Дурной ген - Робин Кук

в среднем четыре штуки в день, выходит, один случай каждые шесть часов в режиме двадцати» четыре на семь, и я вношу свою лепту в их расследование.

— А в нынешнем деле есть какие-нибудь особенности?

Несколько секунд Дэвид смотрел в пространство, а потом сказал:

— Пожалуй, нет, но мы нечасто видим, чтобы шприц оставался в вене, хотя такое, конечно, случается, особенно сейчас, когда фентанил так распространен. А еще я заметил, что у нее оказалось довольно много наркотиков, чуть ли не целый мешок. Похоже, она только-только пополнила запасы. Мое предположение, что вещество в новой партии оказалось гораздо чище, чем она ожидала. У нас уже бывали такие проблемы. Наркоманы часто считают, что концентрация наркотика не отличается от поставки к поставке. Лучшее представление мы получим, когда будет готов отчет токсикологов.

Внезапно телефон Арьи издал звуковой сигнал, означающий, что пришло сообщение.

— Подождите, — попросила она, достала трубку и прочла на экране: «Д-р Николс, пожалуйста, как можно скорее свяжитесь со мной. Нам нужно увидеться. Это срочно. Д-р Хендерсон».

— Что еще за новости, — пробормотала Арья. Пришла ее очередь ненадолго уставиться в никуда. Ей никогда раньше не приходили сообщения от главы кафедры патанатомии Нью-Йоркского университета, и разговаривать они прежде не разговаривали, насколько она помнила.

— Ну так что? — поторопил ее Дэвид.

— Извините, — ответила она, возвращаясь к реальности. — Кое-что произошло, поэтому нам пока придется закруглиться. Чего мне хотелось бы, так это получить контакты Мэдисон Брайант.

— Не уверен, что мне следует делиться с вами такой информацией, — нахмурил брови Дэвид и повернулся за поддержкой к столу Барта Арнольда, главы группы медицинских дознавателей, но тот отсутствовал на рабочем месте, успев улизнуть.

— Послушайте, мистер Голдберг. Я занимаюсь этим делом по прямому распоряжению главного судмедэксперта доктора Лори Монтгомери. Вы должны оказывать мне всю необходимую помощь, иначе вам придется выслушать приказ непосредственно от нее. Я ясно выражаюсь? — При необходимости Арья с легкостью умела передергивать или прибегать ко лжи во спасение.

— Конечно, — сказал Дэвид и снова повернулся к монитору, чтобы найти нужные сведения. Пока он записывал на листок адрес и телефон, Арья задала новый вопрос:

— Вам удалось поговорить с кем-нибудь из соседей Керы Якобсен?

— Да, я побеседовал с женщиной, которая живет в квартире четыре-a, это рядом с Кериной квартирой четыре-би, входные двери друг на дружку смотрят. Соседку зовут Эвелин Мабрай. Я запомнил, потому что у моей матери была такая же девичья фамилия. Похоже, соседка была последней, кто видел Керу Якобсен живой, и подобная информация, между прочим, лучше всего помогает определить время смерти, что бы там ни показывали в сериалах про криминалистов.

— И когда это было? — спросила Арья.

— Во второй половине дня в воскресенье.

— У вас не возникло ощущения, что Эвелин Мабрай была хорошей приятельницей Керы?

— Ничего подобного, — сказал Дэвид. — У меня сложилось впечатление, что дамочка склонна к легкой паранойе и затворничеству. К тому же барахольщица: у нее в квартире и повернуться-то негде.

Арья могла понять тягу к затворничеству, но не к паранойе и не к страсти набивать свое жилище барахлом.

— Вы спросили у Эвелин Мабрай, много ли к Кере ходило гостей, в частности — любовников?

— Я скорее думал о поставщиках наркотиков, а не о любовниках, но спросить ее спросил, да. Она сказала, что раньше к мисс Якобсен кто-то приходил поздними вечерами, раз или два в неделю, обычно не в выходные, но в последнее время перестал.

— Мужчина или женщина?

— Этого она сказать не могла, потому что никогда не видела гостей, только слышала, как они приходят и иногда — как уходят.

— А как насчет воскресного вечера? — не отступала Арья. — Вы спросили, заходил ли кто-нибудь к Кере вечером в воскресенье?

— Конечно, спросил, — несколько обиженно заявил Дэвид. — Она сказала, что рано легла и ничего не слышала.

— Как думаете, полиция устроит расследование?

— Думаю, нет, — ответил он. — Детективный отдел участка даже не поставили в известность. Что тут расследовать?

«Много чего», — подумала Арья, но промолчала.

— Послушайте, — продолжил Дэвид, — полиция не хочет делать лишнюю работу, особенно ковыряться со всякими передозировками. Это же куча возни с бумажками. Вы понятия не имеете, сколько документов им приходится заполнять. — Он вручил Арье листок с записями. Та взяла его, но тут же вернула обратно.

— Доктор Монтгомери попросила нас вести расследование в тандеме, — сказала она, умышленно избегая словосочетания «под надзором»: она не собиралась терпеть ничьего надзора, тем более фельдшерского, однако хотела изобразить, будто этот надзор все-таки есть. — Как насчет вашего телефона и контактной информации полицейских, которые приехали по вызову? И адреса Керы Якобсен?

Дэвид дописал на бумажку нужные сведения.

— Хорошо, — сказала Кера, забирая ее и поднимаясь. — Я буду на связи.

Дэвид начал отвечать, но она уже петляла между столами, пробираясь к лифту.

Глава 10

8 мая, 18:42

Арья шла на север по восточной стороне Первой авеню. Справа располагалась известная и весьма загруженная работой больница Бельвью. Было почти семь вечера, и до заката еще оставалось около часа. Хотя на Арье были только хлопчатобумажная блузка, любимые джинсы и короткий медицинский халат, она ничуточки не мерзла, понимая, впрочем, что все изменится, когда сядет солнце. Небо над головой потрясало чистотой, по нему плыли всего лишь несколько пушистых облачков. Верхние части высотных домов справа купались в золотом сиянии вечерних солнечных лучей.

Выйдя из многоэтажки бюро, Арья сразу позвонила доктору Хендерсону, как тот и просил в своем сообщении. Набирая номер, она почувствовала, как пульс слегка участился. Когда с тобой выходит на связь высокое начальство, тем более в нерабочие часы, добра обычно не жди. Беспокойства добавляло и то, что Арья никогда не контактировала напрямую с главой кафедры патанатомии, хоть у нее и было множество серьезных стычек с главой интернатуры, доктором Геральдом Зубиным. Ей было прекрасно известно, что за командного игрока ее не держат, и, соответственно, с первого дня в программе интернов она балансировала на лезвии ножа. С самого начала Арья противостояла системе, отказываясь выполнять нелепые задания Давали их главным образом мужчины. уверяя, что такие задания были всегда. Арья же доказывала, что правила должны иметь смысл. Еще сильнее подрывал устои ее принцип делать как можно меньше неквалифицированной работы, особенно на первом году обучения, когда находящимся на нижних ярусах тотемного столба новичкам пытаются навязать бессмысленные обязанности, попахивающие дедовщиной. Однако, несмотря на все сложности, она удержалась и должна была меньше чем через месяц перейти на последний курс интернатуры, если, конечно, глава кафедры не ищет ее, чтобы попытаться