ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ - АБ МИШЕ

Оккупанты разграбили Белорусскую академию наук с хранившейся в ней редчайшей коллекцией исторических документов и книг...

Из Павловского дворца в городе Слуцке вывезена в Германию ценнейшая дворцовая мебель... ХУШ века. <...> Большой Петергофский дворец, заложенный еще при Петре Первом, после ограбления был варварски сожжен.

Немецкие вандалы уничтожили Одесскую государственную публичную библиотеку, насчитывающую более 2 000 000 томов.

В Чернигове расхищена знаменитая коллекция украинских древностей.

<...>

...заявление оберштурмфюрера 4-й роты батальона особого назначения войск СС доктора Нормана Ферстера... опубликовано в печати. <...> Ферстер указал:

“ ...Богатые трофеи нам достались в библиотеке Украинской академии наук, где хранились редчайшие рукописи персидской, абиссинской, китайской письменности, русские и украинские летописи, первые экземпляры книг, напечатанных русским первопечатником Иваном Федоровым, и редкие издания произведений Шевченко, Мицкевича, Ивана Франко”.

...гитлеровцы... сожгли, разграбили, уничтожили и осквернили на советской территории 1670 церквей, 237 римско-католических костелов, 69 часовен, 532 синагоги и 258 других зданий, принадлежащих учреждениям религиозных культов [3, т. 1, с. 283-285].

ГИТЛЕР:

Мы - варвары, и мы хотим быть варварами. Это почетное звание [3,т.1,с.744].

Из материалов Нюрнбергского процесса; (оккупированные Польша и Чехословакия):

...архив в Пеплине с документами ХП столетия был сожжен в печах сахарного завода.

<...>

...памятник... королю Болеславу Храброму... был сначала обмотан канатами и цепями с целью сбросить его с пьедестала. После безуспешной попытки был применен ацетилен: голова была отрезана, а пьедестал разбит на куски... [3, т. 1, с. 752].

<...>

К.Г. Франк [глава оккупационной власти в Чехословакии] ответил чешской делегации, которая просила в 1942 году о восстановлении чешских университетов и высших училищ, следующее: “...с вас будет достаточно элементарных школ с пятью классами” [3, т. 1, с. 748].

<...>

Целый ряд памятников в Праге... были расплавлены...

<...>

Собрания национального музея были разграблены.

<...>

Книги авторов еврейского происхождения и писателей, политически “неблагонадежных”, были запрещены. Немцы изъяли произведения чешских классиков, труды Яна Гуса - реформатора XV столетия... [3,т.1,с.750].

С. ЛОЗИНСКИЙ:

[Инквизицией] сожжены в 1490 году около шести тысяч еврейских книг, среди которых были и библии на еврейском языке [8, с. 298].

А. КАСТАНЬО (перевод В. ПАРНАХА):

Из панегирика во славу доблестного

Авраама Нуньеса Берналя... заживо сожженного

в Кордове 3 мая 5415 (1655) года

Грохочут кандалы, гремит ограда,

Визжат затворы сих железных врат,

Уже потряс приговоренных стадо

Внезапный лязг, и некий смертный хлад

Оледенил в их жилах кровь, и рада

Та сволочь, что обслуживает ад [36, с. 69].

Из официального отчета инквизиции о торжественном аутодафе в честь женитьбы короля (Мадрид, 1680 год):

...казалось, небо и земля сговорились способствовать тому, чтобы шествие сие появилось во всем своем блеске, небо - даруя ясный день, без оскорбительной пыли, без изнурительной жары, а земля - почтительно предоставляя пространство столь великому стечению народа; ...поклонение и благочестие находили себе достойнейшее применение в созерцании всего величия Испании, считая для себя честью служить св. трибуналу и сопровождая хоругвь с достоинством и уважением, подобающим высокому званию столь важных особ и вместе с тем столь великому и столь согласованному множеству монахов и лиц духовных и светских, каковые, в количестве семисот, проходили со свечами в руках, со сдержанностью, в коей отражалась умеренность, соблюдаемая св. трибуналом во всех его действиях.

Венцом всей славы сей и в чем собственно заключается торжество генерального аутодафе, являлась величественная пышность, с коей выступил трибунал, появившись перед обвиняемыми, дабы судить их у светлейшего трона, на великолепнейшем театре, и сумев привлечь к себе людские взоры, дабы заставить бояться и почитать себя, ибо зрелище сие можно было сравнить с тем, каковое предстанет в великий день всеобщего страшного суда...

...преступники, кои раньше были размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные застенки... ...собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала поужинать, сеньор дон Антонио Самбрана де Боланьос, старейший инквизитор двора... вошел в затворы, где содержались... преступники, и каждому в отдельности объявил приговор в следующей форме:

“Брат, ваше дело было рассмотрено лицами весьма учеными и великих познаний... решено и постановлено, что завтра вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, здесь останутся два духовника”, ...принимая же во

внимание бессонницу и скорбь осужденных, а равно работу и усталость духовников и служителей, предусмотрительность трибунала приготовила запасы печений, шоколада, пирожных и прохладительных напитков для подкрепления и ободрения тех, кои в сем нуждались.

<...> Настал столь желанный для народа день 30 июня, и в три часа ночи осужденным начали раздавать одежду, с таким расчетом, чтобы до пяти часов утра закончить распределение завтраков. <...>

...в семь часов утра начали выходить солдаты веры, а за ними вынесли крест... одетый в черный покров, и вышли двенадцать священнослужителей в стихарях и вслед за ними сто двадцать осужденных, каждый - между двух служителей.

Тридцать четыре первых следовали в изображении, и мертвые и бежавшие [от суда и следствия]... ...у всех на груди начертаны были большими буквами имена тех, кого они представляли. <...>

Из осужденных, представших во плоти, следовали одиннадцать покаявшихся... ...некоторые с веревками на шее и столькими узлами, сколько сотен плетей они должны были получить по приговору, дабы лучше можно было дать отчет о каждом осужденном в отдельности.

За ними следовало пятьдесят четыре еретика, примиренные, все в санбенитах [позорящая одежда]...

Немедленно следовали двадцать один отпущенный, все с коронами на голове, в коротких плащах с пламенем, а упорствующие - с драконами среди пламени, и двенадцать из них с кляпами во рту и связанными руками. Все они шли в сопровождении монахов, увещевавших их, ободряя одних и приводя к вере других. <...>

Костер был шестидесяти футов в окружности и высотой - семи, и поднимались к нему по лестнице шириной в семь футов, сооруженной с таким расчетом, чтобы на соответственном расстоянии друг от друга можно было водрузить столбы и в то же время беспрепятственно отправлять правосудие, оставив соответственное место, дабы служители и священнослужители могли без затруднения пребывать при всех осужденных.

Костер увенчивали солдаты веры, коих часть стояла на лестнице, на страже, дабы не поднималось больше определенного необходимого числа лиц...

Засим приступлено было к казням: сначала удушены были гарротой возвращенные, засим преданы огню упорствующие, кои были сожжены заживо, с немалыми признаками нетерпения, досады и отчаяния. И, бросив все трупы в огонь, палачи поддерживали его дровами, пока окончательно не обратили трупы в пепел, что свершилось часам к девяти утра [36, с. 138-153].

В. БОНЧ-БРУЕВИЧ (описание суда над евреем Бейлисом, ложно обвиненным в ритуальном убийстве христианского мальчика; Киев, 1913 г.):

Публика съехалась как на премьеру в оперу. Бесконечный треск разговора, наряды, бинокли... радостные улыбки. А ведь на самом-то деле мы пришли на похороны нашей жизни, нашей культуры, нашего сознания [69, с. 26].

Л. ГИНЗБУРГ:

В 1938 году... в Нюрнберге, на “партайтаггеленде”, от которого сегодня сохранились лишь обломки бетонных труб, на гигантском стадионе, состоялся митинг немецкой молодежи.

...под проливным холодным дождем двинулись из палаточного лагеря в город 60 тысяч человек... ...чем сильнее хлестал дождь, тем выше они поднимали свои знамена и старались петь как можно громче, потому что это шествие было, по существу, репетицией, тренировкой

к другому походу, когда уже не под дождем, а под огнем пулеметов они пойдут на штурм всего мира; на их транспарантах было написано: “Сегодня нам принадлежит Германия, завтра будет принадлежать весь мир!”

Колонны вступили на стадион: слева - с черными знаменами - “юнгфольк”, справа - с красно-белыми - “гитлерюгенд”. У почетной трибуны знаменосцы встретились, цвета флагов смешались... Грянула песня... Затем с ближайшего аэродрома в небо поднялись самолеты и

пролетели над головами собравшихся. Праздник начался. К “своему юношеству” прибыл Гитлер... [70, с. 175-176].