Реконструктор - Дмитрий Кружевский

А Ратный ничего не видел вокруг, он оцепенело глядел на огни пожарища, чувствуя, как в груди поднимается непонятная волна гнева и дикой ненависти. Словно всколыхнулся некий слой генетической памяти, словно землянин отпрыгнул на несколько столетий назад, когда крылатые машины с черными крестами на крыльях обрушивали неумолимую смерть на спящие города. Он не знал, что его прапрадед примерно так же в предрассветный час стоял у края аэродрома и, чуть не плача от бессилия, глядел на свой догорающий «ишак», который так и не успел поднять в воздух, чтобы остановить крылатую смерть. А когда солнце первыми лучами озарило небосклон, глаза обоих мужчин, разделенных не только сотнями световых лет, но и бездной веков, сверкали праведным гневом и холодной решимостью идти до конца.

– Мне понадобится чертежная доска, – пробормотал Сергей, скрипнув зубами, и, обернувшись к удалявшимся дирижаблям, добавил: – Но клянусь, вы будете у меня гореть. Гореть ярче этого города.

Глава 6

Город лежал в руинах. Создавалось впечатление, что в нем не осталось ни одного неповрежденного здания. Выбитые глазницы окон зияли пустотой, в которой порой вспыхивали зловещие языки пламени. Кривые закопченные зубы разрушенных, иссеченных осколками стен застыли в немом молчании. Улицы и дворы испещрены темными провалами воронок. Везде осколки кирпича вперемешку со стеклом, искореженными кусками метала, земли, а порой и кусками человеческих тел. Раскидистые деревья, растущие вдоль улиц, местами превратились в обугленые скелеты, в безмолвном вопле тянущие к небу свои дымящиеся ветви. Едкий дым от пожаров туманной дымкой застилает город, заставляя слезиться глаза, а порой заходиться в продолжительных приступах кашля. Однако огонь никто не тушит. Выжившие либо спешат убраться из агонизирующего города, либо помогают разбирать завалы, чтобы вызволить зовущих на помощь людей. Впрочем, последних с каждым часом становится все меньше и меньше – крики смолкают. И происходит это отнюдь не потому, что людей успевают спасти…

На самом деле тех, кто спасает, очень мало. Это всего лишь два десятка рабочих с фабрики отца Кая, которая, как ни странно, совершенно не пострадала от налета, несколько примкнувших добровольцев да гарнизон крепости. Хотя от девчонок толку было мало. При виде обгоревших тел большинство из них впали в полный ступор, граничащий с паникой, и Роханцев был вынужден отправить их обратно в крепость.

В городе из гарнизонных остались лишь Сергей с комендантом да еще три девушки, среди которых оказалась и Тейрина. Глядя на нее, Ратный поражался, сколько мужества скрывается в этой худенькой девочке, которая отважно лезла в развалины дома, едва заслышав очередной крик о помощи. И, наверное, именно ее пример заставлял его, стиснув зубы до противного скрежета, помогать разбирать завалы, сдерживая рвотные позывы при виде очередного трупа.

К концу третьего дня он уже ощущал себя бездушной машиной, которая, даже не морщась, равнодушно оттаскивала очередные изуродованные останки в сторону, чтобы они не мешали раскопкам. Внутри души поселилась какая-то холодная пустота, и лишь где-то глубоко внутри бурлил вулкан зарождающегося гнева. Эти люди не были ни в чем виноваты. Это был мирный городок, большая часть населения которого состояла из стариков, женщин и детей. А этот налет явился актом планомерного уничтожения – циничного и безжалостного. Судя по разрушениям, ястанские дирижабли полностью опустошили бомболюки, выбросив свой смертоносный груз на жилища беззащитных людей. А если учитывать размер аппаратов и их грузоподъемность, то оставалось только удивляться количеству выживших. Хотя город практически перестал существовать, превратившись в смердящий гарью труп.

Целью атаки был именно мирный город и его жители. Тот же завод, находившийся в километре от городской черты, практически не пострадал, впрочем, как и крепость с недостроенным портом.

Раненых перевозили в крепость, где в одной из пустующих казарм оборудовали что-то вроде госпиталя, а остальные выжившие разместились в зданиях недостроенного порта. И хотя все прекрасно понимали, что город полностью разрушен, многие предпочли остаться, и даже уже ушедшие вернулись. Сергей смотрел на этих измученных, убитых горем людей, не понимая, что удерживает их здесь.

– Это наш дом и наша родина. Здесь я родилась, вырастила детей и похоронила мужа, – ответила пожилая женщина, когда землянин спросил ее о причине, по которой она остается. – Война когда-нибудь кончится, и город мы восстановим.

В ее словах было столько непреклонной уверенности, что Сергею оставалось только согласно кивнуть. Вскоре эта женщина умерла.

Врачей не хватало. Гарнизонный медик да двое докторов из местной больницы, что выжили в этой бойне, – все, что у них было на несколько сотен раненых. Конечно, люди помогали друг другу, как могли, но это не меняло ситуации, – врачи буквально валились с ног. Сергей видел, как старичок хирург присел перекусить около здания казармы, да так и уснул, зажав в руке кусок хлеба. Однако не прошло и получаса, как он вновь спешил к очередному больному, позабыв про сон и усталость.

Напряжение стало спадать лишь к вечеру четвертых суток, к тому же в город прибыло несколько машин с солдатами, которые привезли большие армейские палатки для пострадавших, медикаменты и несколько зенитных орудий. Среди прибывших было и несколько врачей, которые тут же включились в работу, дав отдых уже практически валившимся с ног местным медикам.

Еще через два дня Сергей с Роханцевым и седой полноватый капрал, командир прибывших на подмогу солдат, сидели у коменданта в кабинете, обсуждая события, произошедшие за неделю.

– Ястанцы нанесли удар почти по всем прибрежным городам, – рассказывал седой. – Так что людей не хватает. Полковник Кудсов, командующий обороной полуострова, привлек часть резервистов для помощи жителям разрушенных городов, но это капля в море.

– Значит, все же война?

Капрал покосился на Роханцева и грустно усмехнулся:

– А вы все еще сомневаетесь, штат-капитан? Перед отправлением из Картана я слышал, что ястанцы перешли в наступление по всей протяженности границы, а наши войска отходят к тойгунским укреплениям.

– Черная душа Рикты! – выругался комендант, в расстройстве стукнув кулаком по столу. – И что им неймется? Только ведь все налаживаться начало.

Он поднялся со своего места и принялся нервно расхаживать по кабинету, затем остановился возле окна и, отворив одну створку, достал из кармана мятую пачку с аромами. Достав одну, он сунул ее в рот и долго чиркал никак не зажигающейся спичкой, при этом что-то зло бормоча себе под нос. Наконец, после пары минут мучений и трех поломанных спичек, маленький кусочек дерева вспыхнул ярким пламенем, заставив коменданта победно улыбнуться. Прикурив, Роханцев глубоко затянулся и некоторое время молча смотрел в окно.