Настоящая черная ведьма - Елена Звездная

Девица Бонли робко протянула какой-то листок.

Щелкнув пальцами, заставила бумажонку подлететь ближе, и прочла:

«Городской бал в честь прибытия нового мэра».

Ну вот. Тьма! Этого еще не хватало! Теперь сиди вари гламур с утра до вечера!

— А, госпожа ведьма, готовых зелий нету?

Угу, полно, берегла-хранила все за ради вашей морды неженатой!

— Бал завтра уже, — робко вставила, девица Блошич.

Потрясающе!

— Вечером приходите, — махнула я рукой.

Девицы стайкой вымелись из лавки, оставив мне неожиданный подарок — зацелованного, затисканного и от того ошалелого Гардэма. Несчастный кот видимо лежал обожравшись рыбы, а тут девы с нежной трепетной душой, которая никоим образом не позволяет им оставить в покое всякую милую тварь. Бедный Гардэм.

— Поцарапал бы ты их, что ли, — произнесла я.

Кот поднял лапу, продемонстрировал отсутствие когтей. Не повезло.

Завтракала практически на ходу, чай пила вовсе стоя, после взяла корзину и отправилась на цветочные ряды — для зелья привлекательности требовались лепестки роз, причем в большом количестве.

В Бриджуотере славный цветочный рынок. Пожалуй, самый славный во всем королевстве — сюда с юга свозят тонны цветов, да тут же на оптовом рынке и распродают, а после иные корабли несутся на всех парусах к столице, стремясь поскорее порадовать красавиц свежими букетами. Но случаются и заминки — то роз много навезут, а то лилий, тюльпаны бывают подвянут и теряют весь товарный вид, а потому здесь же, в порту, скупаются зельевары, духовары, белые магини собственно иногда даже мы, черные ведьмы. Не то, чтобы часто, но если под заказ, то подвозят нам то мышей летучих, а то и ядов всяческих столько, сколько требуется.

Но вообще я в порт ходить не особо любила, а все потому, что…

— Кого я вижу, — раздался мелодичный голосок, стоило мне, расплатившись, сойти с двуколки. — Сама госпожа Герминштейн!

Maгианна Элим Анарайн — высокая, я ей по плечо если и достану, белая, в смысле белая вся, и с характером, коему черные ведьмы завидовали самой что ни на есть чернейшей завистью. Мерзкий у нее характерец. Мерзкий настолько, что иной раз стоишь и восхищаешься, и да — завидуешь.

Вот и сейчас стою посреди оживленной дороги, извозчики трудовые матерясь (про себя, несомненно, я все-таки черная) объезжают, а мы с магианной схлестнулись взглядами. И отступать мне вовсе не хочется, хотя у белой позиция выгоднее — стоит на пороге своей лавчонки, под белым навесом, веером обмахивается и солнце ей шапку не припекает, и одежда у нее бело-голубая, легкая, от каждого порыва ветерка подрагивает, и улыбка наглая, коей как раз на лице черной ведьмы самое место. Я так улыбаться не умею. Завидую.

— Что же вы не здороваетесь, госпожа Герминштейн? — промурлыкала магианна.

И наговорит же гадостей сейчас.

— Было бы с кем, госпожа Анарайн, — мы черные тоже гадости говорить можем.

На самом деле мы их даже лучше говорим.

Но дальнейшие события показали, что мне еще учиться и учиться.

— А вы не знаете с кем, Телль? — голос у магианны стал сладким, как смесь патоки и меда, перезрелых и приторных.

С этими словами белая начала неспешно спускаться по белым мраморным ступеням, за ней последовал ее белоснежный барс, с такими же голубыми глазищами, и которого мне всегда хотелось потискать… но репутация не позволяет. К слову стоило Анарайн сойти на дорогу, как движение остановилось вовсе — с белыми оно так всегда, им лучше дорогу не переходить. Опасно.

Флер цветочных духов овеял еще за пять шагов до приближения магианны, затем стал удушающим, удушил, когда белая встала передо мной. А затем, госпожа Анарайн чуть наклонилась ко мне и пропела:

— Я с первого послания поняла, о ком столь восторженно отзывается Арвейн, моя драгоценная будущая родственница.

Лучше бы сказала гадость!

— Я так рада, — продолжила белая, кривя коралловые губки, — что мы станем одной, дружной и крепкой семьей!

Потрясенно моргнув, нервно сказала:

— Я не настолько хочу иметь дочь.

Белая запрокинула голову и расхохоталась. Барс, бывший так долго предметом моих мечтаний, подошел, потерся о мое платье, демонстративно признавая за свою.

Позор какой!

— Телль, дорогая, ты совершенно очаровательна! — отсмеявшись, заявила белая.

У меня задергался глаз.

Основательно.

— Зверюгу отзовите, госпожа Анарайн, — сдавленно прошипела я.

Maгианна, широко улыбнувшись, пропела:

— Пумпусик, это Телль, она теперь наша.

«Пумпусик» оскалился, продемонстрировав очень внушительные клыки, и замурлыкал прямо как Гардэм после привязки к белому источнику. К слову, у «пумпусика» имелись когти. Тоже очень внушительные. Заинтересовавшись этим явлением, негромко спросила:

— Он способен защищаться?

— Конечно, — закивала белая, — он же моя единственная охрана.

Врет. Нагло, не моргая и не испытывая приступа стыдливости. Нет, белые магини они в принципе неопасны, но и не безобидны, ведь стоит перейти им дорогу, и вот ты уже стоишь, со столбом целуешься и в неземной страсти ему признаешься. А это уже обидно. Так что охрана им не нужна вовсе. А вот от них пару амулетов при себе желательно всегда иметь, а я их как раз не одела, забегалась, да и Анарайна вроде давно в городе не объявлялась. Кто ж знал…

— Пора мне, — я отступила на шаг. Остановилась, еще раз глянула на «пумпусика», решилась: — Странно, что белый источник ему когти дал.

— Ничего странного, — белая улыбалась так, как не дано было даже акуле, — капелька крови в добавление к рыбке и эффект присутствует.

О, как очаровательно. А говорят, что белые магини только нектаром цветов питаются. Иной раз его же подбродившим и пьют, в качестве алкоголя… Впрочем, не мое дело, и собственно дел по горло.

— Отвратительно было побеседовать, — отступая еще и не поворачиваясь к магианне спиной, пробормотала черная ведьма.

Не то чтобы проявляя уважение, так, скорее из осторожности.

— А я еще не закончила беседу, — промурлыкала белая.

Что досадно — ее источник тут, рядом, мой далеко, она сильнее.

— А у меня дел по горло, — продолжая отступать, сообщила госпоже Анарайн.

— А я сегодня совершенно свободна и готова уделить все свое время дорогой будущей родственнице, — начала наседать белая.

Это уже наглость.

Сверкнув глазами, предупредила:

— Я с белыми дел не имею и знакомств не завожу, так что стой, где стоишь, магиня!

Магианна Анарайн растянула губы в еще более широкой улыбке. Тьма!

Мадина как-то рассказывала, что эту белую выдали замуж в пятнадцать, за какого-то очень высокопоставленного мага из ордена, а тот был мразью, как и большинство из белых. И развод Элиме дал очень и очень не скоро, и даже не после двух сыновей. Так эта белая в Бриджуотер явилась бледная, как приведение, ее даже черные ведьмы жалели. Напрасно. Прошло несколько лет, и магиня заматерела, теперь вот зверствует потихоньку.