Завещание фараона - Ольга Митюгина

Неужели она уже знает о том известии, что сегодня утром принесли ему с «дороги зеркал»?!

И если он попытается обмануть…

Ани задрожал.

Но если он скажет правду…

— С-солнцепод-добная д-дочь Ра, я…

— Ну?..

Ани глубоко вдохнул — и словно кинулся с обрыва в пропасть:

— Они уже в Финикии, солнцеподобная! Вчера утром…

Нефертити гневно вскинула голову — и вскочила. Глаза её метали молнии.

— Ты!.. — на мгновение не сдержалась она, но тут же взяла себя в руки и вновь села. Голос её стал ужасающе ровным. — А обещала ли я тебе, что если ты не поймаешь мне их, то тобой займутся голодные львы?.. Ты должен знать, что цари держат свои обещания, даже брошенные вскользь!.. Стража!

Из-за дверей вбежали воины — личная гвардия солнцеподобной.

— Взять его! — брезгливо приказала царица. И небрежно добавила: — Бросьте его львам.

— Никчёмный глупец, — презрительно заметила она, вслушиваясь в удаляющиеся по коридору дикие вопли. — Однако дела не ждут.

Сцепив пальцы в замок, она, задумавшись, поднесла их к подбородку.

«Итак… Сестра и Мена всё-таки пересекли границу… и пересекли, просто-таки щёлкнув меня по носу. О, Мена… — Нефертити усмехнулась. — Впрочем, от тебя, великий лазутчик, я и не ожидала ничего иного… Хорошо! Один — ноль в их пользу. Но игра не кончилась, нет-нет… Теперь они попробуют сесть на корабль, и, скорее всего, в Библе. Во-первых, он достаточно удалён от наших границ, а во-вторых, можно долго не задерживаться в Финикии».

Наблюдая за Нефертити, нельзя было не восхититься ею. Что за ум был у этой женщины! Быстрый, острый и холодный, как лезвие меча — ум, что даётся людям, с рождения предназначенным стоять у власти. Неферт, бесспорно, обладала врождённым даром политика. Что за сердце билось в её груди! Неустрашимое, безропотно повинующееся уму в делах государственных — и всецело подчиняющее его в делах личных, заставляя работать в угоду своим порывам. Судьба сделала Неферт наследницей престола — случайность, весьма счастливая для Египта. Рассуждая беспристрастно, нельзя не отдать должное этой женщине, что была способна столь быстро и глубоко проникать в планы своих противников.

Она всегда находила выход в самых сложных ситуациях…

Течение её мыслей прервал звон перевернувшейся клепсидры, отмерившей время. Молодая женщина подняла голову — и лицо её странным образом изменилось. В глазах засветилась нежность, а губы тронула ласковая, тёплая улыбка, столь редкая для неё.

Нефертити быстро встала и вышла из комнаты.

Миновав череду тёмных высоких коридоров, украшенных массивными каменными пилонами, освещённых лишь пламенем плоских металлических светилен, царица прошла в отдалённую часть дворца, куда заказан был путь даже довереннейшим из придворных. Тут царил полумрак, поскольку окна закрывали тяжёлые занавеси, а внутренний сад, мимо которого сейчас шла царица, настолько зарос высокими деревьями с густыми кронами, что в зелёный сумрак под их сенью не пробивались солнечные лучи, и вода в бассейне фонтана казалась тёмной. Оттуда, из зарослей, тянуло густой прелью — запах, который почти нереально ощутить в жарком климате Египта…

Это место наполняли тишина и безлюдье — лишь редкие птицы негромко пересвистывались в ветвях сада.

В дальнем конце террасы, что обрамляла этот тенистый внутренний двор, находились лёгкие деревянные двери. Царица толкнула их — и вошла в небольшую, но высокую комнату, напоённую запахом особого благовония — янтарной пыли: запахом смолы и леса, к которым примешивалась едва уловимая нотка морской свежести.

Свет сюда еле проникал через плотные занавеси на окне, едва позволяя различить изображения богов на потолке и узор роскошного персидского ковра, устилавшего пол. На стенах в этом скудном освещении тускло блестела позолота.

У окна стояла деревянная колыбелька, а в ней лежало крохотное дитя — девочка, которой едва пошла третья неделя. Малышка не спала — она широко открытыми глазами смотрела на расписной потолок, приоткрыв ротик. Её окутывали мягкие, воздушные пелены из тончайшего, дышащего льна.

Это и была та самая известная всему Египту царевна Бекарт, наследница престола, рождение которой и стало причиной злоключений Агниппы.

Прелестное создание лежало в своей колыбельке и совершенно не подозревало, какой кошмар означало её появление на свет для одной юной и красивой девушки…

Возле младенца на скамеечке сидела молодая рабыня-эфиопка. Завидев вошедшую царицу, она вскочила, согнулась в поклоне и безмолвно отбежала в сторону, к стене.

Нефертити, не обращая на няньку никакого внимания, склонилась над ребёнком.

Не было больше грозной царицы — была мать, нежная и трепетная, ласковая и заботливая, влюблённая в своё дитя. Такая же, как миллионы женщин на земле. С надеждой и доверием смотрящая на своё бесценное сокровище. Другое дело, что происходило это на ступенях трона — а как часто надежды и чаяния властительных царей воплощаются через смерти миллионов детей вот таких же матерей, через их слёзы и боль! Глаза же царицы никогда не будут плакать…

Девочка, увидев мать, моргнула, гукнула и взмахнула ручками.

Нефертити ласково улыбнулась.

— Здравствуй, моя маленькая, — заворковала она. — Моя девочка… Мы проснулись? Проснулись? И как мы сейчас себя чувствуем?.. — Молодая женщина шутливо, но осторожно пощекотала малышке животик — и выпрямилась, вздохнув. — Ах, доченька, ты лежишь, играешь и не ведаешь, что ты поставлена судьбой с рождения над всеми. Что в тебе течёт царская кровь — кровь потомков бога солнца Ра. Твою головку будут украшать не цветы, как у какой-нибудь крестьянки — золотая диадема кобры увенчает тебя! Этот урей, это украшение даст право тебе одной распоряжаться судьбами многих. Бекарт! Когда ты подрастёшь, ты будешь помогать мне. Ведь ты будешь помогать своей мамочке?.. Ты станешь лучшей шпионкой во всём Египте! Под видом простой женщины ты сможешь узнавать, о чём говорят в народе — и выдавать мне недовольных! Мои будущие глаза и уши в Фивах! А когда я умру, ты взойдёшь на престол… — Взгляд Нефертити задумчиво устремился куда-то вдаль, она уже не видела стен детской, словно вопрошая богов о будущем.

По губам её вдруг скользнула горькая, нехорошая усмешка.

— Ты скажешь, что тебе мешает Агниппа?.. Ничего-ничего… — с расстановкой произнесла Нефертити, вновь становясь царицей. Пальцы