Маньяк по субботам - Гостомыслов Александр Петрович

— Срочно Астрахань!

— По срочному в три раза дороже.

— Знаю.

— Вы не из гостиницы?

— Нет, частное детективное агентство.

— Интересно… — произнесла телефонистка. — Вам какое время?

— Сейчас.

— Номер в Астрахани?

— По справке, охотхозяйство…

Грай повернулся ко мне.

— Капитан просил прокрутить мясо для котлет и нарубить капусту для борща по-флотски.

— Остаться и послушать мне нельзя? Если буду знать детали. — заметил я, — то стану действовать с большей эффективностью.

Но Грай повернулся к телефону и ничего не ответил.

— Елисей, — позвал я кота. — Нас изгоняют, пойдем на камбуз.

В расследовании наступил момент, когда Грай начал от меня что-то скрывать. Конечно, он шеф, голова, и имеет право держать что-то в секрете, но обида была горька, и в сердцах я решил подумать о себе. Мне давно хотелось поймать на улице Морской Пехоты кота, показанного Шуваловым и стоившего бешеные деньги. Ведь никакого нарушения закона. Этот миллион надо просто-напросто подобрать с земли. Упустить такой шанс непозволительно. Между делом для экспедиции были добыты две пары толстых кожаных рукавиц и все остальное.

Я вышел на охоту. На всех парах пронесся под трамвайным мостом через речку Красненькую и сбавил ход. Обследовал садик у вентиляционного выхода метро, прошел вдоль дома номер шесть и за ним, около помойки, увидел своего кога Шлагбаума. Мы обменялись взглядами, и я понял, что он меня тоже узнал. Сидя на дороге, он делал вид, что спокойно наблюдает за моими охотничьими приготовлениями.

Кошачью клетку я поставил на землю. Надел мотоциклетный шлем, полностью закрывающий лицо. Шею замотал длинным шарфом. На руки две пары толстых кожаных рукавиц. Позвал:

— Кис… Кис… Кис».

— Мяу, — негромко ответил кот, позволил приблизиться, погладить и взять на руки.

— Ну вот, мой хороший, — сказал я ему как мог ласковее, — сейчас пойдем в клетку, я стану тебя хорошо кормить, ухаживать, станешь на выставки ходить, за границей бывать.

Кот с презрением смотрел на клетку. Похоже, он знал ее назначение. Я присел и одной рукой стал открывать дверцу.

Кончик кошачьего хвоста нервно задергался, кот прижал уши и зашипел.

— Не будем ссориться, — уговаривал я его. — Полезай в клетку, сам не понимаешь, какое счастье тебе привалило.

Кот сжал зубами мою кисть и предупреждающе заурчал. Держал крепко, но не кусал.

Я решил, что пора действовать — запихать его в клетку вместе с рукавицей.

Напрасно говорят, что коты не владеют телепатией. Этот легко прочитал мои мысли. Не успел я шевельнуть рукой, как он сжал челюсти, острые, как иголки, зубы прокусили обе кожаные рукавицы, впились мне в кисть. Я взвыл и стряхнул его вместе с рукавицей на землю.

Кот понесся к дому. Вне себя от боли и злости, подхватив рукавицы и клетку, я побежал за ним. Кот шмыгнул в парадную и поскакал вверх по лестнице. Задыхаясь в шлеме, я мчался за ним. Этаж за этажом мы рвались наверх.

— Стой, не уйдешь! — орал я.

В ответ кот шипел и плевался. Наверное, он чувствовал мою силу, решимость и не останавливался. Без отдыха мы добежали до девятого этажа. Дверь на чердак оказалась открыта, мы очутились в полумраке. Я закрыл дверь и огляделся, привыкая к гулкой, зловещей пустоте.

Кот забился в угол, зеленые глаза злобно сверкали из-под труб. Я предусмотрел такой поворот событий и достал из-за пазухи тонкую мелкоячеистую сеть. Похоже, кот был знаком и с сетью. Стоило мне приблизиться и кинуть сеть, он бросился в сторону. Кот оказался резвее. Но я словно сошел с ума, гонялся за ним с упрямством маньяка и хрипел:

— Стой, дьявол!

Поднялась и не успевала оседать пыль. Я сбросил мотоциклетный шлем, пальто, перчатки и, как бешеный, кинулся в погоню. Приноровился кидать сеть, и коту все тяжелее стало ускользать от меня на тесном чердаке. Я кидал в пыль уже наугад, охотничий древний йнстинкт подсказывал мне направление броска.

На секунду кот выскочил из пыли, запрыгнув на край вентиляционного колодца — квадратной бетонной трубы… Наши взгляды встретились. Кот дышал часто-часто. В глазах обреченного, загнанного зверя плавал страх. Я взревел и кинулся на него.

Не знаю, как это произошло. То ли от усталости и пыли кот потерял ориентир и то ли упал, то ли я сбил его сетью, а может быть, отчаявшись, от страха и бессилия, в поисках безопасного убежища он сам прыгнул в темный зев вентиляционного колодца — в гулкую бетонную трубу.

Раздался затихающий вопль, глухой удар. И все смолкло. Не сразу до меня дошло — кот пролетел девять этажей и упал на бетонный пол. Для того, чтобы упасть на ноги, кошке нужно взглянуть вниз и сориентироваться. Что можно увидеть в черной трубе высотой в девять этажей?

Я наклонился к трубе и затаил дыхание. Но смог услышать только гулкое биение своего сердца. Все, кота больше не было. Он предпочел смерть неволе.

Приходя в себя и остывая, отряхивая пыль, я провел на чердаке еще полчаса. Потом снова склонился к вентиляционному колодцу и долго слушал, стараясь поймать хотя бы шорох или стон со дна многометровой могилы — в трубе стояла мертвая тишина.

Тяжело вздохнул, ругая себя последними словами, подобрал клетку и направился к лифту. О, страсть к деньгам, о, неуемная жажда наживы, как легко потерять голову и стать варваром! Как трудно удержать свои порывы, когда кругом только и говорят о деньгах! И не деньги я потерял, а прекрасного кота, который мог стать моим другом.

Бедный Шлагбаум, я убил его и даже не могу похоронить по-человечески, предать тело земле. Грех, большой грех на мне…

* * *

Рано утром в субботу, без десяти семь за нами заехал Шувалов на своем желтом «ситроене», новеньком, доставленном из Парижа и еще хранящем запахи отделочных материалов. Грай попросил Шувалова задержаться на несколько минут, достал из сейфа и показал рисунок Анны Толстой. Шувалов вспомнит карандашные рисунки Нади Рушевой, сказал, что они тоже полны загадок и неожиданных откровений. Увидел портретное сходство белого кота с Граем и рассмеялся. Черный кот его озадачил:

— Хвост длинный, но у некоторых пород кошек хвост может достигать до сорока сантиметров, чтобы она могла лечь и полностью завернуться в него. Морда узковата, ушки, если это ушки нарисованы, не так стоят… Я бы даже предположил, что это не кот, а нечто, похожее на чернобурую лисицу. Хотя животное нарисовано несколькими разрозненными штрихами, и предполагать можно, что угодно. Толстая действительно хотела вам помочь?

— Вряд ли. Обещала мне дать разгадку, но сама сидит в «Крестах». Какой резон ей теперь сотрудничать с детективом? Скорее, это злая шутка. Хотя намек на истинное положение дел здесь может быть. В рисунке тайна, но ключа у меня нет.

Я посадил Елисея в кейс и поместил на заднее сиденье. Грай сел впереди, я с котом сзади. Мы поехали в город Пушкин, где открывалась международная выставка кошек. Бондарь тоже хотел поехать с нами, но ему пришлось остаться у телефона.

Выставка размещалась в большом приземистом здании, в помещении спортивного зала. На площадке перед зданием припарковались два огромных финских автобуса и десятки личных автомашин, наших и иностранных. Большинство участников шли с вокзала пешком. В кейсах, в самых разнообразных корзинках и сумках прибывали на выставку коты и кошки.

Я спросил у Грая:

— Какие будут инструкции? Охранять ли мне шуваловского кота?

— Нет, охранять не надо. Держись на виду и посматривай… Мало ли что…

Про себя я решил, что одним глазом буду все-таки приглядывать за Елисеем. Старая обида за утерянного кота Нади Молчановой жгла мне душу.

В большом спортивном зале с баскетбольными щитами и шведскими стенками стояли столы с разукрашенными клетками, в которых и находились кошки. Публика, заплатив за вход приличную сумму, медленно шла вдоль клеток, охала, приседала, восхищалась, задавала вопросы хозяевам, кричала кошкам, чтобы те посмотрели на них.