Спросите у берез… - Владимир Хазанский

Внимательно слушая Захарова, Григорий наблюдает за раскрасневшимися лицами Василия и Владимира. И удовлетворенно улыбается. Во-первых, он очень рад этой встрече. А во-вторых, почти все, о чем говорит Иван Кузьмич, он знает. С этим человеком, который живет в районе уже много месяцев, у него не первая встреча. Ему известно, что и ту газету — со снимком парада на Красной площади — передал он, Захаров.

А Василий и Владимир, уточняя и дополняя друг друга в деталях, подробно рассказывают о себе и товарищах, о своих делах и первых маленьких победах. Рассказывают о складе оружия и о лесном лагере, об окруженцах, с которыми держат постоянную связь. Говорят также о дружбе и взаимодействии с русскими и латышскими комсомольцами-подпольщиками.

— Был бы я вашим учителем, а вы моими учениками, — говорит Захаров, — всем бы поставил по пятерке. Ваша работа очень нужна Родине.

— Значит, выступаем! — не выдерживает Василий.

— Нет, пока еще придется повременить, — разочаровывает его Иван Кузьмич. — Во-первых, нам надо выбрать базу для отряда, хорошенько подготовить ее. Потом переправить туда ваших лесных жителей и окруженцев. Всех, кто не связан с семьями. Вы, местные подпольщики, пойдете в последнюю очередь, когда сделаете все, что потребуется.

Прошло несколько дней, и в Прошках появился еще один «сват». Аниська слышала разговор Григория и Мишки. Братья об этом говорили, ни от кого не таясь.

— Опоздал немного этот товарищ. Невеста уже просватана, — шутил Григорий. — И сказать по правде, уже давно.

Теперь он не скрывал от Мишки свою давнюю договоренность с Захаровым.

— А к нам он зайдет? — спросил Мишка.

— Обязательно. К обеду должен прийти вместе с Васей и Володей.

Аниська с нетерпением ждет обеда. Она понимает, что сват — это только для маскировки. И все-таки хочется увидеть этого человека.

Он пришел, как и ожидали, в обед, вместе с Василием и Владимиром Иосифовичем. Невысокий, худощавый… Да это же учитель Виктор Савельевич Езутов! Ее учитель, который уезжал на летние каникулы к родителям в Россонский район. Когда началась война, он не раз приходил в Прошки. Появится на день-другой и снова исчезнет. Теперь вот опять… Что ему здесь надо? С Вестенбергом, с которым вместе работал в школе, у него, конечно, старая дружба. А какие у него дела с Гришей, Васей и Мишкой?

Откуда ей, не посвященной в дела подполья девочке, было знать, что Виктор Езутов приходит в Прошки совсем не в гости. Его, бывшего прошковского комсомольца, посылали сюда руководители россонского подполья для связи с местными комсомольцами.

А теперь он пришел уже как представитель отряда Дубняка. Дубняк — учитель из Россон Петр Миронович Машеров — послал Езутова с новым поручением: подобрать в Прошках надежных ребят, тех, кого он знает, в свой отряд.

Парни немного растерялись — они ведь уже договорились с Захаровым. Да и в родных прошковских лесах, где им знакома каждая тропинка, будет лучше партизанить.

Россонский представитель не обиделся. Он понял, что ребята поступили правильно. Тем не менее бесцельным свой приход в этот район Виктор Савельевич не считает. Связь с соседями нужно иметь обязательно. Врага ведь им придется бить вместе.

— Это верно, — соглашается Григорий. — И встречаться будем чаще, и дружить крепче.

Прощаясь, гость советует, как лучше организовать уход людей в отряд.

— Отдавать семьи на съедение фашистам нельзя, — говорит он.

Они, россонские подпольщики, сделали так: организовали налет «неизвестных партизан» на группу молодежи во время деревенской гулянки.

— Ловко! — восхищенно сказал Василий. — Надо будет и нам что-нибудь такое придумать.

Езутов с Григорием вышли из дому. Во дворе гость остановился.

— А все-таки я хотел бы встретиться еще и с Захаровым, — сказал он.

— Можно устроить, — согласился Григорий. — Пойдешь в Лисну, на берег озера. По левой стороне крайний дом. Возле него растет высокая ель. Зайдешь к хозяину и скажешь ему: «Бэз»[1] Получишь ответ — «рамонки»[2]…

— Намек на то, что пока цветочки, а ягодки еще будут, — заметил Езутов.

— Думай как хочешь, — улыбнулся Григорий. — Да, так вот тот человек и поможет тебе встретиться с Захаровым.

— Спасибо!

Езутов быстро идет к кладбищу, сворачивает на лесную стежку и вскоре скрывается из виду.

Через неделю в лагерь пришли Василий и Михаил Лукашонки. Подойдя к землянкам на небольшое расстояние, еще издали ощутили запах дыма. Потом увидели огонь. Лесные поселенцы сидели вокруг небольшого костра. От него шел дразнящий запах печеной картошки.

— Милости просим к нашему столу, — предложил Бордович, — на первое — картошка, на второе — картошка и на третье — тоже картошка.

— Выходит, что без Юлии ваши повара слабоваты, — сказал Василий.

— О, нет! Наши повара научились даже из ничего готовить вкусные блюда, — весело отозвался Николай Волков. — А это у нас не завтрак и не обед, а просто маленький перекус. Так что присаживайтесь.

— Спасибо, ребята, некогда, — ответил Василий. — Да и вам тоже, наверное, придется это дело отложить. Срочно собирайтесь.

— Что, снова переселяемся?.. Очевидно, нашли квартиры с паровым отоплением, — с иронией заметил Смирин.

— Переселяемся, и, кажется, уже в последний раз, — улыбнулся Василий, — идем в партизанский отряд.

— Ура! Ур-рра! — прогремело над лесом. То, что у каждого долго вынашивалось в сердце, прорвалось наружу. Парни стали обниматься, бросать вверх шапки, пританцовывать. Радости не было границ. Сколько тревог, сколько пустых, бесцельных дней они прожили, пока дождались этого часа!

Собрались быстро. Забрали все, что может пригодиться на новом, необжитом месте. В том числе и только что испеченную картошку. В последний раз взглянули на свое лесное убежище и пошли. Недалеко от склада оружия, на небольшой полянке, их встретили Иван Кузьмич Захаров, Иван Петриенко и Григорий.

Подпольщиков построили в одну шеренгу. Мишка раскрыл перед ними свой склад, и Григорий вручил всем оружие — кому винтовку, кому автомат, а Николаю Волкову пулемет Дегтярева.

Осторожно, с любовью взяли они его — настоящее, боевое оружие — в руки. Недаром с таким трудом добывали его комсомольцы-подпольщики, бережно хранили. Теперь оно в крепких, надежных руках.

С большим волнением слушали скрывавшиеся от немцев лесные поселенцы добрые напутствия Григория и ответное слово Николая Волкова. Пришла пора уходить.

Тепло, по-братски прощаются молодые партизаны с Григорием, Василием и Мишкой. Многое, очень многое хочется сказать им. Высказать этим людям, которые протянули им руку помощи в трудную минуту, все. Но нужные слова не находятся. Только щемит сердце, да предательские слезы набегают на глаза…

И надо спешить. До Лисно, небольшой белорусской деревушки, недалеко от которой создает свой партизанский лагерь Захаров, больше тридцати километров.

Корчекопы

Тот и везуч, кто настойчив. Тому и помогает случай, кто по-настоящему смел, находчив. Такими и были наши друзья-латыши.

Ночью на берегу окутанной туманом реки Зилупе, в районе одинокого хутора Стальмакрх, кто-то дважды просвистел. Следом раздался ответный свист.

— Лодка, — сказал кто-то на том берегу.

— Банка, — ответили на этом.

Через минуту Василий, Мишка и Петя Лукашонки, перекинув бревно через взбухшую от талых вод реку, переправились на противоположную сторону. Там их ждали Александр Гром и Михаил Дубро. Они помогли товарищам перенести два ручных пулемета, несколько ящиков с гранатами и патронами.

— Записывай, тезка, — говорит Дубро Мишке, — и не забудь приплюсовать к тому, что переправили раньше.

— Не бойся. На нашем складе ничего не затеряется, — степенно отвечает Мишка.

— Это верно. Но ты записывай. Для порядка.

Порядок, о котором беспокоится Михаил Дубро, не так уж лично ему нужен. Делается это не столько для него, сколько для других. Пусть знают латышские подпольщики, что все оружие, которое они передают белорусским друзьям на общий склад, строго учитывается. Чего греха таить — не сразу согласились они расстаться с этим бесценным грузом, на сбор которого затратили столько усилий и времени. Сказалась тут не только деревенская психология, мужицкая жилка. Оружие — ценность особая. Оно придает силу. Без оружия трудно бороться, нельзя стать партизанами. Появилась боязнь: уцелеет ли оно там, на другом берегу Зилупе, не пронюхают ли о складе оккупанты?..

И хотя они с белорусскими ребятами в одной организации, хотя Александр Гром и Михаил Дубро, которые теперь часто бывают в Прошках, хвалят этих ребят, ручаются за них, червь сомнения продолжает точить души латышских парней. Может быть, эти сомнения оттого, что сами они еще не были на другом берегу Зилупе? Не видели тех, с кем побратались в борьбе?