Ноябрьский триллер - Татьяна Любова

— Садись. Тебе пятнадцать штук хватит?

— Давай двадцать. — Ольга ощутила первобытный голод, вспомнив, что не ела со вчерашнего вечера. — Ты явился в надежде, что я раздобыла что-нибудь путное относительно Милены Валито?

— Я всегда ценил тебя за сообразительность. Понимаешь, я уже три ночи не сплю, обмозговывая это чертово дельце. — Стас бросил в рот сразу пригоршню пельменей и на минуту замолчал, занятый едой. — Но одних мозгов, к сожалению, маловато. Дефицит фактов налицо.

— Не могу тебя особенно порадовать. Мундштук на самом деле принадлежит Милене Валито, вот только она понятия не имеет, как он очутился на пороге спальни Лины Фандотти. Валито вновь подтвердила, что никогда не приближалась к комнате убитой, более того и шагу не ступала на второй этаж особняка. Будь добр, Стас, подай мне уксус. — Ольга показала пальцем на навесной шкаф справа. — Спасибо. Мне показалось, что известие о том, где нашли мундштук, потрясло ее. Она испугалась и высказала предположение, что преступник нарочно подкинул принадлежащую ей вещь под дверь убитой, чтобы навести подозрения на нее.

Стас перестал жевать, и, воздев вилку кверху, резюмировал:

— Логично. Если, конечно, она не врет.

— И еще. Во время разговора я заметила выражение какого-то боязливого сомнения, мелькнувшее в ее глазах. Мне показалось, подчеркиваю, показалось, что госпожа Валито что-то знает. Знает, но не хочет говорить.

— Я доверяю твоей интуиции, но «показалось» к делу не подошьешь, Оленька. Значит, не хочет говорить? Если не хочет — у нее на то есть веские причины, ведь дело-то нешуточное. Два убийства за два дня, и никаких концов! Никто ничего не видел, не слышал и не знает. И, главное, никаких следов! Фантастика! Заговор молчания! Круговая порука! Опыт показывает, что свидетели есть всегда. Вот только они молчат. А почему?

— Ответ напрашивается сам собой. Потому что убийца — человек влиятельный, и свидетели боятся его. — Палева вопросительно взглянула на Стаса. Тот задумчиво ковырял зубочисткой во рту, вид у него был преуморительный, и Ольга, не удержавшись, прыснула.

— Перестань смеяться. Значит, круг замыкается, и мы упираемся в самого господина Фандотти?

— Похоже, что так.

— Завтра же установлю за ним наблюдение. Рано или поздно убийца выдает себя.

— Если ты о бытующем мнении, будто убийцу всегда тянет к месту преступления, то это мало что даст. Ведь место убийства — его собственный дом! Нескладно получается, товарищ полковник.

— Оставь свой сарказм при себе, пожалуйста. Просто на данный момент ничего другого мне в голову не приходит. Если ты можешь посоветовать что-то более умное, то пожалуйста… — Стас сделал пригласительный жест рукой.

— Нет. Кстати, еще один момент: во время нашей беседы Милене Валито кто-то позвонил, судя по всему мужчина. Она очень не хотела разговаривать с этим человеком при мне и ни разу не назвала его по имени, что само по себе настораживает. В общем, устанавливай свое наблюдение, а там посмотрим! Между прочим, у меня хватило ума попросить служащую у Фандотти Любу присмотреть за хозяином и в случае чего ставить меня в известность. Так что ты мне должен. Спасибо за ужин, полковник. — Ольга поднялась из-за стола.

— Пожалуйста. — Дубовой принялся убирать грязные тарелки.

— Ночевать ты тоже здесь собираешься? — Она демонстративно посмотрела на разрисованный баклажанами циферблат кухонных часов, те показывали половину двенадцатого.

— Я не прочь. Только Олегыч твой меня завтра же вызовет к барьеру. По-моему, он не верит в дружеские отношения между мужчиной и женщиной. Зеленый еще. И чего ты с ним связалась, не понимаю.

— И не пытайся, все равно не поймешь.

— Почему это?

— Потому что я сама этого не по-ни-ма-ю. Ясно? А теперь давай выкатывайся. Спать пора.

Проводив Дубового, Ольга приняла душ и завалилась спать. Без Олежки в постели было холодно и неуютно, и она долго ворочалась, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы заснуть. Наконец ей это удалось. Снился ей Дубовой верхом на белом скакуне, за ним на сияющем «Мерседесе» гнался Массимо Фандотти, рядом с Фандотти почему-то сидел Олег и громко кричал: «Банзай!»

Из сумасшедшего винегрета нелепого сна ее выдернул телефонный звонок. Ольга с трудом разлепила веки, впотьмах на ощупь отыскала трубку и хрипло прошептала:

— Алло.

— Спишь, голубушка? — Дубовой говорил возбужденно, почти кричал.

— Сплю. Что-нибудь случилось?

— Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры…

— Ну хватит ерничать. Ты что, пьян? Время половина третьего! — разозлилась Ольга.

— Лучше бы я был пьян. Милену Валито обнаружили в автомобиле «Вольво» на тридцать четвертом километре Новорижского шоссе с пулей в голове. Вставай, через полчаса за тобой подъедет Костя. Жду.

Трубка коротко запищала, Стас отключился. Ольга села на постели, в висках стучало, голова разламывалась от недосыпания и упорно отказывалась соображать. Детектив изо всей силы дернула себя за мочку уха, пискнула от боли, включила бра и принялась одеваться.

В четыре утра на тридцать четвертом километре Новорижского шоссе около элегантного красного «Вольво», скромно притулившегося на обочине, царила суматоха. В радиусе ста метров Ольга насчитала пять машин: три милицейских, «Скорую помощь» и «Волгу» ГИБДД.

В густой тьме, освещаемой тревожными вспышками милицейских мигалок, под сильными порывами промозглого ветра сновали люди. Валил густой, липкий снег. Движение частично перекрыли, и, несмотря на ночное время, по левой полосе медленно тянулась колонна автомашин, из них время от времени высовывались любопытные лица проезжающих.

Не успел Костя притормозить, как Ольга, яростно рванув молнию куртки до подбородка, выскочила из машины. Дубовой стоял неподалеку от «Вольво», наблюдая за работой оперов. Ольга рысью пронеслась мимо него, подбежала к машине и заглянула внутрь. На руле бессильно висела женщина в блестящей кожаной куртке. Лицо ее оказалось скрыто пышными вьющимися волосами. Судя по полной неподвижности женщины, она была мертва.

— По свидетельству врача, смерть наступила около шести часов назад, — прокомментировал Стас, подойдя к застывшей столбом Ольге.

— Что еще? — Палева говорила неестественным, каким-то деревянным тоном, чувствовала это и ничего не могла с собой поделать. Она была потрясена случившимся. Проработав бок о бок со смертью немало лет, Ольга так и не смогла к ней привыкнуть. Женщина, молодая, красивая и, вероятно, счастливая, с которой она еще днем пила кофе и которой не желала ничего плохого, эта самая женщина была мертва! И именно после разговора с ней, с Ольгой! Здесь есть какая-то связь. Ольга чувствовала себя причастной к смерти Милены. Но зачем, почему, отчего это произошло? Ответа она не знала, а нелепое чувство вины тихо вползло в душу и улеглось там плотными холодными кольцами.

— Еще? — Стас говорил негромким голосом, как и положено в присутствии покойника. — Убита выстрелом в голову из «беретты», автоматического пистолета итальянского производства. Оружие найдено в машине, рядом с убитой. Следов никаких: ни отпечатков пальцев, ни улик, ни свидетелей. Ее случайно обнаружил мужчина, проезжавший мимо: решил, что дамочка сломалась, и вот… На мой взгляд, попытка инсценировать самоубийство, как и в предыдущих случаях. Но ты же понимаешь, что три самоубийства за неделю многовато.

— Кому принадлежит оружие, выяснили?

— Интересно, когда бы мы успели? У вас, частников, понятия о милиции какие-то извращенные! — вскипел Стас. — А потом, тут и проверять-то нечего. И так понятно, что хозяин пистолета — твой работодатель, синьор Фандотти.

— Ну, это еще надо доказать! — отрезала Ольга и отвернулась. — Значит, мне не показалось, будто Валито что-то знает. Ведь убили ее именно после разговора со мной. Из опасения, что она может проговориться.

— Но она не проговорилась. И зря. А могла бы нам помочь. Все равно ведь ухлопали. — Стас достал пачку «Кента» и закурил.

Лес, плотно обступавший дорогу, глухо стонал. Сильный порыв ветра швырнул целую пригоршню снега Ольге в лицо, она инстинктивно зажмурилась и почувствовала, как защипало глаза. Потекла тушь, а вместе с ней закапали слезы. Накопившиеся за последнюю неделю невзгоды, тоска по Олежке, оставившего ее именно сейчас, в самое трудное время, бессилие перед обнаглевшим маньяком, истреблявшим людей у нее под носом, — все это вылилось наружу обильными, неудержимыми слезами. Ольга плакала беззвучно, отвернувшись от Стаса.

Овладев собой, она сердито, чтобы полковник не заметил ее слабости и не поднял на смех, буркнула:

— Слушай, ты бы выбирал выражения. Никогда не привыкну к твоему жаргону.

— Это защитная реакция. В нашем деле без цинизма нельзя — свихнешься. Твой афоризм. Цитирую.