Когда птицы молчат (СИ) - Unknown

Твои волосы как шелк, - тихо говорит он.

Спасибо.

Иногда я вспоминаю, как впервые почувствовал их прикосновение.

И когда это было?

В первый раз, когда я увидел тебя. На приеме, который устраивала наша фирма. Ты прошла мимо и один локон едва коснулся моей шеи, когда ты резко отвернула голову.

Правда? Я этого не помню.

Ты была очень красивая.

А ты был с девушкой.

Ты шла к мужу.

Мне и сейчас нужно идти к нему.

Он промолчал. А что я хотела услышать? Просьбу остаться? Быть с ним вечно?

Я приняла решение. Как бы не сложились наши дальнейшие отношения, я не стану требовать от него каких-либо действий. Я не в праве. У меня есть семья, пусть и формально, но я замужем. А Вронский… Он свободен. И я уверена, что для него это временная связь.

Он теснее прижимает меня к груди и я нежусь, как кошка. Мне хорошо с ним. И я намерена испить эту чашу до конца. Пока его интерес не пройдет, пока смогу разрываться так, как сейчас.

Чувствую, как его губы касаются макушки. Но этот жест не нежный, а скорее властный. Закрываю глаза и позволяю себе еще пять минут провести в раю.

Поднимаюсь с огромной неохотой. Бросаю взгляд на него – красивый, уверенный в своей сексуальности мужчина смотрит на меня так, будто еще не завоевал, не обладал моим телом. И оно по-прежнему вызывает в нем желание.

Он поднимается следом. Одевается и идет к небольшой кухне. Самая современная техника, хром везде и гладкие глянцевые поверхности. Ни единого цветного полотенца, накрахмаленной салфетки, блюда с веселой пестрой росписью. Мужские владения, куда женщины не допускаются.

Кофе?

Чай.

Зеленый?

Если есть.

Есть. Перекусить хочешь?

Нет. Я не голодна.

Наши упражнения в постели сожгли достаточно калорий, но я не испытываю голода. Я чувствую такое довольство и сытость, будто меня кормили шоколадным тортом и мороженным.

Он ставит на столешницу барной стойки две кружки. На нем джинсы, босые ноги с узкими ступнями и красивыми длинными пальцами небрежно касаются перекладины высокого стула, на котором он сидит.

Я одеваюсь. Он следит за мной молча, полуприкрытые глаза блестят, но выражение лица непроницаемое. Потягивает дымящийся кофе, обхватив кружку одной рукой.

Я сажусь напротив.

Что ты скажешь мужу? По поводу того, где была?

А тебя это волнует?

Он вздернул бровь, но промолчал.

Мне сейчас нужно ехать за Женей.

Я могу подвезти тебя.

Я бы не хотела.

Осознание характера наших отношений немного портит эффект от невероятных часов, которые мы провели вместе. Но мне не нужно, чтобы нас видели. И он должен быть рад этому. Это придется по вкусу убежденному холостяку. Ни обязательств, ни перспектив.

Однако Вронский молчит, хотя я по-прежнему не могу прочесть на его лице ни одной мысли, ни тени эмоции.

В его удивительных глазах словно бушует океан. Но я не улавливаю отзвуков шторма, мышцы расслаблены и неподвижны. Только твердые губы изредка касаются края чашки.

Мне хочется подойти к нему и провести пальцами по скулам, по волевому подбородку, но я сдерживаю себя. Да, мы любовники, но это не дает мне абсолютно никаких прав. Он установил границы, когда промолчал при воспоминании о моем муже. И я не хочу их пересекать.

Мне страшно думать о том, что для меня значит эта связь. Анализировать свои ощущения панически боюсь. Если я начну это делать, то ничем хорошим для меня это не кончится. Поэтому я принимаю его условия. Секс и ничего больше. Свою порцию ощущений мое тело впитает и так. А вот душа…

Его губы вздрагивают, когда он со стуком опускает чашку. Резко встает и обходит стойку, прижимает меня к себе и целует, пока голова не начинает кружиться.

Таю, таю, как снег на губах. Как лед в моем сердце.

Что ж, душа тоже возьмет свою порцию наслаждения. Но я не позволю взять все, иначе не выдержу. Знаю, что не смогу справится с болью, если влюблюсь в него.

Когда я была маленькой, часто закрывала глаза и думала, что я невидима. И сейчас я снова решила воспользоваться этой тактикой. Если чего-то не замечать, значит этого не существует.

Я вышла из его квартиры, не оглядываясь. Теперь мой мир состоит из двух половинок. Реальной и нереальной. У меня есть дом, где я живу с мужем и дочерью, есть работа, куда хожу с удовольствием или без него. А здесь, в этой высотке с дорогими квартирами, начинается другой мир, где я забываю обо всем, что у меня есть. И живу только мгновениями, мимолетными, сладкими секундами, приносящими мне тайную радость и восторг.

Когда я возвращаюсь домой с Женей, Влад молчит. Что ж, говорят, молчание – золото. Потому что если бы он спросил меня ,что это за след на моей щеке, наверное, я не смогла бы солгать. Меня выдало бы мое лицо.

Стоя перед зеркалом в ванной, я внимательно рассматриваю себя. На коже до сих пор запах мужчины. Следы его прикосновений почти незаметны, но так живы в моей памяти, что, кажется, проступают на коже от этих воспоминаний.

Влад умостился на диване перед телевизором, я уже прочитала Жене сказку на ночь и сейчас просматриваю почту на ноутбуке, сидя на кухне. Телефон тихо завибрировал. Вронский прислал сообщение.

«Не спишь?»

Я начинаю переписку, пальцы дрожат, как и сегодня днем. У меня чувство, что я занимаюсь чем-то преступным, и меня сейчас поймают.

«Нет, не сплю».

«Дай мне свой Скайп».

Отсылаю ему свой ник. Запускаю программу и убираю звук.

«Я соскучился».

«Сразу видно, что богатым холостякам нечего делать. Я работаю».

«Давай встретимся завтра».

«Я не уверена, что найду время».

«А когда оно у тебя появится?»

«Не знаю».

«Тогда готовься к похищению. Потому что мне долго не протянуть».

«Терпение тоже не входит в число твоих добродетелей, не так ли?»

«Наоборот, я чертовски терпелив. Какой еще мужчина готов ждать женщину, чьи трусики сейчас у него в руках?»

«Ой». Я смеюсь про себя. Что он с ними делает?

«Не притворяйся скромницей. А пока я и твои трусики забавляемся, выгляни в окно. И спокойной ночи».

Я подбегаю к окну и вижу на газоне лепестки роз, красных и белых. Они образую ковер, на котором разбросаны бутоны самых разных цветов. Белоснежные лилии, хрупкие тюльпаны, нежные фрезии, яркие герберы.

Что-то дрогнуло у меня в груди и болезненно сжалось. Я прислонилась лбом к холодному стеклу.

Никто не делал для меня таких красивых жестов. Никогда. Парни, ухаживавшие за мной, дарили цветы, водили в кино, однажды даже на балет. Но никто не придумал ничего оригинального, чтобы произвести на меня впечатление.