Дикая Лиза (Муж выходного дня) - Ирина Мельникова

По ее расчетам до нее было недалеко: километров пять или чуть больше. Но одно дело проскочить их на лодке с мотором, другое — преодолеть в темноте по мокрой дремучей тайге с больным ребенком на руках и с тяжелой ношей на плечах. И все же она не могла позволить себе отказаться от рюкзака или оружия: в них было ее спасение, а в Диме — вся ее жизнь.

Малышу было совсем плохо. Он кашлял и метался на ее руках. Даже сквозь одежду она ощущала, что он полыхает огнем. Лиза то и дело прижималась губами к его лобику. Он был горячим и мокрым от пота. И Лиза думала с ужасом, что будет, если она не сумеет добыть лекарства…

Ночь и дорога тянулись бесконечно. Лизе казалось, что она шла целую вечность и прошла не менее двадцати километров. И странное дело, она не чувствовала усталости, вероятно потому, что все ее мысли и действия были подчинены достижению одной-единственной цели: во чтобы то ни стало добраться до жилья и любой ценой достать лекарство.

Тайга кончилась неожиданно. Лиза услышала далекий лай собак и затаилась в мелком кустарнике на краю огромного луга, на противоположном краю которого виднелись темные в предрассветных сумерках дома деревни. Клочья тумана висели низко над убитыми осенними заморозками травами. Пригнувшись, Лиза миновала открытое пространство. Деревня спала, и даже самые хлопотливые хозяйки еще не поднялись, чтобы подоить коров. Лиза нашла себе укрытие за забором крайнего из домов и огляделась. В конце большого огорода находилось низкое строение из теса с железной трубой, и Лиза подумала, что могла бы укрыться в нем на время, чтобы переодеть сына.

Строение оказалось баней. Ее, видимо, протопили вечером, потому что каменка еще не остыла, а оставшаяся в баке вода была теплой. Ей снова повезло. Диме требовалось сейчас тепло, к тому же она могла подсушить его одежонку, да и свою тоже.

Ей понадобилось с полчаса, чтобы переодеть сына. Лиза закутала его в куртку от спортивного костюма и в полотенце, которое висело на крючке в предбаннике, но прежде обтерла его водкой, чтобы сбить температуру, затем покормила его. Дима ел плохо, и быстро заснул. Лиза постелила на дно цинковой ванны, которую тоже обнаружила в предбаннике, свою кожаную куртку. Уложила на нее спящего малыша, прикрыла сверху еще одним полотенцем и выскользнула из бани. Она не знала, как долго будет спать Дима, поэтому должна была выполнить задуманное в максимально короткие сроки.

Лиза предполагала, что в деревне должен быть фельдшерский пункт или больница. И находятся они обычно в центре села или поблизости. К счастью она не ошиблась, а интуиция вывела ее прямо на одноэтажное здание с высоким крыльцом и четырьмя окнами, ни в одном из которых не горел свет, а окна не были затянуты решетками. К тому же двери были заперты на большой висячий замок, и это значило, что доступ к лекарствам ей обеспечен.

Для Лизы не составляло особого труда проникнуть в фельдшерский пункт. Она выбрала для этого окно, которое выходило на поросший крапивой и коноплей пустырь. За ним виднелось двухэтажное кирпичное здание с большими окнами. И даже не будь перед ним небольшого стадиона, не трудно было догадаться, что там располагается сельская школа.

Выставив стекло в раме, Лиза скользнула вовнутрь и сразу заметила высокий стеклянный шкаф с медикаментами. Она затратила не более пяти минут, чтобы взять необходимые лекарства, одноразовые шприцы, немного ваты и бинтов. С деревянной кушетки она сдернула простыню и сняла висевший на вешалке белый халат. Их она решила использовать на пеленки, пока не высохнет одежонка сына.

Наружу она выбралась тем же путем, вставила назад стекло, и чуть было не попалась. Опасность нагрянула оттуда, откуда она не ожидала. Школьный сторож пенсионер Трофимыч заметил ее из окна своей кандейки в тот момент, когда Лиза с белым свертком в руках покидала фельдшерский пункт.

— Наркоманы! — пронеслось в мозгу Трофимыча и он, не долго думая, подхватил свое оружие, резиновую дубинку — действенное средство против хулиганистых школяров, и бросился навстречу похитительнице казенного добра.

— Стоять! — прокричал он фальцетом. — Стрелять буду! — и навел на Лизу свою дубинку. И тут заметил у нее на груди автомат.

— Пропусти! — Лиза положила руку на приклад. — И не ори! Хуже будет!

Трофимыч остановился. Грязная оборванка с автоматом походила на кого угодно, только не на наркомана. Глаза ее угрожающе сверкнули, и старик сделал шаг назад.

— Не бери грех на душу, — сказал он дребезжащим от старости голосом. — Верни, что взяла!

— Не могу! — ответила Лиза. — Сын болеет! Не могу! — И повела на него дулом автомата. — Не хочу стрелять! Пропусти!

— Нельзя! — старик развел руками. — Никак нельзя тебя отпустить, ежели заметил.

И тогда Лиза молча бросилась на него. Справиться со сторожем оказалось не слишком трудно. Лиза связала его в запястьях и коленях бинтом, в рот вставила кляп из оторванного рукава стариковской рубашки, и, оттащив его в сторону, уложила под окном, сквозь которое она проникла в фельдшерский пункт. Трофимыч дико вращал глазами, мычал и пытался разорвать сдерживающие его путы. Лиза подняла с земли сверток с лекарствами, и глухо сказала:

— Прости, дед! Сам виноват!

Перемахнув через низкий забор, она скрылась в зарослях.

Глава 8

Три дня Лиза скрывалась в бане на задах усадьбы, которая находилась ближе всего к лесу. Она настороженно наблюдала за самим домом, и вскоре определила, что проживают в нем всего два человека: пожилые муж и жена. Они копошились во дворе, и в огороде почти не появлялись, да там особо и нечем было заниматься. Все овощи и картофель давно убраны, только на капустных грядках белели тугие кочаны, да качались под ветром почерневшие, лишенные шляпок стебли подсолнечника.

В первую ночь Диме было совсем плохо, и Лиза не сомкнула глаз. Когда-то, не задумываясь, она посылала пулю в голову очередного бандита, а теперь едва нашла в себе силы, чтобы сделать сыну укол в попку. Потом, конечно, она наловчилась, поборола в себе страх, перестали трястись руки и сжиматься сердце, и, видно, поэтому лекарство подействовало. Уже на третий день спала температура, и Дима снова взял грудь. Тогда она смогла, наконец, передохнуть, и даже прикорнула под утро рядом с ним прямо на полу предбанника.

В самой парной было гораздо теплее, но там не было окна, через которое она могла бы улизнуть в случае опасности. С этой целью она отогнула гвозди, которые удерживали раму окна предбанника. Теперь хватило бы одного удара рукой, чтобы рама вылетела и открыла дорогу к отступлению.

Лиза спала и не видела, как во двор к хозяевам бани зашли два милиционера, побеседовали со стариками, кивнули и даже показали рукой в сторону бани. Но хозяин энергично зажестикулировал в ответ, явно в чем-то убеждая неожиданных визитеров, затем пожал руку старшему по званию, с чем милиционеры и удалились.

Лиза не подозревала, что была за пару шагов до обнаружения. Милиция объявила план «Перехват», по которому неизвестную похитительницу медикаментов из сельского фельдшерского пункта искали по всей округе. Поначалу местные блюстители порядка отнеслись к подобному происшествию крайне несерьезно, потому что ущерб от кражи лекарств составил чуть больше сотни рублей.

На фоне громких разбоев и грабежей он был смехотворным, а дело наверняка оказалось бы «висяком», значительно снизившим процент раскрываемости преступлений в милицейских отчетах. Поэтому уголовное дело возбуждать не стали, предпочли его замять, уломав заведующего фельдшерским пунктом не подавать заявления о краже, а упрямому Трофимычу пригрозили провести экспертизу на предмет выявления алкоголя в крови. А так как ветеран с вечера еще причастился доброй чарочкой самопального зелья из отечественных буряков, то сей же момент сменил справедливый гнев на милость и предпочел забыть о ночном происшествии, в том числе и про оружие в руках у незнакомки.

Но из города неожиданно поступило грозное распоряжение (откуда только начальство узнает о подобных пустяках?), и милиционеры, вяло засучив рукава, разбрелись по окрестным дворам, чтобы опросить мирных жителей, не заметил ли кто странной женщины с автоматом, проникшей ночью в сельскую больничку. Да, — отвечали поселяне на их вопросы, — собаки лаяли, и крики, вроде слышали, но ведь собаки каждую ночь лают, и соседи орут тоже, почитай каждую ночь: то свадьбу в ближней избе играют, то отношения по пьяни выясняют, а то кому блажь в голову взбредет горло прочистить, песни попеть в компании, а то и посолировать душе в утешение…

В эту ночь Дима спал спокойно и позволил Лизе выспаться, как следует. И хотя она проснулась с криками петухов, чувствовала себя, как никогда отдохнувшей.

Дима не кашлял, и температура, кажется, спала. Лиза прижалась губами к лобику сына. Он весело забормотал: «Мама! Мама!», и потянулся к ней руками, обнял за шею, и принялся тереться носиком о Лизину щеку. Оба рассмеялись. В этот момент Лиза выглянула в окно и тотчас отпрянула вглубь предбанника. От дома к бане шла женщина в старой телогрейке и с узелком в руках.