Том 1. Стихотворения. Рассказы - Иван Бунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
27. VI.17
Укоры
Море с голой степью говорило:«Это ты меня солончакамиИ полынью горькой отравила,Жарко дуя жесткими песками!
Я ли не господняя криница?Да не пьет ни дикий зверь, ни птицаИз волны моей солено-жгучей,Где остался твой песок летучий!»
Отвечает степь морской пустыне:«Не по мне ли, море, ты ходило,Не по мне ли, в кипени и сини,За волной волну свою катило?
Я ли виновата, что осталась,В час, когда со мной ты расставалось,Белой солью кипень снеговая,Голубой полынью синь живая?»
11. VIII.17
Роняя снег, проходят тучи…
Роняя снег, проходят тучи,И солнце резко золотитУмбрийских гор нагие кручи,Сухой кустарник и гранит.
И часто в тучах за горамиОбрывки радуги цветут —Святые нимбы над главамиАнахоретов, живших тут.
12. IX.17
Эпитафия
На земле ты была точно дивная райская птицаНа ветвях кипариса, среди золоченых гробниц.Юный голос звучал, как в полуденной роще цевница,И лучистые солнца сияли из черных ресниц.Рок отметил тебя. На земле ты была не жилица.Красота лишь в Эдеме не знает запретных границ.
19. IХ.17
Воспоминание
Золотыми цветут остриямиУ кровати полночные свечи.За открытым окном, в черной яме,Шепчет сад беспокойные речи.
Эта тьма, дождевая, сырая,Веет в горницу свежим дыханьем —И цветы, золотясь, вырастая.На лазурном дрожат основанье.
Засыпаю в постели прохладной,Очарован их дрожью растущей,Молодой, беззаботный, с отраднойДумой-песней о песне грядущей.
19. IХ.17
Ландыш
В голых рощах веял холод…Ты светился меж сухих,Мертвых листьев… Я был молод,Я слагал свой первый стих —
И навек сроднился с чистой —Молодой моей душойВлажно-свежий, водянистый,Кисловатый запах твой!
19. IX.17
Свет незакатный
Там, в полях, на погосте, В роще старых берез,Не могилы, не кости — Царство радостных грез.Летний ветер мотает Зелень длинных, ветвей —И ко мне долетает Свет улыбки твоей.Не плита, не распятье — Предо мной до сих порИнститутское платье И сияющий взор.Разве ты одинока? Разве ты не со мнойВ нашем прошлом, далеком, Где и я был иной?В мире круга земного, Настоящего дня,Молодого, былого Нет давно и меня!
24. IX.17
Мы сели у печки в прихожей…
Мы сели у печки в прихожей,Одни, при угасшем огне,В старинном заброшенном доме,В степной и глухой стороне.
Жар в печке угрюмо краснеет,В холодной прихожей темно,И сумерки, с ночью мешаясь,Могильно синеют в окно.
Ночь — долгая, хмурая, волчья,Кругом все леса и снега,А в доме лишь мы да иконыДа жуткая близость врага.
Презренного, дикого векаСвидетелем быть мне дано,И в сердце моем так могильно,Как мерзлое это окно.
30. IX.17
Щеглы, их звон, стеклянный, неживой…
Щеглы, их звон, стеклянный, неживой,И клен над облетевшею листвой,На пустоте лазоревой и чистой,Уже весь голый, легкий и ветвистый…О, мука мук! Что надо мне, ему,Щеглам, листве? И разве я пойму,Зачем я должен радость этой муки,Вот этот небосклон, и этот звон,И темный смысл, которым полон он, Вместить в созвучия и звуки?Я должен взять — и, разгадав, отдать, Мне кто-то должен сострадать,Что пригревает солнце низким светомМеня в саду, просторном и раздетом. Что озаряет желтая листваВетвистый клен, что я едва-едва,Бродя в восторге по саду пустому,Мою тоску даю понять другому…— Беру большой зубчатый лист с тугимПурпурным стеблем, — пусть в моей тетрадиОстанется хоть память вместе с ним Об этом светлом вертоградеС травой, хрустящей белым серебром,О пустоте, сияющей над кленом Безжизненно-лазоревым шатром,И о щеглах с хрустально-мертвым звоном!
3. X.17
Этой краткой жизни вечным измененьем…
Этой краткой жизни вечным измененьемБуду неустанно утешаться я, —Этим ранним солнцем, дымом над селеньем,В алом парке листьев медленным паденьемИ тобой, знакомая, старая скамья.
Будущим поэтам, для меня безвестным,Бог оставит тайну — память обо мне:Стану их мечтами, стану бестелесным,Смерти недоступным, — призраком чудеснымВ этом парке алом, в этой тишине.
10. Х.17
Как в апреле по ночам в аллее…
Как в апреле по ночам в аллее,И все тоньше верхних сучьев дым,И все легче, ближе и виднееПобледневший небосклон за ним.
Этот верх в созвездьях, в их узорах,Дымчатый, воздушный и сквозной,Этих листьев под ногами шорох,Эта грусть — все то же, что весной.
Снова накануне. И с годамиСердце не считается. ИдуМолодыми, легкими шагами —И опять, опять чего-то жду.
10. Х.17
Звезда дрожит среди вселенной…
Звезда дрожит среди вселенной…Чьи руки дивные несутКакой-то влагой драгоценнойСтоль переполненный сосуд?
Звездой пылающей, потиромЗемных скорбей, небесных слезЗачем, о господи, над миромТы бытие мое вознес?
22. Х.17
В дачном кресле, ночью, на балконе…
В дачном кресле, ночью, на балконе…Оксана колыбельный шум…Будь доверчив, кроток и спокоен,Отдохни от дум.
Ветер приходящий, уходящий,Веющий безбрежностью морской…Есть ли тот, кто этой дачи спящейСторожит покой?
Есть ли тот, кто должной мерой меритНаши знанья, судьбы и года?Если сердце хочет, если верит,Значит — да.
То, что есть в тебе, ведь существует.Вот ты дремлешь, и в глаза твоиТак любовно мягкий ветер дует —Как же нет Любви?
9. VII. 18
И цветы, и шмели, и трава, и колосья…
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,И лазурь, и полуденный зной…Срок настанет — господь сына блудного спросит:«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я все — вспомню только вот этиПолевые пути меж колосьев и трав —И от сладостных слез не успею ответить,К милосердным Коленам припав.
14. VII.18
Древняя обитель супротив луны…
Древняя обитель супротив луны,На лесистом взгорье, над речными водами,Бледно-синеватый мел ее стены,Мрамор неба, синий, с белыми разводами.
А на этом небе, в этих облаках,Глубину небесную в черноту сгущающих, —Храмы в златокованых мелких шишаках,Райскою красою за стеной мерцающих.
20. VII.18
На даче тихо, ночь темна…
На даче тихо, ночь темна,Туманны звезды голубыеВздыхая, ширится волна,Цветы качаются слепые —
И часто с ветром, до скамьи,Как некий дух в эфирной плоти,Доходят свежие струиВолны, вздыхающей в дремоте.
13. IX.18
Канарейка
На родине она зеленая…
БрэмКанарейку из-за моряПривезли, и вот онаЗолотая стала с горя,Тесной клеткой пленена.
Птицей вольной, изумруднойУж не будешь — как ни пойПро далекий остров чудныйНад трактирною толпой!
10. V.21
