Рыжие волосы, зеленые глаза - Звева Модиньяни

Далекая от всей этой веселой суеты, Мария была целиком погружена в мысли о своей несчастной любви и с болью вспоминала пустынный берег, поникшие пляжные зонтики, низкие волны отлива, бегущие в открытое море, и руку Мистраля, сжимавшую ее пальцы. Она почувствовала, как слезы неудержимо подступают к горлу, и бросилась в кладовую в задней части парикмахерской. Согнувшись в тесном помещении, словно зародыш в материнской утробе, она укрылась от легкомысленного и праздного веселья внешнего мира. Однако именно там ее и нашел Марко.

— Ты что тут делаешь? — спросил он.

Девушка посмотрела на него с возмущением.

— Я плохо себя чувствую, — ответила она, пытаясь проскользнуть мимо него и уйти.

Марко заступил ей дорогу. В салоне продолжался оживленный разговор.

— Да погоди же ты минутку. Похоже, в тебя бес вселился, — проговорил он вполголоса.

— Так и есть. Дайте мне пройти, — она рассердилась не на шутку.

— А если я тебя не пущу? — спросил Марко с похотливой улыбочкой.

Не удостаивая его ответом, Мария решительно направилась к двери. Марко толкнул ее к стене и яростно стиснул в объятиях, осыпая жадными поцелуями и в то же время одной рукой разрывая и стаскивая с нее трусики.

Оглушенная мерзкими ласками и гадкими словами, которые муж Ванды нашептывал ей на ухо, Мария почувствовала головокружение, к горлу подкатила тошнота. Унизительное ощущение беспомощности ранило ее даже больше, чем насилие само по себе. Этот мужчина решил воспользоваться ею, потому что считал ее ничтожеством. В ее помутившемся сознании возник просвет, и она поняла, что ей не на кого рассчитывать, не к кому обратиться, чтобы заставить Марко отказаться от своих намерений: она одинока и беззащитна, с ней можно делать что угодно. Вот поэтому и Мистраль бросил ее. Она ничего не значила, ее как бы и вовсе не было.

Огромные, отвратительные причиндалы мужчины были наставлены на нее, как пистолет, и Мария уже готова была покориться. Он пытался овладеть ею в тесном пространстве кладовой, а она оставалась неподвижной, охваченная апатией и вялостью. Никто не придет ей на помощь, даже если она закричит, звать кого-либо бесполезно. Болезненный спазм сковал ее, мешая сопротивляться, и то, что она сделала в следующую минуту, было чисто инстинктивным, не обдуманным заранее жестом. Она вцепилась ему в мошонку и стиснула изо всех сил. Нечеловеческий вопль прервал болтовню в салоне, и неотразимый сердцеед согнулся пополам, как проколотый бурдюк с вином. Прибежала Ванда, следом за ней появилась синьора Элена Серра. Их глазам предстало омерзительное зрелище.

Мария укрылась в объятиях синьоры Серры.

— Это животное, — всхлипывала она, давясь рыданиями.

— Настоящее животное, — согласилась жена доктора Серры, глядя на посиневшую физиономию Марко. В престижном «Салоне красоты» воцарилась гробовая тишина. Работницы и клиентки сразу же догадались обо всем, что произошло. Ванда швырнула еле разогнувшемуся мужу пиджак и молча указала на запасный выход. Он проковылял к дверям с убитым видом.

— Позор! — раздался суровый, как приговор, голос Элены Серры.

Остальные клиентки и сотрудницы молчали, прекрасно понимая, что у них еще будет время всласть посудачить о случившемся, и только Ванда решила высказаться безотлагательно. Следуя общераспространенным фарисейским представлениям о морали, она твердо усвоила для себя, что если мужчина — вечный охотник, то женщине, если она не шлюха, вовсе не обязательно становиться дичью. Поэтому она повернулась к Марии с видом неумолимого судьи:

— Сними халат. Надевай свои обноски и убирайся. Ты уволена.

Парализованная новым незаслуженным оскорблением, девушка была не в силах спорить. Она освободилась из объятий синьоры Серры и повиновалась. Ванда вернулась в салон с горящими от праведного негодования глазами.

— Спектакль окончен, — объявила она. — Эта поломойка из кожи лезла вон, чтобы его соблазнить, а он, дурак набитый, и попался, как карась на уду.

Она была безумно зла на мужа, но считала своим долгом помочь ему спасти лицо.

Единственной особой, высказавшей свое возмущение тут же, на месте, не откладывая в долгий ящик, стала синьора Серра. Кое-как причесав волосы, она повторила «Позор!», обращаясь на сей раз к самой Ванде, и навсегда покинула парикмахерскую. «Салон красоты» Ванды и Марко лишился одной из самых преданных и уважаемых клиенток. Но злые языки уже заработали, и теперь сплетне, обрастающей, как снежный ком, домыслами и фантастическими подробностями, предстояло распространиться по всему городу.

Мария со слезами вернулась в Каннучето, встреченная приветственным лаем Лилы и Москино, выражавших ей, как всегда, свое внимание и любовь. Они умолкли, лишь увидев, что она поставила велосипед в сарай, обошла кругом дом и исчезла в поле среди высоких стеблей кукурузы.

5

Посреди кукурузного поля открывалась прогалина, поросшая высокой, выцветшей на солнце травой. Обессиленная, разбитая, Мария опустилась на этот душистый ковер. Воображая себя жертвой заговора злых сил, она уже видела, как ее семья берет сторону Ванды и Марко, а она остается в одиночестве, безо всякой защиты, потому что она сама во всем виновата. Увольнение без предупреждения служило тому самым наглядным доказательством. А как же насилие? Это тоже ее вина. Ведь из всех девушек, работавших у Ванды, лишь она одна заставила Марко потерять голову. В глазах людей у насильника всегда найдется оправдание. Она знала, что ничем не заслужила такого бесчестья, но ее семья, когда узнает, наверняка решит, что она сама искала приключений себе на голову.

Мария чувствовала себя кругом виноватой, свинцовая тяжесть давила ей на сердце. Ее словно опутали липкой, темной паутиной, она несла на себе печать греха. Попытка вырваться на простор из убогой деревушки привела к тому, что она замарала себя грязью. До чего же невыносимо трудна жизнь! Даже самое простое намерение осуществить невозможно. Ну как, например, добраться до своей комнаты, если для этого непременно надо пройти через набитый посетителями обеденный зал? Она была сейчас просто не в состоянии взглянуть в глаза родителям, братьям, бабушке, не говоря уж о посторонних. Ей казалось, что все по ее лицу догадаются о случившемся.

Вспомнив о Мистрале, пустившемся догонять свою мечту, Мария поняла, что ее жизнь лишена смысла. В восемнадцать лет она погибала, увязнув, как в болоте, в этом враждебном мире. А ведь ей не меньше, чем ему, хотелось улететь отсюда на крыльях.

— Мистраль, Мистраль, зачем ты уехал? — прошептала она, уставившись невидящим взглядом на увенчанный плюмажем кукурузный початок. По щекам у нее катились слезы.