Робот-сыщик - Дмитрий Емец

– С ума я, что ли, сошел стрелять в гиперпространстве? Если я испорчу наружные стенки и вызову разгерметизацию звездолета, мы останемся здесь навсегда! – заявил Робус-Гробус.

– Думаешь, я не слышал эти дурацкие легенды о кораблях, застрявших в гиперпространстве? – хмыкнул питон. – Теперь вот бегай и ищи их по всем трем уровням и шестидесяти отсекам! Получается что-то вроде затянувшейся игры в прятки.

– Ничего. Рано или поздно они окажутся у нас в руках, и тогда я не завидую этому гусеничному сыщику и тем двум гуманоидам, которые с ним… – И киборг стиснул в кулак свою стальную шестипалую кисть.

ЛОВУШКИ ГИПЕРПРОСТРАНСТВА

Только умный учится на ошибках других, большинство же – на своих собственных.

Когда-то давным-давно, в конце последней галактической войны, этот боевой звездолет, тогда еще новая секретная модель, должен был проходить свои первые испытания, но неожиданно исчез за несколько часов до проверки прямо из ангаров базы. Его похитила прабабушка Фельды, в ту пору молодая колдунья, которая была тогда всего на двести десять лет старше своей внучки. Ей помогали в этом уже известный нам питон Давило и несколько киборгов предшествующей модификации. Робуса-Гробуса тогда еще не было, он появился почти тысячелетием позже.

После похищения звездолета разразился огромный всекосмический скандал, и было приказано любой ценой найти и вернуть звездолет, но сделать уже ничего было невозможно. Боевая машина последней модификации была разработана с таким расчетом, чтобы быть невидимой для радаров, отличалась совершенством вооружений, высокой скоростью и маневренностью. Вскоре после этого галактическая война завершилась – вначале было объявлено временное перемирие, а потом все три воюющие стороны заключили между собой мир. С тех пор никакие военные проекты по всеобщей договоренности не финансировались, и угнанный прабабушкой Фельды боевой звездолет так и остался самым совершенным во всем военном флоте Вселенной.

Хотя этот военный корабль с толстой броней, способной выдержать даже прямое попадание импульсно-детонирующего снаряда, мог в случае необходимости управляться только одним капитаном, первоначально он был рассчитан более чем на сто членов экипажа. На звездолете было более шестидесяти отсеков, и состоял он из трех уровней, не считая нижнего ангара, переделанного в зоопарк. Верхний уровень был предназначен для управления кораблем. Здесь находились: капитанская каюта, которую занимала, разумеется, Фельда; оружейная палуба, в которой командовал Робус-Гробус; навигаторская, пункты связи, медотсек, каюта управления двигателями и прочие обслуживающие помещения.

В первом уровне, куда друзья попали с самого начала, размещались шлюзы, ремонтные отсеки, хранилища резервных боеприпасов в несгораемых капсулах и так далее.

Потом пневматический лифт остановился на втором уровне, наименее редко посещаемом из всех на звездолете. Суп осторожно выехал из кабины и заблокировал ее креслом, чтобы Робус-Гробус и Давило не смогли вызвать ее снизу. Перед беглецами тянулся длинный прямой коридор с закругленным стальным потолком, вентиляционными решетками, скафандровыми нишами и несколькими ответвлениями.

Друзья прошли через оранжерею, видимо облюбованную питоном, потому что в мягком песке, насыпанном между заброшенными грядками и колбами с питательным раствором, то там, то здесь отпечатался сплошной след, будто протащили длинный толстый канат.

За оранжереей располагались несколько кают для экипажа и пищеблок, поддерживаемый благодаря стараниям Фельды в относительно удовлетворительном состоянии. С потолка пищеблока свисал какой-то длинный рыбий позвоночник, который по размеру мог принадлежать акуле.

На одном из столиков в пищеблоке любопытная Липучка заметила какой-то яркий красный плод, напоминавший гибрид помидора со сладкой клубникой, и откусила от него немного.

Вначале выражение лица у нее было задумчивым и подозрительным, но потом просветлело, и девочка быстро доела весь плод.

– Вкусно! – похвалила она.

– Еще бы не вкусно! Кактусы для мытья посуды всегда вкусные, – подтвердил Суп.

– Что! Кактусы для мытья посуды?! – брезгливо скривилась Липучка.

– Именно так называется то, что ты только что съела, – кивнул робот.

– Но оно же так похоже на помидор!

– Не все является помидором, что похоже на него, – назидательно сказал сыщик. – Но не волнуйся, кактусы для мытья посуды не ядовитые.

– Во всяком случае, не ядовитее обычной мочалки, – не выдержал и поддел сестру брат.

После того как та отплевалась, они перешли в следующий отсек. На дверях было написано на космическом языке: «ОБСЕРВАТОРИЯ».

Юра толкнул скрипнувший люк, и они вошли внутрь. Под ногами у мальчика хрустнула и раскололась какая-то пластинка, но он не обратил на это внимания. А совершенно напрасно, потому что на пластинке, упавшей с люка, было строгое предупреждение: «Напоминаем, что вести наблюдения в обсерватории во время перемещения в гиперпространстве смертельно опасно!»

Раздавленная табличка так и осталась непрочитанной. Она еще раз хрустнула под гусеницами рассеянного сыщика и превратилась в труху.

Здесь, в самой совершенной корабельной обсерватории, прямо из космоса велись наблюдения за звездами и планетными системами. Отсюда же прокладывались курсы к различным созвездиям. Обсерватория находилась в выступающей носовой части корабля. Стенки ее были совершенно прозрачными и напоминали полусферу. В самом центре был установлен многоосевой телескоп, соединенный с целым рядом мониторов, позволявших увеличивать изображение в несколько тысяч и даже миллионов раз.

Суп, забыв о том, что сам предупреждал недавно Липучку не смотреть на гиперпространство из крошечного иллюминатора, спокойно подъехал к приборному щитку и включил датчики наружного наблюдения и передачи изображения внутрь корабля. Им руководило вполне понятное желание узнать, в каком секторе космоса они находятся и насколько сложно будет проложить курс на Землю.

Как только сыщик дотронулся до пульта, тотчас все остальное освещение в обсерватории погасло, оставалась только едва заметная подсветка приборов, и со всех сторон на них навалились вихревые клубящиеся смерчи гиперпространства.

Похожие на дымы, разноцветные потоки наползали со всех сторон, обволакивая бронированное стекло. То там, то здесь в вихревых струях вспыхивали ослепительные маленькие искорки. Гиперпространство было похоже на тысячу калейдоскопов одновременно. Каждое мгновение возникали все новые причудливые узоры, и они никогда не повторялись. Казалось, гиперпространство наделено сознанием и имеет свою логику. Хаос был совершенно безумен, но при этом вполне разумен. Тысячи маленьких искорок словно пытались протиснуться в мозг Юры и Липучки и стать их сознанием.

Зрелище было завораживающим и расслабляющим. Мальчик чувствовал, что он должен сопротивляться, но с трудом справлялся с этим. «Не закрывай глаза! Смотри на нас! Стань нашим телом и отдай нам свой разум!» – словно шептали ему тысячи голосов.

Чем больше Юра вглядывался в мельтешение искорок, тем явственнее ему казалось, что границы тумана раздвигаются и он слышит далекие звуки битвы, оглушительные крики, стоны, наблюдает яркие всполохи, похожие на вспышки новых звезд и какие-то обугленные железные остовы. Изредка в хаосе мелькали перекошенные в агонии лица, их были сотни, тысячи; потом гиперпространство вновь начинало видоизменяться и сливалось в единый сгусток тумана.

«Стань нашим телом, и в тебе наша битва продолжится! Сражайся, стань одним из нас!» – постоянно твердили в сознании мальчика голоса, и одновременно это сопровождалось зрительным рядом. Причем у Липучки и у Юры картины, возникавшие в их сознании, были совершенно разными. В то время когда Лена видела, как прямо перед ней, совсем рядом, в ослепительной мгновенной вспышке сталкиваются два боевых звездолета, ее брат наблюдал, как в каком-то отверстии, похожем на жерло вулкана, сотни различных существ превращаются в пепел, но даже в таком состоянии продолжают рвать и убивать друг друга.

«Стань нашим телом, и в тебе наша битва продолжится! Впусти нас к себе в сознание!» – голоса звучали все настойчивее.

С большим трудом, чувствуя, что он деревенеет и не может закрыть глаза, Юра заставил себя опустить голову и уставился взглядом на пол. На полу он случайно увидел то, чего не заметил в самом начале. Из-под телескопа, уставившись на них пустыми глазницами, высовывался желтый вытянутый скелет, с очень большой головой и оскаленными зубами. Одна его рука словно пыталась удержаться за ножку телескопа, а вторая была прижата к виску. Рядом валялось нечто похожее на ржавый пистолет с коротким дулом. В пустых глазницах скелета из-за оптического искажения змеился все тот же багровый туман и плясали искорки.