Путь изгоя - Михаил Катюричев

Мэтр Арман, к которому я зашел после уроков, рассказал мне о Ларгосе ан-Тори. Этот примечательный человек жил лет пятьсот назад и был жутким затворником. О нем самом почти ничего не известно, но сохранилось довольно много его трудов по теории магии. Печати, о которых упомянул на занятии Арман, – это некий узор, создающий заклинание при наполнении его силой. Вся прелесть в том, что, наполнив печать ветра силой огня, мы все равно получим ветер. Сейчас эти принципы используются в основном при создании артефактов.

Я очень заинтересовался данной теорией, так как она давала мне шанс научиться классической магии. Мэтр думал примерно о том же. Мы попробовали несколько простых печатей из толстенной книги, которая, по уверениям куратора, была оригиналом рукописи самого Ларгоса. К сожалению, ничего не получилось, но мэтр все равно вручил мне этот толстенный талмуд с призывом не отчаиваться и прочитать более внимательно. Когда я уже собрался уходить, но-Шейн задал вопрос:

– Даркин, что ты будешь делать, если я все же добьюсь запрета на вышивку?

– Перестану носить мантии с вышивкой, конечно, – пожимаю плечами. – Я не собираюсь нарушать закон.

– Здравствуйте, мэтр Клавикус. Простите, что отвлекаю вас от работы.

– Ну что вы, мэтр но-Шейн, проходите, пожалуйста. Что привело вас ко мне?

– Мой подопечный.

– Даркин? Что он натворил на этот раз?

– Пришел на занятия в мантии с узором на спине. Узор напоминает какие-то странные крылья, состоящие из переплетающихся шипов. На мое требование убрать вышивку он начал ссылаться на правила внутреннего распорядка, который подобное якобы не запрещает. По его словам, изменить устав можно только с разрешения архимага и ученого совета.

– Так вот к чему была вся эта возня с книгами! – увидев непонимание в глазах собеседника, Клавикус пояснил: – Он тут позавчера весь день проторчал, штудируя различные правила, уставы и предписания. Нужно бы перепроверить, но боюсь, это не даст результата. Если я не ошибаюсь, Даркин изучил даже типовое задание для мастерской на пошив мантий. То, где указывается цвет, фасон и прочее. До мельчайших деталей. Очень обстоятельный молодой человек.

– И что же нам теперь делать? Зачем ему это вообще нужно?

– Можно просмотреть всю ту же самую литературу – вдруг он что-то не учел. Я дам вам список. А вот по поводу «зачем?» я могу только строить предположения. Кстати, спросите у Горски (они же земляки) – вдруг этот узор что-то означает. Или Даркин просто решил вас позлить, испробовать, до какой степени шалости будут сходить ему с рук. Не знаю. Ведь он может уничтожать не только магию или предметы. Разрушитель тем и страшен, что, даже того не желая, способен сломать чужие судьбы, внести хаос в обыденные представления о мире, вывернуть законы наизнанку. Много чего. Я бы вам посоветовал оставить все так, как есть. Пусть хоть сайфэна у себя на лбу нарисует.

– Простите, но не могу.

– Нет так нет. У меня есть еще одна мысль. Не обязательно переписывать устав академии. Можно издать внутреннее распоряжение. А для этого вам понадобится содействие только заместителя ректора по младшим курсам. Думаю, Сервиус вам не откажет.

– Благодарю вас, мэтр. Попробую поговорить с ней-Митро.

На следующий день я внимательнейшим образом изучил доску, где вывешивались все распоряжения и объявления. По поводу мантий – ни слова. Вот и отлично. Первые два урока – практика по боевой магии.

Наставник показал нам стандартное заклинание «феверкуги» – «огненный шар». Далее пошла отработка данного плетения. Выстроившись в линию, ученики метали огненные шары в стену арены. Я стоял поодаль и наблюдал. В темном зрении огненный шар напоминал яйцо. Точнее, каркас для яйца – горизонтальный и вертикальный овалы и кружок-стяжка в самом толстом месте. Летело яйцо туда, куда указывала его острая часть. Получалось у всех по-разному. У толстенького мага-природника поначалу не выходило совсем. Но даже у лучших скорость формирования шара была довольно медленной, как и скорость полета.

Когда даже неудачливый природник стал формировать восемь огненных шаров из десяти, перешли к отработке следующего заклинания. Теперь стену долбили воздушными кулаками. На стене, видимо, была какая-то защита, но разглядеть я ее не смог. По крайней мере, вреда ей наши магические эксперименты не приносили.

Проверив умение ставить магический щит, учитель разбил нас на пары. Так как в группе было всего двадцать человек, я с интересом ждал, кто же отважится встать напротив меня. Пока остальные переглядывались и перешептывались, место напротив меня занял Гален. Мы оказались крайней парой. Слева от нас стояла Катарина и ее ручной дворянчик, как бы прикрывая остальных от нас. Упражнение было простое. Один ставит щит, второй лупит в него огненными шарами. Когда обороняющийся чувствует, что щит на исходе, он подает условный сигнал, и оба садятся восполнять энергию. Я щит, понятное дело, не ставил. Я экспериментировал, на каком расстоянии от себя смогу рассеять огненный шар. Получилось, что метрах на трех. Потом я пару раз увернулся от шаров.

Прозвучала команда к смене позиции. Гален поставил щит, а я все никак не мог понять, что же мне с ним делать. Метать огненные шары я не умею. Попробовал протянуть к нему шип темной энергии. Черная игла вытянулась из моего пальца на пять метров и коснулась щита Галена. Одна из нитей лопнула и щит рассеялся. Я убрал иглу, а мой оппонент поставил новую защиту. На этот раз я расфокусировал иглу. Мой луч выжег нити в щите на всей площади сечения. Защита снова рухнула. В третий раз я создал поток силы площадью с саму полусферу щита. В обычном зрении вообще ничего не было видно. Когда максимально рассеянный луч коснулся щита, тот заколебался, стал истончаться, но не упал сразу. Гален все подпитывал и подпитывал свою конструкцию энергией. Через шесть секунд перестал существовать и этот щит, а Гален, судя по ауре, остался с пустым резервом. Восстановив силы, маг земли еще покидался в меня немного воздушными кулаками, а потом урок закончился.

После обеда был тихий час, то есть медитативные практики, и практика по лекарской магии. В обед я обратил внимание на нашу самую младшую ученицу. Она буквально летала по коридорам с сияющей физиономией. А на ее мантии была вышита кошачья мордочка.

Глава 8

Вечером открыл книгу с печатями Ларгоса. Поначалу шла теория. Кое-как продравшись через кучу незнакомых слов, понял, что для каждого энергетического преобразования нужна своя печать. То есть, чтобы создать заклинание исцеления из магии огня, нужна одна печать, чтобы сделать то же самое, используя магию ветра, – другая. Основа и там и там одна, но отличаются некоторые детали. Дальше приводились алгоритмы расчета, тонкости, закономерности и прочее. Пролистал до первого примера. Старый добрый «светлячок». Описано подробно, для каждой стихии. Попробовал – не работает. То ли нужно специальное преобразование для темных магов, то ли что-то еще. Может быть, тут какое-то плетение встроено, для демонстрации печати в объеме?

Уже ни на что не надеясь, перешел на темное зрение и ошалел – текст в книге изменился полностью. К тому же теперь он был написан не на эранийском, а на даркаане. Перелистнул в самое начало. Первое предложение: «Здравствуй, мой далекий потомок. Если ты видишь этот текст, то тебе дарована та же сила разрушения, что кипит и в моей крови…»

Спать лег уже далеко за полночь. В голове – полная каша. Даже не знаю, кого из богов благодарить за такой подарок – записи последнего из разрушителей. Действительно последнего, так как оказалось, что у Ригуса ан-Хали был ученик и последователь. Как он сам признавался, Ларгос не стал разрушителем в полном смысле этого слова. Наблюдая за наставником, ан-Тори испугался такой судьбы, ибо сумасшествие Ригуса с каждым днем становилось все более явным. Покинув учителя задолго до битвы с Корвусом, ан-Тори укрылся в горах Гальдорского хребта. Ларгус понимал, чем грозит дальнейшее изучение магии, и нашел в себе силы остановиться на полпути. Пожалуй, мне очень повезло, что именно такой человек стал моим учителем разрушения. Одно то, что он многие годы общался с магами разных стран, стал известен в научных кругах и при этом остался не раскрытым, говорит о многом. Поначалу в книге шли общие ментальные упражнения, но осваивать их уже не было сил.

Утром на доске в холле обнаружилось объявление за подписью заместителя ректора по младшим курсам, гласящее: «Всем студентам младших курсов запрещается украшать форменные мантии какой-либо вышивкой». Пришлось бежать обратно в комнату и переодеваться. Итак, скорость реакции – два дня. Неплохо. Но ведь они не думают, что я так легко сдамся? Я улыбнулся. Возле аудитории меня поджидала Элеонора. Глаза красные, вышивка на спине отсутствует:

– Меня дедушка наказал и запретил украшать мантию вышивкой, – заявила она мне, даже не здороваясь.