Тени чёрного пламени - Алексей Колентьев

– Ы-мм!

Джей успел перебраться вниз, только он смог бы протиснуться в ту узкую щель, которая отделяла эту часть перрона от путей. Я два раза грохнул прикладом автомата в металлическую стену и побежал в обход так быстро, как только мог. Если этот придурок опять нарвался, клянусь, что убью его своими руками, после того как вытащу.

– Ы-ым!..

Всегда есть место удивлению, но на сегодняшний день первое место определенно осталось за открывшейся мне на перроне картиной. Вдоль вагонов, ровно напротив того места, где мы были десять минут назад и столкнулись с непонятным существом, лежало в разных позах еще четыре таких твари. Анджей стоял там, где вылез из-под вагона, выставив перед собой так и не перезаряженную двустволку. Подойдя ближе, я ухватил ружье за ствол и с силой опустил его вниз.

Наклонившись к напарнику, я отчетливо сказал:

– Джей, они дохлые!.

– Т-только перелез!.. А они уже тут!

Приподняв парня за плечи, я с силой тряхнул его, для того чтобы прекратить истерику. Подействовало вроде. Анджей замолчал и, глухо всхлипывая, принялся заряжать двустволку. Тем временем я пошел в обратную сторону и внимательно осмотрел каждый труп. Через некоторое время стала складываться приблизительная картина всего произошедшего. Эти обезьяны тут давно. И либо изначально живут в таких местах, либо пришли сюда и остались насовсем. Они следили за обозом, выжидали случая для нападения, но тут случилось две вещи: мы остановились, пошли шарить по окрестностям, разделившись, и некто следил за обозом или этой стаей существ. Твари выжидают в укрытии, пропустив нас за пути, чтобы перебить по очереди. Обезьяны рассредоточиваются вдоль состава, но тут возникает мой стрелок и валит почти всех до того, как они смогли организованно напасть. Пока я смотрел, выяснилась интересная подробность об этих обезьянах. Не все они были слепы, одна, чей труп лежал на крыше вагона, метрах в семи от основного места боя, была оснащена тремя парами черных как бусины глаз. Они размещались попарно вдоль безносого лица, а пасть существа напоминала узкую и совершенно беззубую щель.

Судя по характеру ранений, эта умерла первой. Две пули вошли в висок и то место, где у людей ухо. Точность выстрелов впечатляла, но еще больше она говорила о самом стрелявшем. Он определенно знаком с повадками обезьян, раз управился с целой стаей так быстро. Значит, стрелок выследил тварей, подождал, пока они отвлекутся на нас, и выбил у них вожака, единственного, кто направлял стаю. Возникла паника, и он уложил остальных. Но наш спаситель точно был один, пара человек с подобным оружием управилась бы гораздо быстрее. Думаю, что из-за условий местности мы с Джеем просто прошли бы мимо, так ничего и не увидев. Пока вроде все логично, хотя непонятны причины, по которым мы до сих пор еще живы. Хотят взять живьем и это просто разведка? Но тогда нет смысла так явно обнаруживать себя. Нет, пока не следует думать об этом.

Я отрезал голову вожаку и подождал, пока стечет на землю кровь. Она была ярко-алая, ощутимо светлей человеческой. Потом вернулся к напарнику, который с остервенением рубил башки остальным трупам и швырял их за вагоны, в сторону пустыря. Анджей разошелся не на шутку, вымещая на трупах свой недавний страх. Сейчас он стоял ко мне вполоборота и рубил труп обезьяны, уже лишенный всех конечностей. Лезвие топора входило в тушу с ощутимым усилием, во все стороны летели брызги и ошметки кожи вперемешку с осколками костей.

Подойдя ближе, я задержал его руку с окровавленным туристским топором и попросил:

– Одну башку надо взять с собой, Алхимики за новых тварей дают хорошую цену. Завязывай, пора идти к обозу.

Словно бы опомнившись, он опустил топор и пошел прочь от изуродованного тела, распростертого на земле. Напарник снова нырнул под вагон и достал оттуда одну из безглазых голов. Мы перебрались через перрон и вскоре вернулись к чистому отрезку путей, откуда уходили в поиск более двух часов назад. Туман не рассеялся окончательно, но стало ощутимо светлее. Обозники встретили нас с заметным волнением. А увидев трофеи, обступили плотной толпой, рассматривая головы местных обитателей.

Больше всех говорил Стах, первым заметивший стаю:

– Я же говорил! А вы заладили: померещилось да показалось!..

Подойдя к Гуревичу, я отозвал сержанта в сторону, хотя тот пошел с явной неохотой. Ему хотелось поближе рассмотреть головы и послушать деланно бравый рассказ Джея, который стал душой общества. Как только мы отошли за вторую повозку, я коротко изложил все, что удалось узнать. При упоминании неизвестного стрелка альфовец выказал совершенно не ту реакцию, которой я от него ожидал:

– Значит, это кто-то из прикордонных вояк и ни фига не «белый шум»!

– Сержант, то, что он нас не тронул и даже помог избавиться от этих тварей, не делает стрелка дружелюбным.

– Но почему?!

– Сам суди: обезьяны бы нас схарчили. Твари определенно собирались напасть не сегодня, так завтра, это очевидно. Значит, в плен к тем, кто послал стрелка, мы не попадаем. А они наверняка где-то не слишком далеко.

– То есть ты не допускаешь мысли, что это был друг?

– Пока мы идем через неизвестную территорию, это опасное допущение. Расслабляться сейчас – самое последнее дело, сержант.

– Хорошо, но если все же выяснится…

Разговор опять начинал ходить по кругу, это определенно раздражает. Понятное дело, альфовец непременно хочет убедить себя в том, что Кордон уже близко и тут даже есть некто, отправленный ему в помощь. Со временем, если доживет, Гуревич примирится с мыслью, что вся помощь, которую он может получить, выполняя задачу вроде этой, всегда будет исходить только от его подчиненных. Но в первую очередь только от него самого. Отправив обоз, командование играет в рулетку с Зоной. Если все проходит удачно и обоз дойдет – операция была хорошо спланирована, если нет, то все очевидно – небоевые потери, так получилось. Цинично? Да, так и есть. Но другого закона на войне не существует. Любой поступок тут – это лишь каприз Судьбы и только потом план и прочие человеческие выдумки. Поэтому я только согласно кивнул и пошел к развернутой палатке – нужно хоть немного отдохнуть и осмотреть костюм и оружие.

Через два часа мы свернули лагерь и двинулись вперед. Мы с Джеем так же шли в хвосте, но настрой в отряде резко поменялся. Люди стали более нервными, несколько раз мы открывали огонь просто по неясным движениям в тумане. Но до самого наступления сумерек нас так никто и не атаковал. Обоз мерно двигался вдоль путей, петляя между относительно небольшими аномальными полями и завалами из техники и груд мусора непонятного происхождения. Заводской комплекс оставался справа, а склады и остальные пристройки явно железнодорожного назначения тянулись неровным частоколом по левому флангу. Две попытки пройти на заводскую территорию окончились неудачей. Мы то натыкались на плотно заваренные ворота проходной, то подходящая для повозок дорога оказывалась блокирована непонятным лабиринтом каких-то пристроек. В конце концов мы вернулись на прежнюю дорогу. Странностей прибавилось в тот момент, когда сумерки так и не перешли в абсолютную темноту, ночь не наступила, лишь туман снова сгустился. Серая завеса вокруг каравана сомкнулась так плотно, что вскоре мы вынуждены были надеть приборы ночного видения. Это мало помогло, туман был настолько густым, что более всего напоминал густую пену. С огромным трудом нам удалось вывести обоз за пределы железнодорожного узла, на какую-то забитую ржавыми остовами автомобилей дорогу. Там мы прошли еще примерно километр или чуть больше, пока не остановились у спуска в крытый тоннель. Справа и слева все оказалось забито машинами, но тоннель вроде был относительно свободен. Лошади заупрямились, Семен дал отмашку, и повозки снова остановились. Это никого особо не радовало, но другого выхода просто не было.

Гуревич выставил в охранение Стаха и Джея, а остальным приказал собраться на некий общий совет. Пришла даже Галя, хотя всю дорогу я видел ее не особенно часто, девушка была с ранеными и в общих посиделках не участвовала. Сержант начал не с постановки задач, а просто спросил нашу фельдшерицу, как там раненые. Доклад не радовал: двоим стало совсем плохо, если не добраться до Кордона в ближайшие трое суток, они точно могут умереть. Извозчики тоже не порадовали, лошадям выдавалась половинная норма, а черед двое суток и этого не будет. Да и балахоны с масками раздражали коней настолько, что порой они категорически отказывались идти вперед. Об укусах и двух болезненных ударах копытом обмолвился только Петря, его напарник только смачно выругался.

И тогда Гуревич сказал:

– Ночного привала не будет, пойдем вперед с небольшими остановками. Так можно сократить путь. И кроме того, если будем двигаться, так будет меньше шансов, что нас смогут застать врасплох.

План был отчаянный, хотя зерно истины в нем было. В Зоне лучшая защита – это непрерывное движение. И самое главное, нужно четко себе представлять то место, куда ты хочешь попасть. В обычной жизни движение никого еще от засады не спасло, но в том-то и дело, что мы сейчас находимся даже не в антимире, где все наоборот и против. Мы сейчас находились внутри еще одного кусочка хаоса, который вступил в конфликт с тем, что побольше. Даже сами предметы иногда подергивались вполне различимой зыбью, теряя привычные очертания, что уж говорить о направлениях и частях света? Все, что мы могли, это идти вслед за инстинктом проводника, отбросив сомнения. Идти только вперед и не оглядываться. Думаю, что и у остальных были схожие мысли, только вслух этого никто не сказал. Тем не менее все согласились и мы начали претворять задумку сержанта в жизнь. Семен и я, обвязавшись тросами, пошли вперед, выбирая более-менее проходимую для обоза дорогу. Следом тронулись обе повозки, ведомые Петрей и Николой в поводу.