В поисках Шамбалы - Валентин Сидоров

— Поистине каждый свидетельствует о себе, — говорит Рерих. — В тайных мыслях он оформляет будущее действие. Лжец боится быть обманутым. Предатель в сердце своем особенно страшится измены. Невер в сердце своем трепещет от сомнения. Героическое сердце не знает страха. Да, мысль управляет миром. Прекрасно сознавать, что, прежде всего, мы ответственны за мысли.

«Мы ответственны за мысли». Вот почему и чувство и мысль должны быть воспитаны. Вот почему такой сокровенный смысл обретают звенящие строчки Рериха:

…Победа тебе суждена,если победузахочешь.

Поэму «Наставление ловцу, входящему в лес» предваряет вступительное слово, небольшое, всего несколько строк, но очень важное для понимания духовной направленности автора.

Дал ли Рерих из России —примите.Дал ли Аллал-Минг-Шри-Ишвара из Тибета —примите.

Как уже говорилось, Рерих все время стремится придать безличный характер стихам. Здесь же это стремление провозглашается как принцип.

Мысль об анонимности творчества чрезвычайно дорога Рериху. Он варьирует ее на все лады. Безымянность произведений народного искусства — вдохновляющий пример для художника. Имя Рерих сравнивает с отсохшим листом, который унесен вихрем времени. Бессмертно лишь само творчество, бессмертно лишь Прекрасное.

«Разве кому-либо, кроме творца, нужно определенное имя? Пустой звук. Отошедший в забвение, ненужный набор звуков. Подумайте об анонимности творчества. В нем еще одна ступень в возвеличении духа, за случайными пределами дней в нем еще шаг ускорения прогресса человечества».

По мысли Рериха, автор может считать себя создателем произведений лишь номинально, ибо любое произведение, по существу, плод коллективного труда, где провести грань между «своим» и «чужим» невозможно. Недаром, чувствуя условность авторского имени, Рерих настаивает, что на его полотнах должны стоять две подписи: его и жены его, «спутницы, другини и вдохновительницы» (как называет он ее в одном из посвящений). Собственное творчество художника лишь ниточка в этой пряже, которая ткалась до него и будет ткаться после него. Для Рериха становится программным изречение древней мудрости: «Если человек утверждает, что сказанное им лишь от себя, то он мертвое дерево, не имеющее корней».

Дал ли Рерих из России —примите.Дал ли Аллал-Минг-Шри-Ишвара из Тибета —примите.

Упоминание и сближение имен России и Тибета не случайны. Поэт как бы говорит: не важно, откуда идет весть — с Запада ли, с Востока (Аллал-Минг-Шри-Ишвара — восточный подвижник древности). Важна сама весть.

В английском переводе поэмы слова «Россия» и «Тибет» опущены. Это, несомненно, обеднило содержание стихов. Исчез характерный момент, в значительной мере определивший духовный настрой поэмы.

Поэма носит все черты программной вещи. «Мальчик» вырос. Он стал творцом. Поэма подводит итоги напряженной духовной работы. Мотивы, возникавшие порознь в стихах, сливаются в единую ноту. Они не просто повторяются, а обретают новый характер.

Если раньше стихи заключали в себе призыв к бдительности и готовности («Встань, друг… Окончен твой отдых»), то теперь надежду и интуицию сменяет уверенность в том, что дух человека созрел для действия: «В час восхода я уже найду тебя бодрствующим».

Внешне мир в его непрерывном многообразии не изменился. Так же на каждом повороте пути человека подстерегает тайна. Но изменилась внутренняя точка зрения. Беспредельность не страшит человека, ибо он ощутил дыхание истины. «Видевший бесконечное, не потеряется в конечном».

Не прекратились и яростные атаки темных на дух человека. Наоборот. Они стали еще ожесточенней. Его устремленности противополагается «целое учение страха». Но эти страхи лишь для детей, лишь для неокрепших духом. Неодолима радостная основа человеческого бытия. «Всякий страх ты победишь непобедимой сущностью своею».

Если раньше зов жизни звучал приглушенно, прерывался и становился вовсе неразличимым, то теперь он заполняет все. Он повсеместен. В звучащей сумятице мира человеческое ухо слышит прежде всего властный голос, зовущий ввысь. «…Из области Солнца говорю с тобою. Твой друг и наставник и спутник». Духовное зрение человека раздвигает земные горизонты. Его теперь, словно магнит, тянет к себе Космос!

Творческий дух человека ставит перед собою поистине дерзкие задачи. «Большую добычу ты наметил себе. И не убоялся тягости ее. Благо! Благо! Вступивший!»

«Не стройте маленьких планов, они не обладают волшебным свойством волновать кровь». Пожалуй, с этим изречением смыкается наша русская поговорка, которую так любил Петр I: «Замахивайся на большое, по малому лишь кулак расшибешь!» Внутренний голос предостерегает творца от напрасной траты сил. («Не истрать сети твои на шакалов. Добычу знает только ловец».)

Строчки стихов полны динамизма. Здесь каждая фраза — порыв к действию, к наступлению! («Но пойдешь ты вперед, ловец! Все остальное позади — не твое».) Как уместно вспомнить признание Гете, которое с сочувствием цитирует в одной из статей Рерих и которое бесспорно проецируется на самого художника:

«Мое стремление вперед так неудержимо, что редко могу позволить себе перевести дух и оглянуться назад!» В символике поэмы отражено бесстрашие человеческого духа, устремленного ввысь.

И ты проходишь оврагтолько для всхода на холм.И цветы оврага — не твоицветы. И ручей ложбины недля тебя. Сверкающие водопадынайдешь ты. И ключи родниковосвежат тебя. И передтобой расцветет вересксчастья. Но он цветет —на высотах.И будет лучший загон неу подножья холма. Но твоядобыча пойдет через хребет.И, пылая на небе, поднимаясьнад вершиной, она остановится.И будет озираться. И ты немедли тогда. Это твой час.

Но победа творчества — победа особого рода. Замечательна философия этой победы, уложенная в четкие строки стихов.

Но, закидывая сеть, ты знаешь,что не ты победил. Тывзял только свое. Не считайсебя победителем. Ибо все —победители, но точно не припомнят.

Победа созидания — это не захват чужого. Не за чужой счет пожинает лавры творец. Да и успех не его исключительная заслуга («не ты победил»). Победа — это результат совместного напряжения человеческих сил. Потому разделить ее радость приглашаются даже те, кто и не ведает о своей причастности к «лову».

В поэме намечена еще одна принципиальная тема. Она сформулирована так: «Не разгласи о лове незнающим». «Не разгласи». Не потому, что в творческом и духовном пути человека заключена тайна или какая-то мистика. А потому, что «незнающий» может легко спрофанировать самую великую истину. Невежество, увы воинственно, и оно может обратить во вред (не только другим, но и себе) полученные прежде времени знания.

Конечно, здесь нет и намека на пренебрежительное или снисходительное отношение к «ловчим» и «загоновожатым», участвовавшим в «лове». «Все — победители», — говорит Рерих, несомненно имея в виду и их.

Справедливо будет сказать, что главный герой поэмы —радость. Радость бетховенского озарения и бетховенской мощи. Ее ликующая нота к концу поэмы нарастает неодолимо. Радость — сила непобедимая!

Знающий ищет. Познавший —находит. Нашедший изумляетсялегкости овладения. Овладевшийпоет песнь радости.Радуйся! Радуйся! Радуйся!ЛовецТрижды позванный.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«ПОЧИТАНИЕ СВЕТА»

«Поверх всякой любви есть одна общечеловеческая любовь».

Глубинный и многоплановый смысл этого афоризма будет постоянно раскрываться в стихах и статьях Рериха.

«…Из мысли, эманации совершенно реальной, мы ухитрились сделать отвлеченность. Мы забыли, что не рука, но мысль и творит, и убивает. А из любви мы сделали кислое воздыхание, или мерзость блуда».

По мнению Рериха, извращено само понятие любви. Превратившееся в холодное и отвлеченное слово, оно должно вновь стать благословенным и действенным. Именно действенным, потому что любовь без дела была, есть и будет мертвой.

Для художника любовь — синоним единения. Мечту о единстве он сопоставляет со всемирной мечтой о золотом веке. И та и другая мечта на первый взгляд далеки от реальной действительности. Но и та и другая мечта обладают одинаковой жизнеспособностью, ибо в них отразилось сокровеннейшее устремление человечества.

Надо искать не то, что разъединяет, а то, что объединяет. Надо помнить: истина одна, но пути, ведущие к ней, бесконечны, как бесконечен сам путь познания и восхождения человеческого духа. «Никакое обособление, никакой шовинизм не даст того прогресса, который создает светлая улыбка синтеза». На языке поэтических символов это будет звучать так: