Люби меня вечно - Барбара Картленд

— Нельзя терять надежду!

— Нельзя потерять то, чего никогда не имел. Я готов издали боготворить ее, ловить каждое ее слово, каждое движение, а потом, в одиночестве, вспоминать их так ясно, словно леди Изабелла со мною рядом.

Иногда она разговаривает со мною так, как сегодня утром, и тогда я на седьмом небе от счастья, так как верю, что, хотя бы на эти насколько минут, могу оказаться ей полезным. Пожалейте меня, Эме! Я так верил, что книг, знаний, ума вполне достаточно для счастливой жизни. И внезапно обнаружил, что жизнь моя пуста, как у самого грубого невежды.

— Но это же не так! — горячо возразила девушка. — Вы страдаете, но ваши страдания подчинены дисциплине ума! И, возможно, в конце концов вы обретете то, что глупый или легкомысленный человек просто не заметил бы!

— Не пытайтесь вселить в меня надежду, — взмолился Гуго, опускаясь в кресло и закрывая лицо руками. — Конечно, я глуп, но не настолько же! Я знаю Изабеллу.

Внезапно Гуго ощутил на своем плече тепло нежной руки, и ласковый печальный голос произнес:

— Я испытываю то же самое, поэтому по крайней мере каждый из нас не одинок...

Гуго поднес руку Эме к губам, она мгновенно выпорхнула из комнаты, и он остался один.

Любовь к Изабелле так долго разъедала его сердце, что он забыл, как можно жить на свете без этой боли. И вот юная девушка разгадала его секрет, и на сердце у него потеплело.

Когда они шли к экипажу, чтобы отправиться в дом фа-фа де Фремона, Изабелла положила ладонь на его руку и сказала:

— Я рада, что вы едете с нами, Гуго. Ведь так нелепо из вечера в вечер сидеть одному дома, без конца складывая цифры и сочиняя все эти бесконечные письма.

— Но кто-то должен писать их, — сдержанно улыбнулся Гуго, хотя его переполняла радость от того, что Изабелла рада его присутствию.

На Эме было новое платье цвета весенней зелени. На груди приколот букетик подснежников. Оно так шло ей, что даже герцог признал его одним из лучших творений мадам Бертен.

— И все же я больше всего хотела бы отправиться сейчас в Буа, месье. Вы мне обещали, что в субботу мы туда обязательно поедем.

— Действительно, обещал, — согласился герцог.

— И, как я полагаю, совсем забыли о том, что графиня де Полиньяк пригласила нас на пикник? — заметила Изабелла.

— Нет, я помню, но все же мы отправимся в лесной домик.

— Себастьян, вы совершенно безнадежны! — воскликнула Изабелла. — Представляю, какие сплетни пойдут об этой поездке.

Герцог предупреждающе взглянул прямо в глаза Изабелле, и ей пришлось подчиниться молчаливому приказу.

— Впрочем, никто ничего не скажет, — торопливо произнесла она, — кроме того, что вы пренебрегаете своими светскими обязанностями. Но это не так уж важно.

— Ну конечно, не важно! — воскликнула Эме. — Все балы похожи один на другой. Единственное, о чем я действительно мечтаю, так это о том времени, когда мы будем возвращаться вместе с вами, месье.

Герцог промолчал, и, что удивительно, даже Изабелла не стала дразнить девушку.

Вскоре карета уже въезжала во двор дома графа Фремона. Войдя в холл, приехавшие увидели перед собой широкую лестницу, которая вела наверх, в парадные комнаты. Гостей встречала сама графиня.

Она была гораздо моложе своего супруга, изысканно одета, волосы искусно причесаны, но казалась истощенной, под глазами темнели круги. Очаровательно улыбнувшись, дама произнесла:

— Я в восторге от встречи с вашей светлостью. Муж говорил о вас.

— Очень мило с вашей стороны было пригласить нас, мадам, — любезно произнес он. — Могу ли я представить мою кузину, леди Изабеллу Беррингтон, мою подопечную, мисс Корт, и моего кузена, мистера Гуго Уолтема?

— Я давно восхищаюсь леди Изабеллой, — проговорила в ответ графиня. — Она истинная красавица, весь Париж говорит о ней.

Изабелла и Эме присели в глубоком реверансе; Гуго поцеловал руку графини. Затем они прошли в комнату, чтобы приветствовать самого графа, который сегодня выглядел еще более сардонически, чем обычно. Тем не менее любезность герцога заставила старика смягчиться. Он даже рассмеялся в ответ на какое-то остроумное замечание и сделал комплимент Изабелле.

Каждый вопрос герцога подтверждал, что он знает об огромном влиянии графа на внешнюю политику Франции. В отличие от других фаворитов де Фремоны были представлены королеве самим королем. Мария Антуанетта сразу отличила графиню среди всех придворных дам и одаривала ее особым вниманием.

Очень скоро графиня стала фрейлиной, а граф занял весьма прочное положение в министерстве иностранных дел. Людовик XVI называл его своим экспертом по международным делам, и, хотя ходили слухи о недовольстве графа де Верженна, не оставалось сомнений, что сам министр иностранных дел не в состоянии вытеснить де Фремона с занятых им позиций.

Герцог с видимым увлечением беседовал с графом, а Эме тем временем разглядывала роскошную гостиную. Украшенная бледно-голубыми гобеленами, с огромными вазами севрского фарфора на инкрустированных столах, она не только создавала исключительно гармоничный фон для шелков и атласа нарядов прекрасных дам, но и выгодно подчеркивала благородный блеск орденов и знаков отличия мужчин.

Графиня и все остальные дамы блистали драгоценностями. Зато Эме напоминала юную нимфу, которая из леса неожиданно впорхнула в этот пышно разукрашенный зал.

Обед почему-то задерживался, но внезапно герцог услышал, как стоявшая рядом Эме судорожно вздохнула.

Он невольно обернулся и увидел, что по лестнице только что поднялся кардинал де Роан. Эме невольно задрожала. Только под взглядом герцога девушка нашла в себе силы любезно заговорить с человеком, которого ей в этот момент представляла Изабелла.

Несколько секунд спустя Эме подал руку сам принц Конде, чтобы вести в столовую. За столом рядом с ней оказались незнакомые молодые люди, которые всячески старались развлечь ее. Но глаза Эме то и дело обращались к герцогу, словно даже взгляд в его сторону придавал ей уверенности.