Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без - Наталья Павлищева

– О, да, конечно! Только это невозможно, Пушкин с жены не спускает глаз, она нигде не бывает одна, а остаться с ней наедине вообще немыслимо.

Полетика смотрела на своего любовника долго и внимательно, Жорж постарался, чтобы она ничего не прочла на его лица, кроме досады. Легче всего обмануть того, кто хочет быть обманутым. Идалия поверила.

– Хорошо, я помогу вам.

– Как?

– Это мое дело. Будьте завтра в полдень у меня, только постарайтесь незаметно, мне не хочется, чтобы наши встречи слишком бросались в глаза, не хватало только сплетен.

Почему-то дипломаты и шпионы – мужчины. Но самые большие каверзы способны придумать именно женщины. Как и разрушить все, вплоть до жизни. Лучше чужой…

Натали, сама того не ведая и не желая, отняла у нее все: Пушкина, несмотря на свою провинциальность, сразу прослыла первой красавицей Петербурга, быстро научилась вести себя в гостиных и на балах, при этом не растеряв своей недоступности и загадочности. Полетика хорошо помнила нанесенную ее мужем обиду тогда в карете. Он подчеркнул разницу между своей женой и остальными женщинами, одним словом отнеся к остальным и Идалию. Она не простила.

Чтобы скрыть свой роман с Дантесом, который мог стоить им обоим слишком дорого, Полетика заставила его волочиться за Пушкиной, надеясь именно на ее неприступность. Вечно беременная Мадонна, к тому же столь опекаемая бешено ревнивым мужем, – прикрытие идеальное. Ни ревновать к Пушкиной, ни переживать из-за возможной ее связи с Дантесом Идалия не собиралась, этого просто не могло быть.

Но случилось именно то, чего быть не могло. Весь сезон Дантес успешно волочился за беременной красавицей, хотя делать это сложно, та редко появлялась в свете, а закончилось все простой влюбленностью француза! А уж когда он провел лето практически на даче на Каменном острове, ухаживая для отвода глаз еще и за сестрой Натали Екатериной Пушкиной, его тлеющая страсть переросла в пожар.

Дантес мог обмануть кого угодно, даже Геккерна, но не Идалию. Любящая женщина видит сердцем, а оно куда прозорливее глаз. Сердце подсказало, что Жорж не просто увлекает Натали в танце, он сам увлекается рядом с ней в немыслимые дали. Это было уже опасно.

– Аннет, мне нужно уехать…

– Да, мадам.

– Закрытую карету, но прежде отвези записку… Тайно.

– Да, мадам.

Аннет – горничная с пониманием, она не выдаст и весьма ловка.

Полетика наспех что-то написала на листе, быстро свернула и старательно запечатала. Никто, кроме адресата, не должен знать содержимое, потому у письма не будет подписан адрес.

Убедившись, что сургуч хорошо закрепил края, она подала письмо горничной:

– Барону Геккерну в собственные руки.

– Барону?

– Именно барону, ты правильно поняла. Отвезешь сама и вернешься. Ответ нужен срочно.

Горничная уехала, а Полетика снова села к столу, вернее, принялась перерывать свои ящички, пытаясь что-то найти.

Вот оно – листок несколько смят, судя по всему, его не раз держали в руках и перечитывали, потом складывали вчетверо, чтобы спрятать в рукав или за корсаж, и снова раскрывали. В тексте пропуски, но чье имя туда будет вставлено, Полетика уже решила.

Пока она разыскивала еще что-то, похожее на печать, горничная успела вернуться. В записке два слова: «Согласен. Жду».

Барон Геккерн поцеловал у Полетики ручку:

– Вы скомпрометируете меня, мадам. Станут говорить, что у меня роман с самой красивой женщиной Петербурга.

Идалия насмешливо посмотрела на барона:

– Вас скомпрометировать невозможно, а самая красивая женщина Петербурга не я, а жена господина Пушкина. О ней я и хочу поговорить с вами. – Бровь барона удивленно приподнялась, но дама не обращала внимания. – О ней и вашем приемном сыне Жорже. И времени у нас мало, потому не будем тратить его на удивление или недоверие…

Да уж, деловой хватки Идалии Полетике не занимать. Эта красавица с большими лазоревыми глазами могла бы при желании перессорить всю Европу, к счастью, она не дипломат и не шпионка, и ей не до Европы.

То, что рассказывала Идалия о своих отношениях с Дантесом и о его ухаживании за Натали Пушкиной, Геккерну не нравилось совершенно. Он знал, что Жорж постоянно волочится за петербургскими красавицами, но придавал этому мало значения. Все его письма о любви и страсти не больше, чем болтовня красивого молодого мужчины. Эти глупцы способны ахать и охать не меньше девиц на выданье. Но что делать, если Геккерну именно такой молодой глупец и нравился?

Рассказ о задуманном Полетикой привел Геккерна сначала в замешательство, а потом почти в восторг:

– Мадам, вы должны работать в разведке!

– Вот еще! Так вы поможете?

– Конечно, где текст?

– Вот. А вот печать, изготовлена когда-то ради переписки, но пригодилась только теперь. Не беспокойтесь, по ней ничего не поймешь.

– Я не беспокоюсь. Как вы мне дадите знать, получилось ли?

– Пришлю записочку с одним словом «да».

Дантес явился за несколько минут до назначенного срока.

О чем уж он там мечтал всю ночь, неизвестно, но, едва переступив порог гостиной, схватил Идалию в объятья. Горничная, чуть усмехнувшись, приняла шинель Дантеса и скользнула прочь.

Полетика отстранилась:

– Жорж, вы сошли с ума!

– Я не могу так…

– Только не сейчас! Сюда должна приехать Натали Пушкина, я позвала ее для вас!

– Но…

К дому явно подъехал экипаж, Идалия метнулась к окну за занавес, чтобы даже случайно не увидели с улицы:

– О, господи, это она! Аннет, скажите, что… что меня нет дома. Я уехала и буду позже.

Обернувшись к опешившему от такого поворота событий Дантесу, Полетика насмешливо кивнула в сторону прихожей:

– Вот вам встреча наедине, Жорж, о которой вы так мечтали. Не упустите свою возможность. И надеюсь, после этого вы перестанете грезить о мадам Пушкиной?

Услышав, что Наталья Николаевна уже в прихожей и Аннет говорит ей об отсутствии хозяйки, Полетика скользнула в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь, но сразу же чуть тронула ее с места, чтобы слышать все происходящее в гостиной.

Как хотелось выйти и прекратить эту сцену, потому что знать, что Жорж соблазняет другую, было невыносимо!

Может, лучше бы не отговариваться отсутствием? Куда ни кинь, всюду клин!

Эти мысли вихрем пронеслись в голове Полетики, но следом она услышала то, что заставило даже закусить собственную руку, чтобы не выдать свое присутствие: Дантес открыл дверь из гостиной в прихожую и объявил:

– Зато я здесь, мадам! Мне нужно с вами поговорить…

Пушкина пыталась что-то возражать о правилах приличия и о том, что негоже быть в доме без хозяйки… Жорж увлек Натали в гостиную, стал что-то говорить. Идалия не все разобрала, все же приоткрыть дверь шире опасно, но поняла, что Дантес грозит пистолетом, если Пушкина не станет его любовницей.

О господи, но что же он будет делать, если мадам подчинится? И тут Полетика поняла, что€ натворила собственными руками: как бы ни была Пушкина холодна или неприступна, она сейчас может стать любовницей ее собственного возлюбленного. И никакой надежды, что после того они не договорятся о встрече уже без нее, нет. Натали и Дантес? О, нет!

К чести Пушкиной, та отбивалась, как могла, отвечала громко, чтобы привлечь внимание кого-то из слуг, но в доме только Аннет, перед которой Дантес закрыл дверь, да еще вот маленькая Лиза. Девочка стояла, широко раскрыв глазки на мать, прижавшуюся к двери. Внезапно Идалия решилась, она знаком подозвала к себе дочь, зашептала на ухо:

– Только не говори, что я здесь, ладно?

Лизанька кивнула. Осторожно приоткрыв дверь, чтобы не заметили ее саму, Полетика вытолкнула дочь в гостиную.

Натали бросилась к девочке, как к своей спасительнице, стала что-то говорить, кажется, просить передать матери, что она приезжала, да не застала. Дантес, словно смутившись присутствия ребенка, пистолет спрятал и позволил Пушкиной уйти. Только когда за окном послышался стук колес отъезжающей кареты, Идалия перешагнула порог и обессиленно прислонилась к косяку:

– Жорж, что мы с вами натворили! Нынче Натали расскажет мужу о вашей настойчивости, а завтра господин Пушкин вызовет вас на дуэль.

– Ужели расскажет?

– Да, меж ними уговор какой-то, чтоб все без утайки. Черт бы побрал эту скромницу! – Ручка Идалии сжалась в кулачок.

Конечно, уступи Натали настойчивости Дантеса, и она была бы опозорена навсегда. Полетика планировала осторожно через вторую дверь выйти в прихожую и якобы внезапно вернуться, чтобы застать любовников в объятьях.

Этого было бы вполне достаточно, но сама Идалия не выдержала и все испортила. Она не дала времени Дантесу приступить к решительным действиям, попытка объятий – это не соблазнение, но допустить, чтобы возлюбленный почти у нее на глазах овладел другой, Полетика тоже не могла.

Она не стала объяснять, что сама вытолкнула маленькую дочку в гостиную. Однако теперь задумалась, что делать дальше. Остановить то, что они с бароном вчера задумали, просто нельзя. Натали сломала ее планы. Снова Натали со своей неприступностью, и снова все испорчено!