Черные плащи - Андрей Посняков

— Вылезаем! — Саша толкнул приятеля в бок. — И этого прихвати — там, за кусточками, потолкуем.

А парнишка-то оказался шустрый — едва только Нгоно ослабил хватку, как тут же выкрутился и попытался было бежать. Однако не судьба — бдительный Александр ловко ухватил его за волосы:

— Куда?

Парнишка бросился на колени, залопотал по-латыни:

— Не убивайте меня, ради всего святого, пожалуйста, не убивайте, я отдам вам все, что у меня есть… Берите мою тунику, амулеты, ожерелье… Это хорошее ожерелье, клянусь…

— Заткнись! — тихо посоветовал Александр. — И отвечай на вопросы, понял?

Пленник хлопнул ресницами и кивнул.

— Где наш друг? Такой… лысоватый, как Цезарь. В странном платье. Ты его здесь видел? Только упаси тебя господи сказать, что нет! Ну!

Саша основательно тряхнул парня, так что у бедняги клацнули зубы.

А Нгоно с нехорошей ухмылкой вытащил из-за пояса нож — тот самый, из рессоры. И, тщательно выговаривая латинские слова, сказал:

— Может быть, для начала выпустим ему кишки?

— Нет. Лучше отрежем ухо.

— Не надо ухо! — плача, взмолился пленник. — И кишки не надо… Я все, все вам скажу. Да, я видел странного человека, здесь, у этой повозки, но с ним не разговаривал, не успел, явился староста со своими людьми — они и увели вашего знакомого.

— О! Совсем другое дело! — Александр отвесил мальчишке подзатыльник в знак поощрения. — А ты, оказывается, умеешь говорить! Значит, нашего друга отвели в деревню. Староста и его люди, так?

— Так. Все правильно.

Подросток уже несколько оправился от испуга и теперь с любопытством разглядывал пленивших его людей. Как-то не походили они на разбойников: те бы вообще не разговаривали, а убили сразу или, наоборот, уволокли бы на свой корабль, чтобы потом продать в рабство. Короче, странные люди. И повозка их очень и очень странная. Именно о подобном и предупреждал господин Марцелий Дукс.

Захария — а это, конечно же, был он — приободрился и поспешно опустил глаза, старясь не показать свою радость. Вот как быстро и ловко он выполнил поручение своего нового и очень влиятельного хозяина. Жаль только, волшебную шкатулку пришлось выбросить в кусты — слишком уж не вовремя объявился вдруг староста. Ладно… шкатулку можно будет найти и позже. А даже если и не найдется — все равно будет что указать в донесении! Господи, вот счастье-то! Хозяин Марцелий явно обрадуется, похвалит… А может, возьмет к себе, в город? В Гадрумет… или даже в сам Карфаген! Вот уж тогда… уж тогда можно будет выбрать время, чтобы посчитаться со всей деревенской сволочью, с теми, кто казнил мать, кто сейчас презирал его, Захарию, и бедолагу-дядюшку…

— Эй, эй! Ты чего замолк, парень? Язык проглотил, да?

— Нет-нет! — Захария испуганно заморгал. — Но вы ведь еще ничего не спросили.

— Ага, ничего… В деревне, говорю, много воинов?

— Там вообще нет воинов, — не сдержал улыбку мальчишка, — одни рыбаки да кузнец.

— А староста? И его люди?

— О, это не воины — трусы. — Пленник презрительно рассмеялся. — Только и могут, что издеваться над беззащитными людьми.

— Та-ак… — Приятели переглянулись. — Сколько же у вас в селении рыбаков и когда они обычно возвращаются?

— Рыбаков — две дюжины, — охотно пояснил Захария. — А возвращаются они вечером, уже когда начинает темнеть. Так что вы…

Он хотел сказать — «вполне можете освободить своего дружка», но не стал, надеясь, что разбойники — или кто уж там они были — и сами все поймут правильно. Подставить старосту — этот план внезапно возник в лохматой голове Захарии, вспыхнул, словно утренняя звезда. А что, почему бы и нет? Пускай чужаки покуражатся, унизят этих сволочных гадов, он-то, Захария, тут будет ни при чем. В конце концов, что от него требуется-то? Щелкнуть волшебной шкатулкой и написать очередной донос. Что и будет сделано! А кого-то там ловить, предупреждать…

— Я покажу вам дорогу. — Шмыгнув носом, пленник пустил слезу. — Только… они ведь меня потом убьют. Может, отпустите, а? Ну как, подойдем к деревне?

— Дом старосты укреплен?

— Да, там высокая каменная ограда. И ворота из дуба — не говорите потом, что я вас не предупреждал.

— Ворота, значит… Ограда… А ну-ка, Нгоно, давай этого чертенка в кабину. Я ж пока загляну в бак.

Горючки хватало. На дне, правда, но еще плескалось, а до деревни было не так далеко — километра два-три.

— Ой… а где же ваши быки? И оглобель я что-то не вижу.

— Не слишком ли ты любопытный, парень? Ничего, будут тебе сейчас оглобли. Ну что, мон шер Нгоно, погрохочем в последний раз?

— Погрохочем!

— Ладно. Ты — на платформу, а этого шустрого парнишку давай ко мне.

Александр ухмыльнулся и запустил двигатель.

Захария аж подпрыгнул от неожиданности, испугался уже по-настоящему, всерьез, особенно когда странная повозка вдруг сдвинулась с места и покатила сама, без всяких быков, лязгая, словно какое-то жуткое чудище. А пахло! Так, верно, пахнет в аду! Экий же гнусный, совершенно невыносимый запах. Сера? Ой господи…

Клацая зубами и округлив глаза от ужаса, пленник быстро закрестился:

— Боже, спаси и сохрани!

В дом старосты они вломились без приглашения, даже не через дверь, а прямо в ограду, так что только полетели кругом кирпичи да осколки разбитой фары. Уж конечно, незаметно подобраться не удалось — да не о том и думали. Староста и его людишки как раз выскочили на улицу — посмотреть, что это там за грохот? Ну, не они были сейчас нужны, главное — удалось произвести впечатление, а в доме уж все показала какая-то испуганно визжавшая девка, то ли жена хозяина, то ли рабыня.

Весников обнаружился во дворе, в погребе, живой, здоровый и даже заметно навеселе. Правда, сидел под запором, точнее сказать, лежал и спал на свежем сене.

— О, Саня! — Увидев своих, Вальдшнеп пьяно заулыбался. — Явился. А здешние мужики — ничего. Дорогу мне обещали показать, автобус надыбать. Я уж договорился, пока вы… и-ик… пока вы где-то там шлялись. Чего тут такой шум-то? О! В ворота не вписались! Так я и знал — на трелевочнике-то, это вам не на колесном тракторе ездить, тут сноровка нужна, ясен пень.

— Давай, Коля, полезай в кабину, едем, — поглядывая вокруг, быстро распорядился Саша. — Нам еще до моря добраться затемно.

— До моря? Мы что, на корабле поплывем?

— На катере, Федорыч! На воздушных крыльях.

— А, знаю… «Метеор» называется. Вот в старые-то времена, бывало…

Усадили наконец черта пьяного. Поехали — с ревом, пятясь, выползли из ограды, развернулись, попутно снесли какую-то попавшуюся под гусеницу хижину…

— О! — Со смаком орудуя фрикционами, Александр ухмыльнулся. — А мальчишка-то смылся. Ну, правильно, чего ему тут ждать? И так спасибо — помог. Эх, опять нас трое, а? Три танкиста, три веселых друга — экипаж машины боевой!

«Боевая машина» — точнее, сидевший за рычагами управления Саша, — надо сказать, разухарилась. Выбравшись на оперативный простор убогой деревенской площади, сперва застыла, словно норовистый жеребец, но потом Александр заметил каких-то людей у небольшой церкви и попер прямо на них, да так, что только засохшая грязь из-под гусениц полетела! Стоявшие — староста там или кто — немедленно бросились врассыпную. И правильно, это и нужно было сейчас — ликвидировать саму мысль о преследовании рычащего чуда.

Саша еще немного покуражился, поелозил по деревне, хотел даже свалить какое-то старое дерево, карагач или платан, да, подумав, махнул рукой — черт с ним, с деревом, пора уже было поворачивать к морю. Туда и поехали с ветерком. Правда, продолжалось веселье недолго — двигатель вдруг зачихал-зачихал да и замолк.

— Ну, все! — Во вдруг наступившей звенящей тишине, словно после артиллерийской канонады или бомбежки, Александр распахнул дверь и, поставив ногу на гусеницу, смачно сплюнул наземь. — Все, говорю, парни, финита! Горючее кончилось.

— Ну вот! — Весников похлопал глазами. — Что ж теперь с трактором? Тут вот и бросим?

— А и бросим, что теперь с ним делать-то? Пущай тут стоит памятником, ржавеет.

— Долго не простоит, — спрыгнув в пожухлую от солнца траву, заметил Нгоно. — Если здешний кузнец ушлый — быстро прочухает, разберет на металл.

— Да и черт с ним, пусть разбирает. — Саша равнодушно махнул рукой. — Чай, не Тэ тридцать четыре, не жаль.

— И все же…

Оставив за спинами бесполезный отныне трелевочник, приятели быстро зашагали к морю, точнее сказать, к маячившей в паре километров скале.

— А что мы туда идем-то? — едва поспевая за остальными, поинтересовался Весников. — Там что, ваш катер на подводных крыльях?

— Угу, Николай. Именно так. Почти.

Спускаться по скалам оказалось довольно трудно, Николай Федорыч пару раз даже чуть не сорвался, и Нгоно едва успевал подхватить его за шиворот.