Любовь с ароматом чая - Джанет Маклеод

– Все же он должен был об этом подумать, – сказала Олив, давясь слезами. – Он должен был подумать о том, к чему нас приведут его долги и пьянство.

Совершенно опустошенная, Кларри закрыла глаза.

– Так будет не всегда.

– Ты все время это говоришь! – сказала с упреком Олив. – Но как что-то может измениться? Мы здесь как рабы. Эта ведьма никогда нас не отпустит!

И она разрыдалась. Кларри хотела ее обнять, но Олив не желала, чтобы ее утешали, и оттолкнула руку сестры.

– Я сбегу, – пообещала она. – Ты не сможешь меня остановить.

– Куда? – спросила Кларри, вздохнув.

– Мне все равно. Куда угодно! Нам не нужно было приезжать в Англию. Нам следовало поехать с Камалем, куда угодно, только не сюда. А теперь мы никогда не сможем вернуться в Индию!

Кларри знала, что спорить с Олив, когда та начинала себя накручивать, бесполезно. От этого становилось только хуже.

– Идем ляжем, пока у нас еще есть время поспать, – сказала она, с усилием поднимаясь на ноги.

Часы на каминной полке показывали, что скоро настанет полночь.

– Уже почти наступило Рождество. Будем ему радоваться, что бы там ни говорила Лили-без-чулок.

Олив насупилась, но последовала за сестрой по темной лестнице в мансарду. Они уже привыкли подниматься и спускаться без света, экономя свою свечку для чтения в кровати тех немногочисленных потрепанных книг Джона Белхэйвена, которые привезли с собой из Белгури.

Сестры натянули на себя побольше одежды, перчатки и шерстяные чулки, чтобы согреться в холодном помещении, и залезли вместе в кровать. Олив разрешила Кларри обнять себя.

– Давай завтра достанем твою скрипку, и ты мне поиграешь, – прошептала Кларри. – Пусть это будет настоящий праздник.

– Лили нам не разрешит.

– А мы уговорим Джейреда, когда он выпьет в честь праздника. Ему нравится, когда посетители играют в баре.

Девушки надолго замолчали. Кларри начала дремать. Вдруг Олив села на постели.

– Так вот в чем дело!

– Что? – пробормотала Кларри.

– Она пьяница! – заявила Олив.

– Кто?

– Лили-без-чулок.

Сонливость тут же оставила Кларри.

– Не говори чепухи.

– Да, я в этом уверена, – сказала Олив. – Она что-то хранит в большом кувшине для уксуса в кладовке. Однажды я видела, как она наливала из него в чашку, и Лили устроила мне выволочку за то, что я подглядываю. Она тогда сказала, что пьет уксус для улучшения пищеварения. Она пьет его каждый день перед тем, как лечь спать после обеда.

– Почему ты не говорила мне об этом раньше? – недоверчиво спросила Кларри.

– Потому что я поверила, что там был уксус.

– Ну, может, это действительно так.

Олив замотала головой.

– Тот жуткий тип Хобсон пил то же самое, с таким же прокисшим запахом.

– Это джин! – ахнула Кларри. – Хобсон пьет чистый джин. Он бесцветный.

– Значит, именно этот напиток Лили держит в своем кувшине для уксуса, – решительно подытожила Олив.

– Но я бы это заметила, – озадаченно произнесла Кларри. – Я сразу вижу пьяницу.

– Ты проводишь с ней не так много времени, как я, – сказала Олив. – Лили ловко это скрывает, и от нее так воняет луком и стряпней, что я замечаю другой запах, только когда она бранится, нависнув надо мной. Хуже всего у нее настроение по утрам, до того как она выпьет свой «уксус».

– Вот это да! – воскликнула Кларри.

– Сегодня вечером, когда я мыла посуду, Лили ходила в кладовую и прикладывалась к кувшину.

– Тогда понятно, почему она ворвалась в бар злая как черт. Это объясняет все ее странности.

– Как ты думаешь, дяде Джейреду об этом известно? – спросила Олив сестру.

– Даже не знаю, – задумчиво произнесла Кларри. – Возможно, именно поэтому он старается нанимать девушек для работы в баре – чтобы его жена пекла пироги и не выходила из кухни.

– Могу поспорить, он не знает об уксусе, – сказала Олив. – Лили ничем не лучше тех вульгарных женщин, которые приходят сюда.

– Они не вульгарные, они хорошие, – возразила Кларри, вспомнив Лекси и ее подруг. – Они хотя бы не такие лицемерки, как Лили, которая строит из себя святошу.

Олив ухмыльнулась.

– Джин-Лили. Давай будем так теперь ее называть. Джин-Лили-без-чулок.

Глава девятая

В день Рождества Кларри проснулась рано утром, замерзшая и с больной головой. Она уже так привыкла вставать до рассвета, что ей больше не требовался для этого стук в дверь. Ныло бедро в том месте, куда ее вчера ударили, болело лицо. Оставив подарок для Олив на кровати, Кларри, прихрамывая, спустилась вниз по лестнице.

Внизу Кларри оставила на столе два подарка: самодельные носовые платки для Джейреда и Лили, на которых она упросила Олив вышить птиц.

Только растапливая в кухне печь, Кларри увидела свое отражение в стальной заслонке. В ужасе девушка бросилась к растрескавшемуся зеркальцу, висевшему в буфетной, и в тусклом свете свечи увидела, что ее переносица распухла, а глаза окружены сиреневыми синяками.

Потрясенная, Кларри закрыла лицо ладонями, захлебываясь слезами. Что скажут люди, когда увидят ее такой? Ей хотелось убежать и спрятаться.

Вернувшись в кухню, девушка подавила в себе желание разрыдаться, но слезы наполняли ее глаза, а нос пронзала пульсирующая боль.

Кларри натянула шаль на голову, свесив ее на лицо, словно вуаль. Никто не должен видеть, что с ней сделал этот зверь, в противном случае она умрет от стыда. Кларри с бешено бьющимся сердцем сгорбилась у печи. Сейчас она чувствовала себя такой маленькой и уязвимой. И такой ничтожной.

– Доброе утро, Кларри, – зевая, сказал Джейред, стоя в дверях. – Счастливого Рождества!

Стиснув зубы, она с трудом сдержала мучительный стон.

– Что случилось, Кларри?

Девушка медленно повернулась к нему и убрала с лица шаль. Кларри увидела, как Джейред вздрогнул от ужаса.

– Я… я же советовал тебе приложить что-нибудь к носу на ночь, – заговорил он, заикаясь. – Дай я посмотрю получше.

Кларри передернуло от боли, когда Джейред неловко дотронулся до ее лица.

– Похоже, что у тебя сломан нос, – неодобрительно заметил он. – Тебе нужно научиться уклоняться от ударов.

Девушка уставилась на него, не веря своим ушам. Она была не в настроении шутить, но, похоже, ее дядя сказал это вполне серьезно. Он присвистнул сквозь зубы.

– Видал я красавиц на своем веку, но такой – ни разу. Уксусный компресс, вот что тебе поможет. Он помогает почти всегда. Я попрошу Лили принести уксус, когда она спустится с ключами.

Обойдя Кларри, Джейред налил себе чаю из чайника. Лили вчера насыпала в него заварки, а Кларри заварила чай и оставила его на печи, чтобы он не остыл.

Девушка снова натянула шаль на лицо, подавив в себе желание закричать. Вошла сияющая Олив и бросилась к сестре, чтобы поблагодарить ее за подаренный альбом и карандаши. Она осеклась, увидев ее лицо.

– Боже, Кларри! – ахнула Олив, обнимая ее.

– Что тут за шум?

Вошла Лили с мутным взглядом и явно в дурном настроении. Как же Кларри могла раньше не замечать этих красноречивых признаков? Лили оттолкнула Олив с дороги и уставилась на Кларри, обдав ее зловонным дыханием.

– Бог мой, девочка, на кого ты похожа! Ты не можешь пойти в церковь в таком виде.

Кларри отстранилась от нее, изо всех сил сдерживая тошноту.

– Принеси уксус, дорогая, – сказал Джейред. – Это именно то, что ей сейчас нужно.

Лили на секунду пришла в замешательство, а Кларри и Олив обменялись многозначительными взглядами.

– Уксус, черт возьми! – взорвалась Лили. – Я не буду тратить ценный продукт на какие-то синяки.

Даже Джейред открыл рот от удивления.

– Но, дорогая…

– Что «дорогая»? – заорала Лили. – Во-первых, девка сама виновата в том, что расстроила посетителя. Мистер Хобсон – уважаемый человек, бригадир, мы не можем позволить себе оскорблять таких, как он. Пусть ей это будет уроком.

Она почесала лоб и перевела взгляд своих красных глаз на Кларри.

– Теперь вставай. И не надо делать такой несчастный вид. Олив, почему стол не накрыт?

Лицо Олив снова приняло обычное обеспокоенное выражение, и она, склонив голову, поспешила исполнить распоряжение. Кларри с трудом поднялась на ноги. Ее охватило отчаяние. Лили знала, что обе сестры будут подчиняться ее приказам, потому что у них нет выбора. Кларри презирала себя за трусость, но у нее не осталось сил сопротивляться.

Белхэйвены ушли в церковь, оставив Кларри чистить овощи к обеду и заканчивать пирог, который Лили с Олив начали готовить. Когда Олив попросилась остаться с Кларри, Лили бросила:

– Ни в коем случае! Ты будешь молиться за вас двоих.

Оставшись в одиночестве, Кларри подавила в себе порыв сбежать из дому в парк. Куда она побежит в таком неприглядном виде? Почему-то она чувствовала себя виноватой, как будто это она была пьяной участницей дебоша. В этом, конечно, не было никакого смысла, но мысль о том, что она сама навлекла на себя чужую агрессию, давила на нее непосильным грузом.