В плену у призраков - Джеймс Херберт

— А разве не таковы все они? Одинокие души, которым при тех или иных несчастливых или даже трагических обстоятельствах пришлось покинуть бренные тела. Я помню, что где-то даже читал об этом.

— Это общепринятая теория.

— Но вы с ней не согласны, — впервые за все утро подала голос Кристина.

Свет, проникавший сквозь высокие окна за ее спиной, по мере того как разгорался день, становился все ярче и окрашивал волосы девушки в ярко-рыжий цвет. Глаза ее искрились смехом; Эш уже начал привыкать к такому их выражению и подумал, уж не подшучивает ли она над ним.

— Я готов поверить, что эмоции, испытываемые некоторыми психически слабыми людьми в момент смерти, могут быть настолько сильны, несмотря на боль, моральную травму или шок, что оставляют после себя некое впечатление. Послеобраз, если хотите. И требуются многие и многие годы, чтобы он рассеялся навсегда. — Он перевел взгляд с Кристины на Роберта. — Предполагаю, что Эдбрук тоже имеет свою историю. Он всегда находился во владении Мариэллов?

— В этом доме жили многие и многие поколения Мариэллов, мистер Эш, — сказал ему Роберт. — Фактически со времени его постройки — с XVI века.

— Тогда, возможно, вам известно...

Роберт не дал ему закончить фразу.

— Мариэллы во все времена предпочитали забывать о своих несчастьях. Насколько я знаю, ни одна трагедия, когда-либо случившаяся в Эдбруке, не нашла отражения в семейных анналах. В жизни нашего поколения тоже произошло несчастье — наши родители погибли, когда мы были еще совсем детьми. Но это был несчастный случай, произошедший далеко отсюда.

— Быть может, кто-то из гостей или слуг умер в доме при трагических обстоятельствах?

— Ах, были времена (и какие!), когда в Эдбруке работали слуги. А теперь все заботы о доме полностью лежат на няне Тесс. Она прекрасно с ними справляется...

Тетушка, наливавшая в этот момент чай гостю, казалось, была не слишком-то польщена этим комплиментом. Она поставила чашку перед Эшем, которого поразила ее молчаливость и явное нежелание принимать участие в разговоре.

— Однако о каких-либо убийствах или самоубийствах гостей или слуг Эдбрука мне ничего не известно, — закончил Роберт.

— Никого бы не удивило, если бы в таком доме, как Эдбрук, где-нибудь в шкафу была припрятана парочка скелетов. — Эш добавил в чай молоко и продолжил: — Хорошо бы все-таки узнать, кем была эта девушка.

Кристина, положив руки на стол, наклонилась вперед.

— Значит, вы верите, что этот дом посещает призрак?

— Вполне возможно, что здесь задержалось визуальное представление о ком-то, кто прежде жил в этом доме. Вероятно, что именно его я видел прошлой ночью. Своего рода видение.

— Это что, синоним слова “привидение”? — пренебрежительно спросил Саймон.

— Нет, это то же самое, что и “образ”, — ответил Эш, оглядывая сидящих за столом. — Совсем не обязательно это может быть привидением в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Сегодня утром, чуть позже, я хочу, чтобы каждый из вас...

Няня Тесс вскрикнула. В руках у нее была кастрюля с тушеной требухой с клейками, крышка от которой вместе с кучкой требухи и перца лежала сейчас на ее тарелке. Саймон и Кристина расхохотались, а когда няня Тесс начала чихать, хохот стал поистине неудержимым. Даже Роберт улыбнулся и хихикнул.

Эш переводил взгляд с одного на другого и чувствовал себя совершенно сбитым с толку этой детской выходкой.

Взгляд его задержался на Кристине, и она тут же заметила это. Веселье ее немедленно испарилось. Она взглянула на братьев, словно ища у них поддержки, но они, казалось, этого не заметили.

Эш не сводил с нее глаз, но она избегала смотреть в его сторону. Интересно, почему?

12

Через вращающуюся дверь Кейт Маккэррик вошла в Институт экстрасенсорики, пожелала доброго утра сидевшему за барьером вахтеру и по пути взяла у него кипу писем и пакетов. Она просматривала их, поднимаясь наверх в свой офис, то и дело здороваясь с коллегами.

Войдя в кабинет, она бросила всю кипу на стол, сняла шарф и пальто и повесила на вешалку за дверью. Усевшись поудобнее, она быстро пролистала журнал регистрации заказов, другой рукой подняв телефонную трубку и нажимая кнопку “О”.

— Дженни, Дэвид Эш пытался связаться со мной сегодня утром? — спросила она. — Нет? Тогда выясните для меня, пожалуйста, номер телефона.

Продиктовав фамилию и все данные Мариэллов, она положила на рычаг трубку и принялась вскрывать свежую почту.

В то же самое время в библиотеке Эдбрука Дэвид Эш заново устанавливал на треногу “Поляроид”, стараясь не задеть тонкие провода, соединяющие фотоаппарат с другими высокочувствительными приборами.

Роберт, сцепив за спиной руки, следил за его работой, и, казалось, она его немало забавляла.

— Примерно здесь? — спросил Дэвид, обернувшись и желая уточнить, правильно ли он выбрал место.

— Да, в первый раз здесь, а потом... — Роберт небрежно обвел рукой помещение, — ...здесь, там... в разных местах.

Эш выпрямился и с удовлетворением отметил, что в поле объектива фотоаппарата попадает большая часть библиотеки.

— Она когда-либо произносила хоть слово? Вы сами пытались заговорить с ней?

— Дорогой мой, — нахмурившись, ответил Роберт, — я не имею привычки вести беседы с привидениями. Уже то, что приходится наблюдать такого рода явления, кажется мне весьма подозрительным и неприятным. — Он передернул плечами. — Как бы то ни было, вы весьма удачно установили фотоаппарат, и будем надеяться, что ему удастся зафиксировать что-то. Можете вы мне объяснить, что же все-таки происходит в нашем доме?

— Это называется прибором для измерения емкостного сопротивления, — указал Эш на один из предметов. — При возникновении малейшего движения в помещении он приведет в действие фотоаппарат и магнитофон. Я включу его позднее, когда буду уверен, что никто из нас не войдет в библиотеку. — Он достал из кармана портативный магнитофон. — Пожалуйста, расскажите мне конкретно обо всем, что видели. Я запишу все на пленку.

— Запишете на пленку? — Роберт удивленно поднял брови.

— Это только для институтского архива. Я гарантирую вам строжайшее сохранение тайны. — Он нажал кнопку и положил крошечный прибор на угол стола между собой и Робертом.

Минуту или две Роберт молча смотрел на него, потом заговорил.

— Что ж, ладно. Я видел в этой комнате девушку, хотя поначалу это было лишь туманное видение неопределенной формы. И все же это девушка примерно лет двадцати, по-моему. Я видел ее несколько дней, точнее — ночей, причем чем дальше — тем яснее, как будто ее присутствие постепенно усиливалось. Должен признаться, что при ней сам я чувствовал ужасную слабость.