Моя Госпожа - В. Савви

взгляд был прикован к освещенной знойной певице, как будто она была самой большой загадкой во вселенной.

Должно быть, он почувствовал, что я наблюдаю за ним, потому что посмотрел в мою сторону и кивнул, молча давая понять, что все в порядке. Затем он указал на другой конец темного ресторана.

Я проследил за направлением его пальца в сторону укромной кабинки, которую, как я уже знал, часто посещала Чарли. За углом от бара, вдали от глаз посетителей, я знал, что она любит прятаться там и иногда сбегать. В темноте, когда свет в заведении приглушали для развлечения и единственным освещением были свечи на столах, она могла исчезнуть.

Она не знала, что мне это известно.

Она вообще многого не знала.

Я подошел и скользнул в кабинку рядом с ней, прежде чем она успела запротестовать, позволив ее сладкому аромату заполнить меня и стереть остатки моего дерьмового дня.

Мы не разговаривали, наблюдая за тем, как новая певица напевает мелодию, но мне нужно было что-то сказать. Не все, но… — Мне жаль, Чарли, — сказал я низким голосом.

Тишина, исходящая от нее, была громче музыки, и это тянуло меня. Я повернулся в ее сторону, и мне пришлось сдержать проклятие. Эти глаза, блестящие в темноте, смотрели на меня так, как раньше. Хотела большего, чем я мог дать.

— Это все, что я могу тебе дать, — сказал я, и слова прозвучали так, будто их проталкивали сквозь гравий.

Самые долгие пять секунд в моей гребаной жизни прошли прежде, чем она успела моргнуть, а затем ее рука легла на мое бедро.

Достаточно сказано.

Пока достаточно. Я положил руку на верхнюю часть сиденья позади нее, кончиками пальцев рисуя круги на ее голом плече.

— Как тебе открытие? — спросил я через несколько минут.

— Прилично.

— Так почему такое вытянутое лицо?

— Не знаю, — призналась она, снова поймав мой взгляд в темноте. — Это должна быть хорошая ночь, но я так думаю… Я украл слова из ее рта поцелуем понимания, потому что понял, я понял это. Я попробовал ее на вкус и попытался сказать ей прикосновением своих губ, что даже если не могу быть ее белым рыцарем, я хочу им быть, и я запятнаю свою душу кровью тысячи Петровых, чтобы защитить ее, если это потребуется.

Она погрузилась в это, ее пальцы перебирали мои волосы, когда она открылась мне, как будто ей это было нужно. Нуждалась во мне.

Музыка и голос Брейди обволакивали нас, когда я углубил поцелуй, и Чарли скользнула ко мне на колени, повернулась лицом ко мне и облокотилась на мои бедра.

— Гидеон, — прошептала она мне в губы.

— Я знаю, детка, — прошептал я в ответ, обхватив грудь и ущипнув ее за сосок.

— Я знаю.

Она хныкнула и снова погрузилась в мой рот, наши языки зашевелились и заплясали в неистовом танце, а ее бедра начали извиваться в эротическом ритме, который соответствовал музыке.

Ее руки шарили по пуговицам на моей рубашке.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, мне это нужно. Ты мне нужен.

— Здесь?

— Здесь темно. Никто не смотрит. — Когда я заколебался, она снова поцеловала меня. — Я рискну.

Что ж. В таком случае. Я задрал ее платье с бретельками повыше на бедрах, обнаружив, что она без трусиков, мокрая и возбужденная.

— Святой Христос, — простонал я.

Я глубоко ввел два пальца, заставив ее задыхаться и двигать бедрами. Я медленно вытащил их и поднес к губам, чтобы долго и тщательно пробовать на вкус.

Небесная.

— Пожалуйста, — повторила она, потянувшись вниз между нами, чтобы погладить мой твердый член, и поцеловала меня, пробуя себя на моих губах.

Позади нас песня замедлилась до чего-то знакомого — Боже, ни за что. Ее тело замерло, и она откинулась назад, когда дымные ноты сексуально зазвучали в песне, под которую я всегда видел ее лицо. Песня, которая играла во время нашей первой встречи. Ее глаза встретились с моими, когда Unchained Melody мгновенно перенесла нас в прошлое.

Я провел костяшкой пальца по ее щеке.

— Шарлотта.

Она моргнула, как будто не зная, что делать с этим моментом.

Я принял решение за нее.

Медленно, пока песня двигалась вокруг нас, над нами, сквозь нас, я расстегнул ремень, спустил молнию и освободил свой ноющий член.

Ее глаза скользнули вниз, чтобы принять меня, а язык высунулся, чтобы смочить нижнюю губу. Боже, эта женщина.

Я подвинулся в кабинке, освободив нам как можно больше места и выровняв наши тела.

— Оседлай меня, детка, — прошептал я в ее пухлые губы. — Возьми то, что тебе нужно. Возьми то, что нужно нам обоим.

Припев пел нам о любви и неутолимой страсти, о жажде прикосновений любовника, пока она насаживалась на мой член, а затем опустилась на мою грудь, упершись ртом в мое плечо. Она выдохнула горячий воздух, мы оба задохнулись, и она начала скакать, доя мое тело за все, чего оно стоило.

Я сжал ее бедра руками, чтобы направлять ее, и опускал ее вниз, в то время как сам поднимался вверх, входя так глубоко, как только мог.

Наши рты нашли друг друга и слились, когда мы нашли быстрый и яростный ритм, слегка небрежный, но свой собственный.

— Гидеон… Гидеон… — Она выдыхала мое имя между поцелуями, покачивая бедрами, стремясь к освобождению и используя мое тело как лисица, которой она была.

— Я знаю, детка, — прохрипел я, зажав ей рот рукой, чтобы перекрыть крики.

— Кончи для меня. Кончай сейчас. — Я вцепился в волосы и дернул назад, чтобы укусить и засосать ее горло. Она забилась в оргазме, настолько сильном, что я испытал свой собственный, посылая белое пламя по моему телу и за веки.

Я опустился обратно в кабинку, а она рухнула на меня, ее дыхание обжигало мою грудь.

— Черт.

Она слабо засмеялась.

— Да, черт.

Последние ноты стихли, и момент, в котором мы потеряли себя, исчез. Чарли подняла лицо к моему, и в нем быстро промелькнуло что-то. Может быть, грусть, прежде чем она вырвалась из моих объятий и встала на ноги, а я влез обратно в брюки.

— Вот ты где! — Джонатан, чудо-мальчик, подбежал к столу, запыхавшись и широко раскрыв глаза. — Я тебя повсюду искал!

Черт, как вовремя.

Чарли тут же перешла в режим деловой женщины: позвоночник прямой, глаза ясные, все следы мягкости, которую я только что видел в ней, исчезли.

— В чем дело? Что случилось?

— Дело в Сторми. — Он опустился в кабинку напротив нас, его глаза метнулись ко мне, потом обратно к ней. — Она так