Музей современной любви - Хизер Роуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как вы знаете из сценария, это миф, легенда. Мы хотим, чтобы вы создали образ древнего леса, существующего вне времени, но окруженного миром, который ему угрожает.
— Я прочел сценарий.
— Да. Вы когда-нибудь видели, как рыба превращается в женщину? — мягко спросил Исода. — Когда были ребенком?
— Нет.
— А я, кажется, когда-то видел. Поэтому и влюбился в эту историю. Почувствовал, что она моя. Я провел в лесах немало времени, и мне представляется, что время действительно начинается там. Быть может, и истории тоже. «Осина тонкая дрожит, // И ветер волны сторожит. // Река от острова бежит…»[17]
«Японский ребенок, читающий Теннисона?» — удивился про себя Левин.
Как все смешалось в этом мире.
Левин просмотрел разложенные перед ним эскизы. Стройная черноволосая женщина стоит на берегу реки. Женщина ныряет в реку и превращается в рыбу. Белый медведь нежно держит ребенка.
— Изумительные рисунки, — проговорил Левин.
— Спасибо, — ответил Исода.
— Они ваши? — поинтересовался Левин.
Режиссер кивнул.
— Вы ведь знаете, что раньше я никогда не писал музыку для мультфильмов.
Глаза Исоды, темные, как мокрый камень, внимательно воззрились на Левина.
— А я еще не снял ни одного художественного фильма. «Унесенные призраками» — тоже мультфильм. Но не совсем детский. Вам он известен?
— У меня есть дочь, — ответил Левин. — Она была фанаткой студии «Гибли».
— И какие же у нас сроки? — вставил Хэл, взглянув на Левина и ободряюще кивнув.
— Как видите, господин Исода сейчас работает над рисунками, — сказала Яблочная Блузка. Ее маленькие идеальные губы были накрашены розовато-сиреневой помадой. — Господин Исода создаст все ключевые образы для команды мультипликаторов. Он также написал сценарий по книге.
Вторая женщина, в желтой шелковой блузке, кивнула и подхватила:
— Студия «Идзуми» оказывает огромное доверие господину Исоде.
— Я большой поклонник Хаяо Миядзаки, — сказал Исода. — Который, разумеется, сам пишет сценарии, рисует и режиссирует все свои фильмы. На этот раз я взял сюжет из литературы, но, если работа удастся, возможно, мне посчастливится поставить фильм по собственному сценарию.
— Итак, сроки, — напомнила Яблочная Блузка.
— Кажется, это слово означает, что вы располагаете либо временем, либо деньгами. Бюджет небольшой. Поэтому мы хотели бы дать вам время, мистер Левин, — серьезно сказал Исода. — Полагаю, это большая редкость.
Левин кивнул.
Желтая Блузка заметила:
— Студия одновременно осуществляет несколько проектов, и, по правде говоря, «Кава» интересует «Уорнер» меньше всех остальных. Но господин Исода намерен доказать, что они ошибаются.
Яблочная Блузка придвинула к Левину диск.
— Здесь кое-какие из прошлых работ господина Исоды. Музыкальные клипы. Короткометражки. Несколько игр. Это для вас.
— Как бы то ни было, — подал голос мужчина в полосатом костюме, до сих пор молчавший, но теперь заговоривший с неожиданным бронксским акцентом, — сегодня девятое февраля. Мы планируем закончить работу над анимацией к тридцатому апреля и хотели бы получить черновой саундтрек к двадцатому мая. Когда мистер Исода будет удовлетворен, мы обсудим с вами схему работы.
Исода кивнул и улыбнулся Левину:
— Я бы хотел, чтобы мы создавали музыку и изображения вместе.
— А что с датой выхода? — поинтересовался Хэл.
— Это зависит от «Уорнер», — ответил Исода. — Надеюсь, следующий февраль, когда люди после рождественских блокбастеров будут готовы к чему-то более… вдумчивому.
— Вы предпочитаете записывать музыку в Нью-Йорке?
— Как вам будет угодно. Можете приехать в Токио. — Исода снова улыбнулся. — Я бы очень хотел записывать в Токио, но, разумеется, это создаст для вас некоторые трудности, мистер Левин. Быть может, тогда я смогу прогуляться с вами по нашим лесам. Давайте обсудим это позднее.
Левин задумался об альбоме, с которым уже начал возиться. Но может быть — может быть! — он все-таки сможет заниматься им на досуге. Неплохо было бы взяться за эту работу. Возможно, она привнесет в его жизнь некую упорядоченность.
— Мистер Левин, если вы согласитесь сочинить саундтрек, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы гордились этой работой.
Левин внимательно оглядел нетерпеливое лицо молодого человека.
— Одну минуту, — произнес он и вышел. Отыскал туалет, закрылся в кабинке и прислонился головой к кафельной стене. Левин не мог сказать, почему вдруг заплакал, лишь подумал, что это, вероятно, самый печальный момент в его жизни.
В Исоде с его пылкостью было нечто до смешного невинное. Левин вспомнил, как работал над своим первым фильмом: он тоже был полон пылких надежд. Остались ли они у него, эти надежды? Как он будет заниматься этим без Лидии? Он хотел, чтобы жена вернулась домой. Но если она окажется дома, Левин никогда уже не сможет согласиться ни на этот фильм, ни на какой другой. Лидия приняла решение за него. Теперь он должен этим пользоваться. Иначе цена окажется непомерно высокой.
Стена под его щекой была холодная и белая. Левин прижался к ней, точно к обломку доски в бушующем море, и беззвучно завыл. Через некоторое время он взял себя в руки, вышел из кабинки, умылся в раковине, вытер лицо и руки бумажным полотенцем, откинул назад волосы. Осознал, что выглядит очень плохо. Но внезапно это перестало иметь значение. Если они подумали, что он слегка не в себе, то были совершенно правы. Пройдя по пустому коридору, Левин вернулся в конференц-зал.
— Я возьмусь, — объявил он.
19
— Сегодня у меня последний день, — сказала Джейн, состроив грустную гримасу.
— Во сколько ваш рейс? — поинтересовался Левин.
— В пять вечера. Я буду сидеть до последнего.
Левин подумал, не сказать ли Джейн, что он, вопреки пределам человеческого слуха, слышит музыку, играющую на площади. Ту музыку, которая звучит, когда по мелководью бегают дети, или в вечернее небо над озером взлетает стая птиц, или солнечный свет падает на лепестки цветов. Временами ему чудилось, будто он слышит звуки ситара или ясную мелодию уда с его грушевидным корпусом и изогнутым грифом. Когда-то мальчиком, в Сиэтле, он пытался поймать музыку ветра. А ныне стал человеком, который пытается ухватиться за возможность, прежде чем та выскользнет из пальцев.
— Интересно было бы посмотреть, как нарисовала бы Марину Фрида Кало, — проговорила Джейн. — С какими орудиями истязания она могла бы изобразить Абрамович, сидящую на стуле? Помните, как прошлой зимой в Вашингтоне замерз Зеркальный пруд перед мемориалом Линкольна и люди ходили по воде прямо там, на Капитолийском холме? Вы видели фотографии? Я была поражена, усмотрев в этом нечто библейское. А здесь… здесь люди приходят и садятся перед ней, и это тоже немного по-библейски.
Левин кивнул, все еще прислушиваясь к музыке, звучавшей в его голове.
— Помните Бриттику, докторантку, которую я представила вам
