Звездолет «Иосиф Сталин» - Владимир Перемолотов

Будь ветер любопытен, он прислушался бы к разговору, но что ему до людских страстей? Играть портьерами куда как интереснее…

Людей в кабинете было двое. Один– массивный, кряжистый, весь под стать столу, тряс рукой перед лицом второго – сухощавого, седого джентльмена. На лице последнего все яснее проявлялось удивление поведением собеседника, но чисто английская сдержанность не давал ему возможности отреагировать иначе, чем поднятием бровей.

– Не говорите глупостей, сэр. Один сумасшедший ученый не может стать угрозой Великобритании.

Сэр Уинстон Черчилль, Канцлер казначейства смотрел на руководителя MИ-6 словно на помешенного.

– Армия и флот позволят нам защитить страну от любых посягательств большевиков! Слава Богу, который любит Англию, у нас есть все, что необходимо!

– Никто тут не говорит о нашей слабости, сэр.… – нерешительно возразил ему собеседник, но сэр Уинстон его не услышал.

– Англия вечна, сэр! – грохотал он. – Прошу не забывать этого! Это мы приходим и уходим, а Англия остается и будет стоять во веки веков!

Его собеседник чувствовал, что еще немного и Канцлер начнет цитировать Писание и стучать кулаком по столу. Темперамент лорда Мальборо был общеизвестен, но и сам шеф МИ-6 не был его лишен. Уловив момент, он, наклонившись вперед, подчеркнуто негромко отчеканил.

– Она вечна именно оттого, что мы внимательно смотрим по сторонам и замечаем то, что может угрожать нашей Родине!

Он выиграл темп, и пока Черчилль пыхтел, восстанавливая дыхание, продолжил.

– Этот человек опасен. Не сам, конечно, а своими идеями, которые собирается довести до большевиков. Я не знаю, сколько истины в его измышлениях, но знаю упрямство красных. Если там что-то есть, они обязательно доведут дело до разрушительного конца, и я с трудом смогу представить последствия этого.

Он покачал головой.

– Именно поэтому я ориентировал нашу разведывательную сеть в Германии на крайние меры. Если его не удастся захватить…

– Крайние меры? – повторил сэр Уинстон, понизив голос.

– Самые крайние, – кивнул его визави.

– А вы представляете, что будет, если об этом узнают газетные писаки?

Сухощавый джентльмен чуть улыбнулся.

– В этом случае мы применим эти самые крайние меры к ним… Поверьте моему чутью, сэр, дело того стоит…

Год 1928. Май

САСШ. Нью-Йорк

… Запах цветов, что лился в окна Овального кабинета, сменил запах бензиновой гари и Калвин Куллидж, Президент САСШ, мельком подумав, что жаль, что в демократической стране Президент не может запретить ездить мимо своей резиденции этим бензиновым монстрам, не отрывая телефонной трубки от уха, взмахнул рукой, отдавая команду секретарю. Сообразительный молодой человек бросился закрывать створки, стараясь при этом не упустить ни слова из возможно исторической беседы. Разговор шел не простой – судьбоносный. Несколько секунд Куллидж кивал невидимому собеседнику, словно соглашаясь, но все же возразил.

– К сожалению, господин премьер-министр я не разделяю вашего оптимизма. Конечно наши инициативы в Локарно и Париже, я имею в виду нашего государственного секретаря Келлога и президента Аристида Бриана, возможно повлияют на политику Европейских государств, но Россия….

На другом конце провода его слушал Стивен Болдуин, премьер Великобритании. Он живо откликнулся на слова, долетевшие из другого полушария.

– Я бы, господин Куллидж, не рассчитывал даже на это. Россия само собой останется в стороне. Неуклюжие попытки господина Литвинова организовать разоружение и всеобщий мир прямо сейчас смешны… Но и Франция… Нет. Я не очень доверяю Бриану. Красноречие Литвинова может оказать на него влияние.

– У французов свои интересы… – согласился Президент.

– Кстати, два дня назад я говорил с Аристидом.

– И что?

– Он меня успокоил. Сказал, что я могу быть совершенно уверен в том, что войны в ближайшее время не будет. По его мнению, большевики на нас не нападут – они сейчас слишком слабы.

– А Коминтерн?

– Я попытался обратить его внимание на его собственных левых, и на Коминтерн, но он достаточно невежливо перебил меня, и мне пришлось выслушивать его монолог о Европейской политике и роли Германо-Французского сотрудничества в деле сохранения Европейского мира.…

Американец вздохнул с легким осуждением, как осуждают непутевого, но все-таки близкого человека.

– Его можно понять… Не забывайте, что у Бриана на шее сидят тысячи мелких вкладчиков в русские ценные бумаги. Эти пойдут на все, если почувствуют хоть малейшую возможность вернуть свои деньги. Им нужно дружить с Россией.

– У них короткая память. Они забыли, что большевики отказались платить по царским долгам? Конечно у французов свои интересы, но нельзя же не замечать очевидного.

– У него свои критерии очевидности.

– Возможно, но нельзя не видеть тенденции. Год назад Россия была слабее, чем сегодня, но она и тогда заявляла о Мировой революции. Через год она станет еще сильнее, чем сейчас… Вы знаете, что они работают над новыми вооружениями?

Президент нейтрально ответил.

– Вопрос времени – это вопрос крайней серьёзный. Красный муравейник никак не может успокоиться.

Премьер задержался на мгновение, словно решал говорить – не говорить… Решился. Машинально понизив голос, британец сказал.

– Между прочим, наша разведка добыла очень интересный документ. Это письмо одного немецкого ученого. Интересно и само послание и, главное, адресат.

Президент молчал, ожидая продолжения.

– Оно адресовано Сталину.

Куллидж кивнул. Секретарь, поняв жест по-своему, кинулся открывать окна.

– А при чем тут немец?

– Он предлагает русским аппарат, который может подняться выше атмосферы Земли, в космос.

По голосу премьера президент понял, что это отчего-то для него очень важно. Несколько секунд он молчал, ожидая продолжения.

– Учитывая нашу информированность об последних разработках вооружений большевиками, мне становится как-то не по себе….Комбинация того, что у них уже есть, по нашим сведениям, и того, что предлагает немец, может ввести большевиков в соблазн перекроить карту мира.…

«А что у них есть?» – хотел спросить Президент, но вовремя остановился.

– В таком случае нам лучше обменяться письмами. Вопрос уж больно деликатен…

– Согласен, – отозвался британец, уже пожалевший об откровенности. – Я попрошу экспертов составить меморандум по этому вопросу и дипломатической почтой переправлю его вам… Прощайте, господин Президент.

– Всего доброго, господи Премьер Министр!

Президент осторожно положил трубку на рычаг. Разговор направил его мысли в иное русло. Что же такое изобрели коммунисты, что повергает в трепет Премьер министра Великобритании? После изобретений Большой Войны что может устрашить неглупого и расчетливого политика?

Куллидж прошелся мимо стола, полами пиджака задевая спинки стульев. Секретарь молчал, чувствуя, что Президент взволнован. Когда тот повернулся к нему, нейтрально спросил, кивнув на телефон.

– Европейские сложности?

– Пока не знаю…

Президент САСШ повернулся к окну.

– Даже жаль, что я решил не баллотироваться на следующий срок… Это можно было бы отлично использовать в предвыборной компании… Кстати! Затребуйте у военных информацию по России и нашим новым видам вооружений.

Год 1928. Июнь

СССР. Ленинград. – Германия. Геттинген

Вокзальные фонари, словно устав от бесконечного стояния на одном месте, вздрогнули, качнулись и потихоньку, со скоростью ленивого пешехода поехали назад, утаскивая с собой пятна желтого электрического света. За темно-красными занавесками в окне мелькнули спины белофартучных носильщиков, отголоском недавних политических потрясений пробежал мимо плакат с карикатурным изображением не то Келлога, не то Бриана, а потом остался только чистый, выметенный ветром и метлами перрон…

А потом и его не стало.

Лязгая буферами, поезд, набирая скорость, катился мимо привокзальных построек – водокачек, бункеров, будок и пакгаузов, покидал колыбель Октябрьского переворота – город Ленинград.

Федосей не отрывая взгляда от окна, уселся. Ехать им предстояло совсем недалеко – к бывшим соотечественникам, ныне же поданным Финской Республики.

Напротив, на плюшевом диване, оставшимся, похоже еще с дореволюционных времен, сидел новый товарищ и напарник.

Чужие документы означали необходимость жить чужой жизнью, и ничуть не кривя душой, Федосей мог признаться, что новая жизнь ему нравится. Документы на имя инженера Швельдовича, солидного человека, посланного в командировку такой солидной организацией как Наркомпрос, диктовали новый образ жизни. С хорошей одеждой, увесистым золотым перстнем на безымянном пальце левой руки, толстым бумажником, в котором вместе с совзнаками лежали английские фунты и швейцарские франки и неподъемным кожаными чемоданом…