Буду завтра. Встречай (сборник) - Кира Буренина

Иногда старуха вспоминала «молодость» – большой дом на Невском проспекте, где жило семейство потомственных врачей, где всегда было шумно и тесно, несмотря на значительные размеры квартиры. Войны, болезни, роковые случайности разметали эту огромную семью, из которой остались старуха Розова и внучатый племянник – десятая вода на киселе, которому по странному стечению обстоятельств досталась во владение шикарная петербургская квартира.

Да ладно, что я все о старухе! Ведь главная героиня рассказа – все-таки я.

Мои личные скромные радости – любимый диван, хорошие книги, фильмы и разные калорийные вкусности с парой баночек джин-тоника. Чудесные кофточки и костюмы, приобретенные для меня за время короткого замужества Ингмаром, любившим меня наряжать, тихо истлевали на антресолях. Я в них больше не влезала. Гастрономические излишества давали о себе знать! Как говорится, пять минут на языке, всю жизнь на бедрах. Я выбрала для себя «элегантный английский стиль», покупала брендовые вещи пятидесятого размера в комиссионке «Второе дыхание» и в не очень дорогих магазинах. Пиджаки, брюки, обувь на низком каблуке – спокойная, уверенная в себе дама средних лет. Так, казалось, я выгляжу со стороны.

На одной премьере я случайно столкнулась с Ингмаром.

– Ты ли это, дружочек мой! – затараторил он, распознавая в моих глазах известный вопрос.

– Глазам не верю! – продолжил он, не давая мне открыть рта, – куда ты дела свою тонкую талию, чудесные ножки? Что за постный вид, словно ты торгуешь подержанными вещами? Где твои мини-юбочки, колготки с люрексом, сапожки на высоком каблуке? – Он поцокал языком: – Убрать это немедленно!

– Ты мне зубы не заговаривай! – мне удалось прорваться сквозь поток его слов. – Скажи, когда мать заберешь?!

– Георгий! – завопил Ингмар и замахал рукой кому-то в толпе. – Ну, пока, приятно было поболтать, – он кивнул мне и ввинтился в плотную стенку людей, приступивших к фуршету.

Слова Ингмара больно укололи меня. Хорошо, что он не успел ничего сказать о моем лице. Как ни жаль, лишние килограммы откладываются не только на бедрах, но и на щеках, которые стали у меня прямо как у хомяка. Есть расхотелось. Я протиснулась к подносам с пирожными и завернула в салфетку парочку для старухи.

– Бабке? – кивнула невесть как оказавшаяся со мной коллега Лилька, специалистка по социальной теме и здоровому образу жизни.

– Ей, – кивнула я, – а ты почему не ешь? (У Лильки было завидная способность объедаться до отвала, не набирая при этом ни одного лишнего грамма.)

– У меня диета! – громогласно объявила та.

– Что???

– У меня недавно аппендицит вырезали, вот еще пару недель придется помаяться. Слушай, – она крепко вцепилась в мой локоть, – какой врач!

У тебя ведь тоже проблемы с аппендиксом, пойди к нему. Сделает так, что уснешь с проблемой, а проснешься счастливая, как птичка. Такой хирург.

золотые руки! Профессор, заведующий отделением, умница! Доктор Милош.

– Кто? – тихо переспросила я.

– Игорь Милош. Галантный, импозантый. Но женат, есть дети, – вздохнула Лиля. (Лиля, как и я, была незамужем, но, в отличие от меня, искала мужей всегда и везде. Поиск был активным, но маршем Мендельсона пока не завершился.)

– И так неловко получается, – продолжала верещать Лилька, – в больницу меня устроили от журнала «Дамское здоровье», я обещала через две недели дать о нем статью на три полосы, а не могу.

– Почему? – машинально осведомилась я, не теряя надежды найти в толпе Ингмара.

– Уезжаю с другом на отдых, – она многозначительно посмотрела на меня и подкрутила завиток у виска.

– Очередной богатый принц не белом коне? – насмешливо переспросила я.

– Да ладно! Как тебе не стыдно! Слушай! – ее глаза заблестели. – У меня идея! Ты же все равно торчишь в Москве! Напиши за меня! Гонорар твой. Умоляю, хочешь на колени встану! При всех!

Написать о Милоше…

Перед глазами возникло видение: таз с булькающим огненно-оранжевым варевом и деревянная ложка с захлебнувшейся осой.

– Нет! – я замотала головой, – у меня полно работы.

Я стала вырываться из ее цепких рук.

– Умоляю! – в Лилькиных глазах закипали слезы.

– Ладно, – коварно улыбнулась я, – я напишу. А за это посидишь со старухой Розовой, пока я буду отдыхать в каком-нибудь доме отдыха.

– Идет! – просияла Лиля. – Я согласна!

– Давай координаты своего доктора Айболита! – Я приготовилась записывать.

– Только… – она нахмурила свой узкий лобик, – он не станет напрямую давать интервью.

– Приехали! Как же я буду писать?

Лилька замолчала, обдумывая, как бы половчее сбагрить мне неудобную статью.

– Придумала! – закричала она, – сделай у него операцию! Интервью с операционного стола! Супер! Журналистское расследование! Материал века!

– Ты в своем уме? – ужаснулась я.

– Да ладно, кому нужен этот бесполезный отросток! Ты же мучаешься, а тут тебя, можно сказать, по блату в хорошие руки пристраивают!

– Нет! – крикнула я и, резко развернувшись, стала пробиваться локтями сквозь толпу к выходу.

Но любопытство и азарт заполнили меня до отказа еще по пути домой. А вдруг ОН меня помнит? Вдруг он ВСЕ помнит? И самый важный вопрос – вдруг он ждет?

Вернулась я в этот вечер рано. Старуха Розова с удовольствием попила чайку с пирожными, обрадовалась привету от любимого сыночка и, ограничившись только маникюром с моим розовым лаком от «Живанши», милостиво отпустила меня спать.

Следующим утром Лилька разбудила меня телефонным звонком ровно в семь часов.

– Я обо всем договорилась, – затараторила она.

– О чем ты? – спросонья я в самом деле не поняла.

– Не придуривайся! Я о докторе Милоше. Он как раз сейчас свободен. Короче, ты едешь сегодня в 133-ю больницу, поднимаешься на третий этаж и спрашиваешь Семена Израилевича. Он дает тебе бумажку, и ты летишь на второй этаж, в кабинет № 13, к Инге Альбертовне. Она выдает тебе очередную бумажку, с которой ты мчишься в свою родную поликлинику, делаешь там анализы и получаешь направление на операцию.

– Ну, ты загнула! – расхохоталась я. – Где же это видано, чтобы в районной поликлинике все делали за один день!

– Не бойся, Инга напишет тебе такую бумажку, что они тебя на руках до больницы донесут! А на следующий день с вещами приходи в приемный покой. Тебя распределят в палату, которую курирует Милош. Да, не забудь Инге сунуть конвертик.

– Какой конвертик?

– Сто долларов, – безмятежно отозвалась Лиля.

– Ну, ты нахалка! Я режу свой здоровый орган да еще должна за это заплатить? Ты в своем уме? Пиши о своем докторе сама!

– Как же? – опешила Лиля, – мы сегодня улетаем!

– Будешь пописывать на пляже в перерывах между сеансами любви, – отрезала я.

– Ну, не ожидала от тебя такого, – прошипела Лиля, – хорошо, сто долларов я тебе возмещу. Шантажистка ты несчастная!

Два дня я потратила на беготню по поликлиникам и больницам, а также на затоваривание холодильника. Сиделка, найденная Лилькой, потихоньку знакомилась со старухой Розовой, убитой сообщением о моей срочной госпитализации. Все произошло так стремительно, что я с трудом осознала себя сидящей в спортивном костюме на древней кровати с продавленным матрасом, в компании с пятью весьма симпатичными тетеньками, до которых мне, правда, не было никакого дела. Изо всех сил я сдерживала дрожь – сегодня день обхода, сегодня должен появиться он, Игорь. Доктор Милош.

…Три месяца в далеком девяносто первом Игорь был рядом. Он звонил по десять раз в день, после работы заезжал за мной или приводил к себе в больницу. Мы пили чай, целовались и разговаривали ночи напролет! С ним было надежно. Как в герметичном скафандре космонавта.

Я досконально изучила его лицо, фигуру, оттенки интонаций, походку. Стоило мне высказать любое желание – оно выподнялось, как в сказке о золотой рыбке. Ужины в ресторане, театры, редкие книги, деликатесы…. Кто знает, что бы я ответила, если бы он предложил мне выйти замуж? Наверное, согласилась бы… Но момент был упущен, для меня он все больше становился товарищем, а не возлюбленным. А он продолжал любить…

И вот я уже стала подмечать мелкие недостатки, смешные промахи; морщиться от «врачебных анекдотов», грубить в ответ на неловкие шутки, капризничать. Он же продолжал «душить меня в объятиях», не отпуская от себя ни на шаг. «Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам бог любимой быть другим», – часто цитировал он Пушкина.

Жизнь на два дома была для него мучительна – я это видела. Он похудел, под глазами залегли тени. А он ведь еще два раза в неделю должен был стоять у операционного стола!

– Езжай домой, – часто выпроваживала я его вечерами, – выспись хотя бы! Пусть жена тебя покормит, из меня сам знаешь, какой кулинар!

Он кивал и виновато улыбался.

– Да дома тоже шаром покати. Надо ехать по магазинам, базам, к своим бывшим пациентам, добывать еду. Таня так устает в школе.