Тот, кто скрывается во мне - Андрей Дышев

— Почисти мне ботинки, — приказал он. — Я не могу нагнуться.

— Они у тебя и так чистые, — сказал я.

— Не наглей! — повысил голос Чемоданов. — А то я могу обидеться.

— Зачем их чистить? — мягким голосом сказал я. — Сейчас ты выйдешь на улицу и снова испачкаешься.

Пошатнувшись, Чемоданов схватился рукой за край раковины и вынул из кармана пачку долларов.

— Считаю до трех, — предупредил он. — Если не почистишь, я выбрасываю деньги и аруни… аннулирую наш договор! Раз…

«Все равно он добьется своего», — понял я и взял из ящика сапожную щетку. Удивительно! С каждым разом унижаться становилось все проще и проще. Я сидел на корточках у ног Чемоданова, возил щеткой по его ботинкам и думал о восьмистах тысячах, которые сделают меня сильным и счастливым человеком. А что грязные ботинки Чемоданова? Подумаешь, какая мелочь! Кто видит, что я чищу ему ботинки? А если подумать философски, то Иисус мыл ноги своим ученикам и не считал себя униженным.

Наконец мы сели в машину. Чемоданов мгновенно вырубился, и я вздохнул с облегчением. «Ауди» тихо ехала по ночным улицам. Непризнанный гений крепко, с храпом, спал, высоко запрокинув голову. Пуховик его был расстегнут, и я видел торчащий из внутреннего кармана край пухлой денежной пачки. «А что, если незаметно вытащить деньги? — думал я, ужасаясь, какие смелые мысли стали приходить мне в голову. — Утром, протрезвев, он решит, что потерял их. Тогда проблема с недостающей суммой будет решена».

Я еще больше снизил скорость, чтобы машину не трясло на ухабах, и свернул в темный переулок. Чемоданов спал глубоко и спокойно. Я уже не мог отмахнуться от навязчивой мысли. Черт возьми, но я способен был это сделать!

Я отпустил педаль газа. Машина едва катилась. Надо решиться! Это единственный выход рассчитаться с негодяем. Сейчас я вытащу деньги, а затем быстро доеду до ближайшей станции метро. Не дожидаясь, пока он очухается, вытолкаю его. А когда он начнет соображать, я уже буду далеко.

Моя рука медленно приближалась к карману. Да, это воровство! Чистейшей воды воровство! Но к черту мораль! По отношению к таким людям, как Чемоданов, можно творить все, что угодно. Главное — деньги! Они уже почти в моей руке! Мои пальцы уже коснулись жесткого края пачки…

От пронзительного писка мобильника я вздрогнул и моментально отдернул руку. Будь проклята сотовая связь! Чемоданов шевельнулся, причмокнул губами и открыл дурные красные глаза.

Я включил трубку и поднес ее к уху.

— Ты понимаешь, что катишься в пропасть? — услышал я шепот «друга».

— А-а, это ты, старый пень! — крикнул я, срывая злость на «друге». — Давно тебя не слышал. Ну? Что ты теперь хочешь сказать? Чем будешь пугать? Геенной огненной?

— Одумайся, — произнес «друг». — Еще не поздно остановиться!

— Закрой рот, пугало ты огородное! — крикнул я. — Теперь настала моя очередь говорить! Хочу тебя обрадовать: я выкупил все права на диссертацию! И теперь она моя по всем законам! Понял, мухомор трухлявый? И теперь, если ты еще раз позвонишь мне, тебе не поздоровится!

Я отключил телефон.

— С кем это ты так громко говорил? — невнятно произнес Чемоданов, зевнув.

Я не ответил, мысленно проклиная выжившего из ума академика, который позвонил в самый неподходящий момент. Теперь Чемоданов вряд ли уснет. К тому же, словно почувствовав угрозу деньгам, он закрыл «молнию» на кармане.

— Еще водки хочешь? — спросил я.

— Хватит, — ответил Чемоданов, проявив удивительное благоразумие.

— А пива?

— Ничего не хочу. Высади меня тут, я прогуляюсь немного.

Пришлось остановиться и попрощаться с Чемодановым. Второго такого случая уже не будет, понял я. Проблема с пятнадцатью тысячами по-прежнему висела над моей головой, словно тяжелая сосулька.

Перед тем как закрыть дверь машины, Чемоданов напомнил, что оставшиеся шестьдесят тысяч он будет ждать ровно неделю, ни дня больше.

«За неделю я что-нибудь придумаю», — успокоил себя я.

Но я зря рассчитывал на недельный тайм-аут. Едва я пришел домой, телефон разразился пронзительным звонком. Междугородный! Я схватил трубку и услышал женский голос:

— Алло! Господин Савельев? Это вас беспокоит Бюро научно-технических проблем из НАСА…

Я чуть дара речи от волнения не потерял. Приложил трубку к другому уху и даже дышать перестал.

— Да, да, слушаю вас!

— Как продвигается ваша работа?

Что же сказать? Что уже приступил? Или еще не начинал?

— Через десять дней, возможно, я все закончу, — ответил я.

— О-о! — разочарованно протянула женщина. — Десять дней — очень много. Вы должны понимать, что на основе вашей работы мы разворачиваем целый проект. Постарайтесь завершить работу за три дня и немедленно вышлите выводы факсом.

— Три дня? — переспросил я, совершенно не соображая, как смогу за три дня выдавить из Чемоданова выводы. Он только весь завтрашний день опохмеляться будет. Но разве объяснишь американцам, что такое русский запой? — Хорошо, я постараюсь.

— Очень буду вам признательна, — ответила женщина.

Я положил трубку и некоторое время безотрывно смотрел на телефон. Какой, однако, я доверчивый. А вдруг эта женщина играет со мной приблизительно так же, как играет «друг», отгородившись от меня километрами телефонной линии.

Я схватил трубку и набрал номер телефонной станции.

— Девушка, — очень вежливо произнес я. — Мне только что звонили по межгороду. Я хочу узнать, из какого города звонили.

— Эта услуга платная, — предупредила девушка.

— Да, да, я согласен на любую сумму!

— Секундочку… Алло, вы слушаете? Вам звонили из Вашингтона.

— Девушка! — У меня даже голос задрожал. — А ошибки быть не может? Телефонные хулиганы еще не на такие шутки способны…

— Никакой ошибки, — уверенно ответила девушка. — Звонили из Соединенных Штатов Америки. Можете не сомневаться.

«Ну, что еще ты хочешь выяснить?» — спросил я сам у себя.

Я грохнул кулаком по столу и произнес:

— Продавать! Все к едрене фене продавать!

Уже утром по квартире расхаживал риелтор. Это был очень любезный молодой человек с усиками. Первые пятнадцать минут он выяснял у меня, играю ли я в теннис, а когда узнал, что нет, поинтересовался, за какую футбольную команду я болею. После чего неожиданно спросил:

— Так сколько вы за нее хотите?

— Тридцать тысяч долларов. Причем деньги мне нужны уже вечером, — выдал я заранее подготовленную фразу.

Я ориентировался в ценах и знал, что моя квартира стоит даже дороже. Но мое пожелание про вечер несколько смутило риелтора.

— Даже так? — уточнил он и зачем-то заглянул под ванну.

— Если вы не сможете это сделать, то я обращусь в другую контору.

Риелтор подумал и решил, что сможет это сделать.

Весь день я пропадал на авторынке. Желающих купить мою машину было много, но все они не в меньшей мере хотели, чтобы я сбросил цену. Я стоял на своем насмерть. Перед самым закрытием мне все же удалось уломать одного кавказца. Он заплатил мне пятнадцать тысяч, и я отдал ему ключи.

Домой я возвращался на метро, неожиданно меняя вагоны и направление, чтобы уйти от возможного «хвоста». Как только я поднялся на поверхность, мне позвонили из риелторской конторы и сказали, чтобы я немедленно приезжал подписывать документы и получать деньги.

На новую квартиру я вернулся в восемь вечера на такси, держа под курткой солидный сверток с баксами. Никогда я еще не держал в руках одновременно такую сумму. Выгнав из дома уже пьяную бригаду, я допоздна слонялся по пустым комнатам и думал о том, что стою на пороге радикальных и великих перемен.

Когда я уже лег на раскладушку, накрывшись старым солдатским одеялом, то вдруг необыкновенно ясно и четко понял, где возьму недостающие пятнадцать тысяч. Как-то Настя показала мне шкатулку, в которой ее отец хранил все свои сбережения на черный день. Зачем она это сделала, я до сих пор понять не мог, но шкатулка здорово врезалась мне в память. Кажется, там лежала довольно приличная сумма в долларах. И как же я раньше не вспомнил о ней?

Глава 16

Ударить или придушить?

— Я вчера звонила тебе домой весь вечер, — говорила Настя.

Я лежал на раскладушке, смотрел на потолок, где утреннее солнце рисовало замысловатые фигуры, и прижимал к уху трубку мобильника.

— Я ночевал в новой квартире, — сказал я. — Рабочие совсем распоясались, приходится их контролировать… Ты прости меня за то, что я с тобой тогда грубо разговаривал, ладно?

— А ты диссертацией больше не занимаешься?

— Что ты! — легко солгал я. — Боже упаси!

— И к этому ненормальному Чемоданову не ездишь?

— Нет, милая, нет. Я только о тебе думаю. Рву волосы на голове в наказание за то, что был с тобой груб.