Убийство в Кантоне - Robert van Gulik

Глава 14

Предосторожности ради Чао Тай вышел из паланкина за поворотом и пошел к дому морехода Ни пешком, а перед тем как постучать, внимательно огляделся, но не заметил никого, кроме уличных торговцев: большинство из них ели рис или готовились к дневному отдыху.

Ворота открыла все та же старуха и сразу пустилась в длинные объяснения на языке, каковой, по разумению Чао Тая, был персидским. Воин немного послушал из вежливости, потом отодвинул старуху и вошел.

Наверху царила глубокая тишина. Чао Тай отворил дверь зала. Никого. Он решил, что мореход Ни и его близняшки уже отобедали и теперь отдыхают. Раздельно — как подчеркнула Даньязад! — с раздражением напомнил себе Чао Тай. Он немного подождал на случай, если у старой карги хватит ума разбудить хозяина. Но тайвэй решил, что, коли в ближайшее время никто не появится, ему придется обследовать дом самому.

Тайвэй подошел к стойке с мечами и вновь залюбовался совершенством клинков. Он так увлекся, что не услышал, как двое мужчин в тюрбанах взобрались на плоскую крышу снаружи. Беззвучно перешагнув через горшки с орхидеями, они проникли в комнату незамеченными. Пока тот, что повыше, вытаскивал длинный тонкий нож, его широкоплечий спутник вскинул дубинку и, подкравшись к Чао Таю сзади, нанес резкий и сильный удар по затылку. Чао Тай на мгновение застыл и с грохотом упал как подкошенный.

— Тут хватает добрых клинков на любой вкус, Азиз, — взглянув на стойку с мечами, заметил высокий араб, — так что мы быстро выполним поручение Мансура.

— Хвала Аллаху! — прозвенел серебристый голосок по-арабски. — Я избавлена от посягательств похотливого неверного!

Оба разбойника повернулись и вытаращили глаза на появившуюся перед занавесью девушку. Не считая голубых бус да шелковых туфелек, она была совершенно нагой.

— Должно быть, эта гурия спустилась к вам из самого рая, — благочестиво пробормотал широкоплечий араб, с удивлением и восторгом разглядывая ладную фигурку юной красавицы.

— Можете считать меня наградой для всех правоверных, — заявила Дананир и, указав пальцем на Чао Тая, добавила: — Этот мерзавец хотел надругаться надо мной и как раз снимал меч, чтобы силой заставить меня подчиниться его гнусным желаниям, вот я и спряталась за этой занавесью. Похоже, его мать некогда путалась с ослом.

— Дай нам немного времени довершить дело! — пылко вскричал высокий разбойник. — А потом мы насладимся твоим обществом! Кстати, мое имя Ахмед. А друг мой зовется Азизом.

— Ахмед или Азиз — какая разница, — молвила Дананир, зазывно глядя на обоих. — Вы оба — молодые красавчики. Дайте-ка я вас получше разгляжу! — Она быстро подошла, вынудив арабов встать бок о бок, спиной к занавеси.

— О Аллах! — нетерпеливо выдохнул широкоплечий. — К чему забивать мыслями такую милую головку? Сначала…

И тут его голос оборвался. Прижав руки к груди, Азиз рухнул на пол; из открытого рта потоком хлынула кровь.

С испуганным воплем Дананир обвила руками Ахмеда.

— О Аллах, помилуй нас! — взвыла она. — Что здесь…

Большая алебастровая ваза разбилась о голову второго араба. Дананир убрала руки, и он повалился ничком на камышовую циновку.

Из складок занавеси вынырнула Даньязад и смерила недоверчивым взглядом лежащих па полу разбойников.

— Ты отлично с этим справилась, — одобрила действия сестры Дананир. — Но почему не заколола и второго? Ты ведь знаешь, мореходу очень нравилась эта ваза!

— Я обратила внимание на его здоровенные плечи и побоялась, что он носит кольчугу.

Даньязад старалась говорить беспечно, но голос у нее дрожал. Девушка сильно побледнела, и ее лоб покрылся холодной испариной. Неожиданно Даньязад бросилась в дальний угол, и ее вырвало на пол. Отбросив с лица мокрые волосы, она пробормотала:

— Должно быть, это из-за рыбы, которую я съела днем. Пойди надень шаровары и помоги мне привести вояку в чувство.

Она встала на колени подле Чао Тая и принялась растирать ему шею и плечи, а Дананир взяла кувшин и стала лить воду па голову.

Тайвзй долго не приходил в себя. Открыв наконец глаза, он удивленно уставился на склонившиеся над ним личики.

— Вот несносные близняшки! — прохрипел Чао и вновь смежил веки.

Какое-то время он лежал не двигаясь, потом медленно сел, ощупал здоровенную шишку на затылке, привел в порядок волосы и выровнял шапочку.

— О Небо! — прорычал тайвэй, сердито глядя на двойняшек. За подобные шутки я сдеру всю кожу с ваших маленьких попок!

— Не угодно ли взглянуть на двух разбойников, что напали на вас, господин? Тот, что повыше, — Ахмед, а поздоровее — Азиз, — натянуто проговорила Даньязад.

Чао Тай снова сел и уставился на распростертые у занавеси тела рабов, а заодно — нож и дубину, валявшиеся на циновке.

— Пока моя сестра отвлекла их внимание, я заколола того, длинного, — пояснила Даньязад. — А второго просто оглушила, так что, коли у вас есть такое желание, можете его допросить. Он, кстати, проговорился, что их послал Мансур.

Чао Тай медленно поднялся на ноги. Тайвэя поташнивало, голова кружилась, но он все-таки смог выдавить с усмешкой:

— Умницы девочки!

— Вас вот-вот вырвет. Правда-правда, — глядя на мертвенно-бледное лицо воина, заметила Дананир. — Так всегда бывает после сильного удара по голове.

— А что, я смахиваю на неженку? — сердито буркнул Чао Тай.

— Вам станет легче, если вы представите, будто пытаетесь проглотить большой кусок тухлого бараньего жира, — посоветовала Дананир. И, увидев, как тайвэй схватился за горло, поспешно добавила: — Только не на циновку! Вот сюда, в угол, пожалуйста!

Чао Тай шагнул в указанный ему угол, и там его, как и следовало предполагать, вырвало. Но тайвэй не мог не признать, что ему и вправду стало значительно легче. Взяв кувшин с водой, он прополоскал рот и выплюнул воду в окно, потом вернулся к бесчувственным телам. Выдернув тонкий клинок Даньязад из спины высокого араба и вытерев его об одежду покойника, Чао Тай с восхищением заметил:

— Твердая у тебя рука. — Тайвэй осмотрел череп второго и, вскинув глаза, добавил: — даже слишком твердая. Этот малый тоже мертв Даньязад едва сдержала крик ужаса, и Чао Тай поспешно бросил:

— У тебя под глазками размазалась сурьма. Ну и видок.

Даньязад опрометью кинулась за спасительную занавесь.

— Не обращайте внимания, — хмыкнула Дананир. — Просто она слишком чувствительна.

Чао Тай старательно обыскал одежду обоих разбойников, но при них не нашлось даже клочка бумаги. Он стоял, задумчиво теребя усы, когда появилась Даньязад, успев заново подкрасить глаза.

— Интересно, чего хотели эти двое? — проворчал тайвэй. — Почему не убили меня сразу? Этот длинный нож вполне сгодился бы для такого дела.

— Ну разве я не говорила тебе? — напомнила Даньязад сестре. — Он очень мил, но туповат.

— Эй! Почему вы обзываете меня тупицей, нахальные девчонки? — возмутился Чао Тай.

— Да потому, что вы не способны сложить два и два, — невозмутимо пояснила Даньязад. — Неужели непонятно, что они собирались убить вас одним из мечей морехода и представить дело так, будто это он совершил убийство? Ну а коли вам и теперь не все ясно, я с удовольствием растолкую.

— О Небо! — воскликнул Чао Тай. — Боюсь, ты права. А где же мореход?

— Он ушел сразу после полуденной трапезы. Мы слышали, как ваша старуха пыталась вам это втолковать, но вы, ничего не разобрав, бесцеремонно вломились в дом. Это довольно невоспитанно, скажу я вам.

— Но почему, о Небо, вы не показались, когда я вошел?

— Во всех трактатах о любви говорится, — простодушно сказала Даньязад, — что лучший способ узнать характер мужчины — это понаблюдать за ним, когда он об этом не догадывается. А так как вы пробудили в нас любопытство, мы решили последить за вами в щелку занавеси.

— Вот бы никогда не подумал! Но все равно спасибо!

— А вы не находите, господин начальник тысячи, — деловым тоном осведомилась Даньязад, — что подобные обстоятельства — достаточно веское основание выкупить нас обеих и взять в жены?

— О Небо, нет! — ужаснулся Чао Тай.

— О Небо, да! — решительно возразила девушка и, подбоченясь, спросила: — Как вы думаете, зачем мы спасли вам жизнь?

Дананир не сводила глаз с Чао Тая.

— Давай не будем спешить, сестрица, — проговорила она. — Ведь мы же договорились, что это должно произойти почти одновременно с вами обеими, разве нет? А ты уверена, что этот Мужчина справится с подобной задачей?

Даньязад обожгла Чао Тая огненным взглядом:

— Вот и я думаю… В усах уже заметна седина. Да этому вояке лет сорок, не меньше!

— Ужасно, если одна из нас останется разочарованной, — продолжала ее сестрица. — Ведь нам всегда хотелось иметь общие воспоминания об исступленном любовнике, который лишит нас обеих невинности, точно?