Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

раскрытую ладонь под поток, беспрерывно льющийся с крыши. Капли ударили с силой, пальцы дрогнули, но одернуть руку девочка не успела. Горячая ладонь Никиты легла поверх ее ладошки, закрывая от безжалостного напора. Вероника перевела взгляд на парня. Тот смотрел на нее, не мигая, не отворачиваясь, а у нее сердце ухнуло куда-то вниз, и вспыхнули щеки. Хорошо, что здесь, под навесом, сумрачно, и Никита, скорее всего, не видит этого румянца-предателя.

А парень легонько сжал пальцы, опустил руку и просто смотрел на дождь. Стоял рядом, так, что Ника локтем чувствовала его локоть. Иной раз глядел на часы, а потом опять смотрел на дождь. Так они и стояли под навесом, взявшись за руки, и наблюдали за первой грозой в этом году.

Глава 13. Дуэль 21-го века.

Честь — это внешняя совесть,

а совесть — это внутренняя честь.

Артур Шопенгауэр

Людмила Анатольевна, едва увидев на мониторе видеонаблюдения детей, бегущих под дождем, выскочила из-за своей стойки и распахнула дверь.

— Тоже без зонта?

— Здрасте! — хором поздоровались ребята.

— Забор покрасьте! — хмыкнула женщина, глядя на то, как отряхиваются дети в фойе.

— Здравствуйте, дорогая…

— и несравненная, Людмила Анатольевна! — тут же исправились школьники.

Охранник посмотрела на них весело, а потом зашла за свою стойку, вытащила рулон бумажных полотенец, протянула детям.

— Хоть с волос промокните, — проговорила она.

— О! вот это тема! — воскликнул Ник и начал отматывать салфетки.

— Ты… это… поэкономней, — попыталась вразумить Ника.

— Да сушитесь нормально! Мне потом еще выдадут! Нечего воду и грязь разносить по школе, — хмыкнула Людмила Анатольевна.

Она отвлеклась от мониторов, но тут раздался звонок в дверь, охранник быстро нажала кнопку, и в фойе влетели несколько ребят. Поднялся гвалт. Рулон бумажных полотенец быстро размотали. Дети хохотали, тыкали друг в друга пальцами, особенно досталось накрашенным девчонкам, у которых макияж на лице поменял дисклокацию. Больше всех смеялся мальчишка из девятого «а», Иван Стрельцов. Ника его знала по музыкальной школе. Иван играл на гитаре, и однажды они даже выступали дуэтом. Сейчас паренек переводил взгляд с одной девочки на другую и говорил:

— Панда! И эта тоже панда! А ты, — он даже приблизил свое лицо к Никиному, стараясь рассмотреть, та только моргнула, автоматически поддавшись назад — а ты нет.

Никите не понравилось такое пристальное внимание к его девочке (он еще ничего не сказал ей самой, но считал своей) и потому бесцеремонно вклинился между ними, отодвинув наглого пацана. Их взгляды пересеклись, и улыбка слезла с лица Вани. Никиту он знал, как в принципе и других десятиклассников через собственных одноклассников и друзей. Но они никогда до этого не говорили, не встречались вот так. Ник скосил глаза за плечо — Вероника как ни в чем ни бывало промокала мокрые волосы салфетками и по сторонам не смотрела — а потом опять перевел на Ивана холодный взгляд. Тот, будучи одного с Егоровым ростом, нагло ухмыльнулся.

— Ника, а ты где так вымокла? — спросил он, не сводя взгляда с Никиты, который продолжал смотреть холодно и словно выжидающе.

— Там же, где и ты, — ответила девочка, не поворачивая головы.

— Ну мы-то до остановки доскакали, а вы́? — он так и сказал «вы», точно вызов бросал.

— А мы на трибунах в скейтпарке переждали, — запросто ответила та и откинула на спину косу.

Ваня видел только ее левый бок и потому успел выхватить взглядом вышитый бордово-серый бейдж, где красовалось чужое имя. Мужское имя. А хозяин имени, как и самой жилетки, чуть повернулся и вернул косу на место. Ника вскинула на него глаза, потом охнула, вспомнив о бейджике. Поправила косу, стрельнула глазами по сторонам, но все были заняты собой и на них никто не смотрел. Она поймала Ванькин взгляд и даже немного растерялась, будто ее застали за чем-то нехорошим. А тот продолжал смотреть на нее с каким-то пренебрежением, и едкая ухмылка пряталась в правом уголке губ. Ника не выдержала этот взгляд и отвела глаза.

— О! Это всё опоздавшие подходят? — раздалось бодро позади.

Ребята разом перестали галдеть и повернулись, здороваясь в разнобой. Перед подростками стояла Анастасия Петровна (но все, кто ее знал, называли ласково Настенька) и, как обычно, улыбалась, скользя взглядом по детским лицам.

— Ага! А я говорила, Диана, что твой боевой раскрас когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку! — усмехнулась учитель.

— Вот нет чтобы пожалеть! — заныла та самая Диана.

— А ты что, ногу подвернула? Больно?

— Да лучше бы ногу!

— Да Бог с тобой! Разве можно так говорить?

— Конечно! Знаете, как обидно, я полчаса макияж делала!

— Ужас какой! Я б лучше это время на сон потратила, — усмехнулась Анастасия Петровна и глянула на часы в холле. — Ну, на урок вам идти бессмысленно, да и обсохнуть нужно…

— Домой отпустите? — крикнул кто-то позади.

— Ага! Разбежался! Попал сюда, считай всё! Ворота ада захлопнулись! — возразил басовитый мальчишка, указав рукой на турникет.

Ребята засмеялись.

— Нет, домой вы точно не пойдете… — начала Анастасия Петровна.

— Да до конца урока осталось пятнадцать минут! Смысл какой? — воскликнула Диана.

— Ну, ты себя еще полчаса точно будешь в порядок приводить, смысла точно нет, — усмехнулась Настенька.

Подростки загалдели на разные лады, но Анастасию Петровну было не испугать, она подняла руку вверх, и гвалт стих.

— Все переобулись? — вдруг спросила она. Ребята закивали. — Ну тогда пошли в столовую. Попрошу вас горячим чаем напоить…

— А кофе нет?

— А кофе будешь пить дома, Макс! — ответила учитель.

— Ой, а откуда вы меня знаете? — удивился паренек лет тринадцати. Он был пониже ростом, поу́же в плечах парней, окружавших его. Но мальчишке льстило, что он идет вот так со старшеклассниками, разговаривает с ними, с учителем, а та отвечает весело и улыбается открыто. Поэтому и сам Макс улыбался от уха до уха.

Женщина оглянулась на идущих за ней ребят:

— А на лбу написано. Идешь по городу, видишь детей, а у них над головой бежит строка: «Вторая гимназия, класс такой-то».

Ребята зашумели, но Анастасия Петровна шикнула