Антихрист - Питер Джеймс

Клифф Уорролс, очкарик с конским хвостом, одетый в неофициальную униформу «Диджитрака» – футболку и джинсы, – вопросительно смотрел на него, ища оценки улучшенной графики Радуныла. Джон кивнул ему. С первого взгляда было видно, что программа, рассчитанная на обучение детей принципам здорового питания, была недоработана, но у Джона были другие заботы, кроме как поднимать дискуссию по этому поводу. Была среда, до назначенной даты оставалось шесть дней, и он решил рассказать все Гарету сегодня во время ленча.

Он также собирался рассказать ему о своей встрече со специалистом по банкротству. Предложенная им схема, имеющая целью утаить некоторую, весьма небольшую, часть денег от кредиторов, требовала выписки нескольких фальшивых счетов-фактур и договоров. Гарету это может тяжело даться – он был честен до абсурда.

В разговоре он решил надавить на то, что если они сумеют сохранить сколько-нибудь денег, то у них появится возможность начать все сначала и все выплатить – и Джон действительно собирался сделать это.

Он снова взглянул на компьютерный экран, затем в обеспокоенные лица Гарета и Клиффа.

У Уорролса зазвонил телефон. Он ответил на звонок, затем повернулся к Джону:

– Стелла. Просит вас.

Джон взял трубку, и Стелла сообщила ему, что звонит мистер Сароцини. У Джона закачался под ногами пол.

– Я отвечу из своего кабинета, – сказал он. – Увидимся позже, Гарет. Хорошо поработал, Клифф! – И вышел.

Придя в кабинет, он взял трубку. Отчего-то банкир в его мозгу прочно ассоциировался с доктором Радунылом.

– Мистер Картер? Надеюсь, вы в добром здравии? – Мистер Сароцини, похоже, был в лучшем расположении духа, чем в пятницу, и больше напоминал того человека, рядом с которым Джон сидел на банкете Кармайклов в Гилд-холле, чем ту глыбу льда, с которой Джон обедал в клубе. Но Джон все равно внутренне сжался, превратившись в комок нервов.

– Да, спасибо. Благодарю вас за ленч. Мне очень понравился клуб, в который мы ездили. – Джон послал благодарственное письмо на почтовый ящик, указанный на визитной карточке банкира, но не знал, получил ли тот его.

О письме банкир не стал упоминать.

– Рад, что смог доставить вам удовольствие. В свою очередь, я был рад встретиться с вами вторично и узнать чуть больше о вашей жизни. То место, где мы были, замечательно своей прекрасно подходящей для спокойной беседы атмосферой. В Лондоне не так уж много мест, где можно спокойно поговорить, вы не находите?

– Да, это так, – вежливо отозвался Джон, хотя и сгорал от нетерпения в ожидании того момента, когда мистер Сароцини перейдет к делу. От дружелюбия в голосе банкира в нем вновь зажглась надежда.

– Как у вас обстоит дело с поиском финансирования? Есть успехи?

– Кое-чего мы достигли, – соврал Джон, стараясь волевым усилием унять дрожь в голосе и теле, – но никаких договоров еще не заключили.

– Вот как.

Возникла долгая пауза. Джон ждал реплики мистера Сароцини, но тот молчал, поэтому Джон спросил:

– Может быть, вам нужна еще какая-либо информация? – пытаясь одновременно вспомнить что-нибудь, что могло бы заинтересовать банкира.

– Нет, пока нет. Я поговорил со своими компаньонами и, прежде чем двинуть дело дальше, хочу удостовериться, что ваши требования не изменились.

– Они не изменились. – Мысли Джона лихорадочно метались. «Прежде чем двинуть дело дальше». Это вселяло надежду. Что бы еще сказать ему? Есть ли что-нибудь, о чем он забыл упомянуть на прошлой неделе? Или, может быть, что-нибудь изменилось с тех пор? – Мистер Сароцини, с момента нашего последнего разговора у нас наметились положительные сдвиги в бизнесе, которые могут вас заинтересовать.

– Вот как? Расскажите.

– Не припомню, упоминал ли я… очень выгодное для нас соглашение с «Майкрософт». Они могут включить свежую версию нашей серии «Домашний доктор» в программный пакет вместе с онлайн-версией их программы, которая называется Encarta.

Судя по голосу мистера Сароцини, он не смог ухватить открывающейся в случае успеха этой сделки перспективы.

– Хорошо, – сказал он. – Звучит впечатляюще. – И замолчал. – Значит, ваши требования не изменились?

– Нет, не изменились.

– Как обстоит дело с вашим судебным иском? Есть какие-нибудь новости?

– Боюсь, что нет.

– Мистер Картер, если вы не возражаете, я перезвоню вам через несколько дней.

Ни разу в разговоре с Джоном мистер Сароцини не назвал его по имени. Это звучало диссонансом к дружелюбному тону банкира и казалось неуместным формализмом.

– Срок, отведенный мне банком, истекает в будущий вторник.

– Да, конечно, я не забыл, – ответил банкир. – Как можно забыть такую важную дату? Но все равно благодарю за напоминание. – В его голосе послышалась мягкая ирония, будто у отца, журящего вздумавшего его учить сына. – Я свяжусь с вами, не дожидаясь вторника.

Мистер Сароцини положил трубку.

Джон отнял свою от уха, тупо посмотрел на нее, затем тоже положил ее на рычажок и некоторое время молча сидел, пытаясь осознать, что несет с собой звонок. Это определенно плюс, что мистер Сароцини позвонил, – после того, как банкир высказал свои соображения по поводу судебного иска Зака Данцигера, Джон ожидал, что тот вовсе не объявится.

Его неожиданно затопила волна оптимизма, и он позвонил Сьюзан, чтобы сообщить ей, что у них еще есть надежда. Она была на совещании и не могла долго говорить, но в ее голосе сквозило явное облегчение. Отключившись, Джон решил подождать звонка мистера Сароцини и ничего не говорить Гарету.

Только бы он позвонил!

У Джона возникло чувство, что он позвонит. Мистер Сароцини был не из тех, кто предпочитает отделаться молчанием, – если его что-либо не устроит, он скорее выступит с альтернативным предложением.

Вечером Джон повел Сьюзан в расположенный за углом тайский ресторанчик.

Владелец встретил их, как давно потерянных и вдруг обретенных друзей, принес им за счет заведения по коктейлю и весь вечер закармливал их новыми экспериментальными блюдами. Бренди, поданное под занавес ужина, было также за счет заведения.

Было уже около полуночи, когда они, пьяные, веселые и такие сытые, что чуть не лопались, смогли выбраться из ресторанчика. Джон вошел в раж и, слоняясь взад-вперед по тротуару возле их дома, в лицах изображал ресторатора: «А вот, позалуйста, вот эта пробовать: зеленая креветка в кокоса!»

Сьюзан, давясь смехом, шикнула на него и затащила в дом. Добравшись до спальни, они сорвали друг с друга одежду, разбросав ее по всему полу, и впервые почти за две недели занялись любовью.

И Кунц, который в субботу вмонтировал в потолок спальни видеокамеру, сидел в своей аппаратной и смотрел на них, испытывая возбуждение и злость.

Его возбуждало зрелище того, как они одновременно дарят друг другу оральные ласки, как Сьюзан Картер открывается, давая Джону Картеру возможность войти в нее. Но ему невыносимо было видеть, как Джон Картер занимается любовью с его женщиной, какое счастье выражает при этом ее лицо, как она покусывает его ухо, прерывисто дышит, стонет от наслаждения…

Ему невыносимо было видеть, как ей это нравится.

Она перевернула Джона на спину и села на него верхом. Выражение лица Джона Картера вызвало у Кунца припадок бешенства, но он продолжал смотреть. Достигнув оргазма, Картер выгнулся дугой и закричал.

Кунц с гневом выключил монитор. Он надеялся, что когда-нибудь мистер Сароцини позволит ему наказать Джона Картера за это.

Но по крайней мере, сегодня у него было чем отвлечься. На стоящем в аппаратной столе, рядом с недоеденным «Кентуккским жареным цыпленком» и пустыми банками из-под кока-колы, лежал белый конверт со швейцарской маркой, в котором находился подарок мистера Сароцини.

Иногда мистер Сароцини делал Кунцу подобные подарки – обычно тогда, когда Кунц бывал очень расстроен. Это являлось еще одним подтверждением того, что мистер Сароцини всегда присутствовал у Кунца в голове, всегда знал, какое у него настроение, всегда чувствовал это.

Чуть двигая конверт пальцем по поверхности стола, Кунц начал напевать про себя.

18

Дон Жуан провалился в открывшийся в сцене люк – в ад. Вокруг него взметнулось пламя, и Кунц улыбнулся.

Ад.

Он вспомнил слова Томаса Элиота, чью книгу дал ему прочитать мистер Сароцини. «Ад не является ничем из ряда вон выходящим».

И Дон Жуан, в одиночестве сходя в ад, пел похоронную песнь по себе. Мощный тенор заполнял зрительный зал. Великая музыка. Кунц был счастлив быть сейчас в Глайндборне, в ложе, в которой могло бы разместиться шесть человек, но которая сегодня была предоставлена в полное его распоряжение.

Сьюзан Картер понравилось бы смотреть спектакль отсюда. Кунц улыбнулся, купаясь в водопадом льющейся на него музыке. Да, ей бы понравилось. Воздух в зрительном зале был густым от запахов всех собравшихся в нем женщин, одетых в лучшие свои платья, надушенных лучшими духами. Ни одна из этих женщин не пахла так хорошо, как Сьюзан Картер, но это не расстраивало Кунца. Моцарт подарил ему счастье и силы на ожидание. Теперь уже скоро. А потом Сьюзан Картер будет дарить ему счастье всю оставшуюся жизнь.