заполучить книгу любой ценой, чтобы, не дай бог, пикантные подробности из жизни ее отца не сделались достоянием чужих людей.

В каталоге был и «Corpus juris civilis»[161] в издании Эльзевиров, напечатанный по заказу голландского правительства в одном экземпляре и на коже. Согласно описанию, граф Форса приобрел эту книгу за 2000 голландских флоринов, а Ричард Хебер предлагал за нее недавно 1000 фунтов. Значился в каталоге и бесстыднейший памфлет на Людовика XIV по поводу перенесенной им операции вырезания опухоли в месте, которое не принято обозревать. По описанию, издание украшали и оскорбляющие его величество иллюстрации, одна из которых изображала соответствующую часть королевского тела, окруженную сиянием солнечных лучей. Голландский посол в Лондоне получил указание во что бы то ни стало выкупить другую фигурирующую в каталоге книгу ужасно богохульского и революционного содержания. Место издания: Арас; год издания: III год Республики. Название: «Евангелие гражданина Иисуса, очищенное от роялистских и аристократических идей и восстановленное санкюлотами по принципам истинного разума».

Библиофилы Бельгии, Франции и Англии завалили заказами печатника Ожуа, которому, согласно каталогу, был поручен сбор предложений. К началу аукциона были забронированы все гостиницы города Бенша. Роксберский клуб дал коллективную заявку. Волнение и сенсация были огромными.