Патриот - Терри Пратчетт

— Что, никакой больше перхоти? — с надеждой переспросил Склонс, теперь уже просвечивающий насквозь и на глазах теряющий очертания.

— НИКАКОЙ. НИКОГДА, — заверил его Смерть. — МОЖЕШЬ ПОВЕРИТЬ МНЕ НА СЛОВО.

На бегу пристегивая доспехи, Ваймс несся по темнеющим улицам.

— Так что происходит, Шелли?

— Говорят, клатчцы кого-то убили, сэр. В Скандальном переулке собралась толпа, и настроена она агрессивно. Я как раз дежурила в штаб-квартире и решила, что будет правильно поставить вас в известность, сэр.

— Правильно решила!

— А капитана Моркоу, как я ни искала, найти не удалось, сэр.

Гроссбух души Ваймса пополнился еще одной записью, выведенной едкими черными чернилами.

— Хорошенькие дела… И кого же ты оставила разбираться с толпой?

— Сержанта Детрита, сэр.

Вдруг у Шелли возникло ощущение, что она застыла на месте. А командор Ваймс превратился в быстро исчезающее вдали облако.

Со спокойным выражением лица, свойственным тем, кто методически исполняет свои обязанности, Детрит на глаз выбрал человека покрепче и использовал его в качестве дубины. Когда вокруг образовалось свободное пространство со стонущей грудой бывших бунтарей посередине, Детрит вскарабкался на эту кучу малу и сложил руки рупором:

— Слушайте меня, вы, человеки!

Голос орущего что есть сил тролля имеет все шансы быть услышанным. Удостоверившись, что привлек всеобщее внимание, Детрит вытащил из-под железного нагрудника свиток и помахал им над головой.

— Вот енто Пост… Пос-та-но-вле-ние о Бунтах, — запинаясь, прочел он. — Знаете, что енто значит? Енто значит, что, если я вам енто прочту, а вы не постановитесь по стойке «смирно», то Стража имеет право применить оружие. Всем ясно?

— А что ты только что применял? — простонал кто-то, лежащий в основании человеческой горы.

— А енто я еще ничего не применял, — объяснил Детрит, переступая на другую ногу. — Енто вы оказывали содействие Городской Страже.

Он развернул свиток.

Хотя из близлежащих проулков еще доносились звуки приглушенной возни, а на соседней улице продолжали вопить, вокруг тролля образовалось кольцо молчания. Анк-морпоркцы отличались уникальным умением, которое практически стало наследственной чертой: они буквально нутром чуяли грядущее развлечение.

Некоторое время Детрит держал свиток на расстоянии вытянутой руки. Потом поднес его к самому носу. Несколько раз перевернул вверх ногами и обратно.

Все это время он неуверенно шевелил губами. В конце концов Детрит наклонился со свитком к констеблю Посети.

— Это слово?

— «Вышесказанным», сержант.

— Так я и знал.

Детрит выпрямился.

— «Вы-ше-ска-зан-ным…» — На лбу Детрита заблестели капли того, что у троллей сходило за пот. — «Вышесказанным… пот-твер-жда-иц-ца…»

— «Подтверждается», — шепотом поправил констебль Посети.

— Сам знаю. — После еще нескольких мгновений напряженного изучения свитка Детрит сдался. — Но вы же не хотите слушать меня до вечера! — оглушительно проревел он. — Здесь говорится про Всяческие бунты, и все вы должны прочесть этот документ. Значится, взяли и передали по кругу.

— А если мы его не прочтем? — подали голос из толпы.

— Вы должны. Это УРИДИЧЕСКИЙ документ.

— И что?

— А то, что застрелю, — объяснил Детрит.

— Но это запрещено! — завопил другой бунтарь. — Сначала ты должен крикнуть: «Стой, не то буду стрелять!»

— Очень кстати, — согласился Детрит. — Вы ведь уже стоите…

Он легонько шевельнул плечом, с которого соскользнул громадный арбалет, удобно уместившись в лапище Детрита. Это было осадное орудие, из тех, которые, как правило, возят на телегах. Стрела была почти в два метра длиной.

— Кроме того, по движущимся мишеням стрелять труднее, — заметил он.

Детрит снял арбалет с предохранителя.

— Кто-нибудь уже закончил читать?

— Сержант!

Сквозь толпу проталкивался Ваймс. Теперь это уже была НАСТОЯЩАЯ толпа. Анк-морпоркцы представляли собой благодарную аудиторию.

Детрит с лязгом отдал честь.

— Ты собирался хладнокровно расстрелять этих людей, сержант?

— Никак нет, сэр. Предупреждающий выстрел в голову, только и всего.

— Неужели? В таком случае позволь, я минутку поговорю с ними.

Ваймс посмотрел на одного из крикунов, в одной руке которого был зажат горящий факел, а в другой — дубина. Тот ответил нервно-вызывающим взглядом человека, под ногами которого только что угрожающе задвигалась земля.

Подтянув к себе факел, Ваймс прикурил от него.

— Что тут за шум, а, друг?

— Клатчцы затеяли стрельбу, господин Ваймс! Ничем не спровоцированное нападение!

— Неужели?

— Есть убитые!

— И кто же они?

— Я… тут были… все знают, что они убивали людей! — Мысленные ноги говорящего почуяли под собой безопасную почву. — Да кем они себя вообразили? Приходят тут и…

— Довольно, — оборвал Ваймс.

Отступив на шаг, он повысил голос.

— Лица многих из вас мне знакомы, — начал он. — И я знаю, что у вас есть дома, где вас ждут. Видите это? — Он вытащил из кармана жезл. — Это значит, что мой долг — следить за соблюдением спокойствия. Поэтому через десять секунд я отправлюсь следить за его соблюдением куда-нибудь еще. Но Детрит останется. Я от всей души надеюсь, что он не совершит поступков, которыми можно запятнать честь мундира. Или сам мундир.

С иронией у жителей Анк-Морпорка было туговато, но самые смышленые уже уловили суть, ориентируясь главным образом по выражению лица Ваймса. На лице командора отражалось нечто такое, благодаря чему они мгновенно поняли: перед ними человек, лишь колоссальным усилием воли держащий себя в руках.

Толпа сломалась и стала рассасываться. Люди ныряли в боковые переулки, избавлялись там от своего самодельного оружия и обратно выходили, шагая уравновешенной походкой честных, добропорядочных граждан.

— Отлично, так что же все-таки произошло? — осведомился Ваймс, обращаясь к троллю.

— Мы слыхали, вон тот вьюноша стрелял вон в ентого мужчину, — пояснил Детрит. — Мы приходим сюда, глядь — а уж народ валит с оружием, и орут все…

— Он поразил его, аки Гудрун — урских грешников! — восторженно воскликнул констебль Посети[7].

— Поразил? — переспросил в некотором затруднении Ваймс. — Он что, в самом деле кого-то убил?

— Судя по тому, как тот ругался, нет, сэр, — доложил Детрит. — Только попал в руку. Друзья привели его в Стражу, жаловаться. Он булочник, работает в ночную смену. По его словам, уже было поздно, конец рабочего дня, он пришел сюда за обедом, но не успел и рта раскрыть, как в него начали палить почем зря.

Ваймс пересек улицу, подошел к лавке и надавил на ручку двери. Она слегка приоткрылась, но потом уперлась во что-то смахивающее на баррикаду. У окна тоже громоздилась наваленная мебель.

— Сколько здесь было людей, констебль?

— Множество, сэр.

А за дверью всего четверо, подумал Ваймс. Семья. Дверь приоткрылась на долю дюйма, и Ваймс присел еще до того, как увидел просунутую в щель стрелу.

Послышалось упругое «тан-н-нг» тетивы. Стрела не столько набирала скорость, сколько выписывала бешеные кульбиты и улетела бы вбок, не врежься она в противоположную стену.

— Послушайте! — выкрикнул Ваймс, повышая голос, но сам стараясь держаться как можно ниже. Если подобный стрелок и мог в кого-то попасть, то разве что по чистой случайности. — Здесь Стража. Откройте дверь. Или ее откроет Детрит. А когда он открывает дверь, она остается открытой. Понимаете, о чем я?

Ответа не последовало.

— Отлично. Детрит, иди-ка сюда и…

Изнутри донесся ряд звуков: сначала там шепотом спорили, а потом заскрежетали мебелью, отодвигая ее от окна.

Ваймс еще раз надавил на дверную ручку. Дверь подалась и распахнулась внутрь.

Семья сгрудилась в задней части комнаты. Ваймс чуть ли не кожей ощущал на себе их взгляды. Накаленная, сдобренными запахом подгорелой еды атмосфера потрескивала разрядами страха.

Господин Горифф держал арбалет так, как будто боялся обжечься. А выражение лица его сына сказало Ваймсу многое из того, что он хотел узнать.

— Ха-ра-шо, — по слогам произнес он. — А теперь слушайте меня. Я никого не собираюсь арестовывать, понятно? Мне это наверняка припомнят, но вам лучше до утра пересидеть в помещении Стражи. У меня нет возможности выделять людей для вашей охраны. И я МОГ БЫ вас арестовать. Но вместо этого всего лишь прошу.

Господин Горифф кашлянул.

— Человек, в которого я стрелял… — начал он и умолк, предоставив вопросу и лжи повиснуть в воздухе.

Ваймс сделал усилие, чтобы не глянуть в сторону паренька.