Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Стефан Кларк

землей подходит к концу и вы хотите покинуть станцию, помните, что это еще не все. Если выход осуществляется через стеклянные двери, которые нужно толкать (в отличие от крутящихся или раздвижных), следите за тем, чтобы нажимать на дверь в том месте, где есть надпись Poussez («Толкать») или диаграмма – белая кисть руки на зеленом фоне. На нее и давите, чтобы дверь открылась. Толкать в любом другом месте бессмысленно, к тому же вы сами почувствуете, как недовольно пыхтят сзади парижане, удивляясь вашей тупости.

Что ж, мне остается лишь пожелать вам bon voyage…[90]

5. История

La nostalgie, c’est le désir d’on ne sait quoi. (Ностальгия – это желание неизъяснимого.)

Антуан де Сент-Экзюпери, автор «Маленького принца»

Многие приезжают в Париж, чтобы ностальгировать. Зачастую эта nostalgie связана с чем-то, чего вы сами никогда не испытывали. Это тоска по тем далеким временам, когда все одевались, как денди или танцовщицы канкана; по дымным вечерам в café, где слушали разглагольствования Сартра о том, что все кругом абсурдно (кроме него самого, разумеется); по звукам джаза, вырывающимся из полуподвальных баров; по солнечному лету, когда для бесконечной любовной лихорадки нужна была всего лишь койка в мансарде Монмартра да литр дешевого красного вина.

Париж идеально подходит для того, чтобы вновь пережить блистательное прошлое. У него до сих пор есть средневековый квартал Марэ, по-прежнему бурлит студенческая Сорбонна, здесь все те же нестареющие официанты в «Кафе де Флор» (Café de Flore)[91] и вечные берега острова Сите. Город настолько хорошо сохранился, что его Grands boulevards[92] XIX века кажутся почти банальными.

Как бы то ни было, это всего лишь клише. На самом деле Париж пережил несколько волн катастрофического разрушения. Знаменитые памятники чудом уцелели. Даже Эйфелева башня была очень близка к тому, чтобы быть снесенной – и вовсе не вторгшимися захватчиками. Возможно, это вас удивит, но на протяжении всей своей истории Париж потратил немало сил, чтобы уничтожить свои архитектурные шедевры.

Чаще всего это происходило во время противостояния политических и религиозных группировок, которые имели привычку крушить любимые здания противника. Но некоторые объекты разрушались с холодным и трезвым расчетом столичными градостроителями, которые попросту осовременивали Париж. И если бы в конце ХХ века азарт реформаторов не охладили, туристы вполне могли бы сегодня заглядывать в Лувр во время короткой остановки на скоростной автостраде, а по Сене прогуливались бы на чудовищных грузовых mouches вместо bateauх…[93] Карнавал истории

Хотя прошлое Парижа почти всегда было жестоким, музей истории города, Карнавале, – тихая и мирная обитель, и это несмотря на то, что находится он в самом сердце Марэ, а его главный вход всего в нескольких шагах от улицы Фран-Буржуа (Rue des Francs Bourgeois), шопинг-рая как для парижан, так и для туристов.

Музей носит имя своего предшественника, особняка Карнавале (Hôtel Carnavalet), где одно время проживала одна из самых именитых парижских писательниц, маркиза де Севинье. Не подумайте, что она была обедневшей аристократкой, вынужденной переселиться в мотель, – в своем первоначальном смысле hôtel или hôtel particulier означает городской особняк. Карнавале и есть городской замок XVI века, который маркиза арендовала с 1670-х годов до самой своей смерти в 1696 году. В этом доме она писала свои знаменитые письма друзьям и родным, рассказывая о парижской жизни и обсуждая актуальные темы морали и религии. В музее сохранилась комната, посвященная ее бывшей обитательнице, а в ней – три роскошных портрета, на которых хозяйка предстает в глубоко декольтированных платьях и с кокетливыми локонами. Некоторые из ее писем могут показаться слегка стыдливыми и жеманными, но на самом деле это была жизнерадостная дама, знающая толк в развлечениях.

Особняк был выкуплен городскими властями в 1866 году под исторический музей. Он был реконструирован и дополнен архитектурными шедеврами, спасенными от вандалов и возвращенными Старому Парижу его великим модернизатором бароном Османом (о нем чуть позже).

Сегодня музей может показаться старомодным (здесь нет интерактивных дисплеев или аттракционов вроде «почувствуй запах Средневековья»), но он предлагает великолепную возможность проследить несколько тысячелетий парижской истории, отмеченной не только великими именами, но и давно забытыми рядовыми горожанами. Ланч в ресторане эпохи неолита

Логично, что самыми забытыми людьми оказались первые парижане. Недавние раскопки на берегах Сены в районе Берси (Bercy; теперь там мультиплекс-кинотеатр и модный ресторанный дворик) обнаружили следы поселений, которым около 6000 лет, включая длинные деревянные лодки-каноэ и кое-какие мелкие артефакты, подтверждающие стереотипы о пристрастии парижан к еде. В коллекции доисторических орудий труда и предметов быта, представленной в музее Карнавале, много самых разных инструментов для разделки и нарезки мяса. Здесь же точильные камни, вероятно, используемые для измельчения трав и специй, широкий ассортимент кувшинов, глиняных ложек и тарелок, есть даже ковш. Я видел немало доисторических экспонатов, но никогда прежде мне на глаза не попадались ложки и ковши! Даже удивительно, что археологи не нашли мясницкого фартука из шкуры оленя и сервировочного подноса, доказывающих, что первыми на парижской земле поселились племена официантов каменного века – предки нынешних парижских официантов, кое-кто из которых до сих пор хранит отпечаток первобытной туповатости. И если эта идея покажется вам притянутой за уши, взгляните на представленную в музее челюсть кабана с просверленными дырками – дырки явно для того, чтобы подвешивать челюсть на дереве или изгороди. Да-да, вы не ошиблись, за четыре тысячи лет до нашей эры парижане уже имели ресторанные вывески!

Похоже, никаких свидетельств того, что происходило в Париже в эпоху между доисторическим периодом и приходом римлян в 52 году до н. э., не уцелело. Возможно, это связано с тем, что галлы сожгли свою деревню, чтобы предотвратить ее захват врагом. Но мы можем догадываться, как выглядело поселение на берегу Сены, потому что, по словам Цезаря, оно называлось Люкотеция, что в переводе означало «болото». Римляне сохранили это название, слегка подкорректировав его, так что оно стало Лютецией[94].

Установить точно, где на этом поросшем деревьями, топком болоте галлы разбили свое главное поселение – на острове Сите, как считают многие, или же в западном пригороде, Нантерре[95], – не представляется возможным. Но что касается римлян, то они решили строить свой город на возвышенности, на Левом берегу, вокруг холма, где ныне раскинулся Пантеон. С собой они принесли на болотистый берег необходимый атрибут своей цивилизации – римские бани, Thermes de Cluny, которые сохранились до наших дней на углу бульвара Сен-Мишель. Наполняли их не ведрами грязной воды из Сены – римляне соорудили 26-километровый акведук,