Мышата - Вадим Владимирович Чинцов

ткнув того в бок кулаком - Коммунист Питовранов! Возьми себя в руки! вспомни свою клятву бороться в внешними и внутренними врагами своей Родины! А внутренние враги множатся и множатся, ты же растерялся и ведешь себя как воспитанница Смольного института благородных девиц!

Через мгновение генерал взял себя в руки и теперь перед Судоплатовой сидел знающий себе цену чекист, которого знала Эмма.

- Чем я могу помочь?

- Кадрами конечно же! Твоя вышка ежегодно выпускает новые кадры в нашу систему. Есть те, для кого ты являешься бесспорным авторитетом? Подполью нужны профессионалы и их связи. Не все же друзья отвернулись от тебя после ареста? И еще! - Судоплатова достала почтовый конверт с фото убитого Хрущева - Эти фото и проявленная фотопленка не имеют отпечатков пальцев, на них башка Хрущева с торчащим из нее ледорубом. Нужно конверт передать иностранным журналистам, вызвав шумиху на Западе. Возьмешься?

- Хорошо, есть у меня преданный лично мне сотрудник, карманник от Бога. В течении трех дней твоя сенсация будет в газетах! Я свяжусь с тобой через полковника! - Генерал кивнул на Сергея, рассматривающего газеты и поднялся, поцеловав на прощание руку - До встречи, Эмма!

Судоплатова покачала головой и машинально вытерла предательски выступившие слезы. Она давно уже не могла позволить себе плакать, стискивая зубы она ревела в подушку после своего освобождения, а потом как отрезало и только узнав о смерти Хрущева она разревелась как простая баба. Месть теперь стала смыслом ее жизни!

С ростом сто восемьдесят четыре сантиметра мой вес составлял почти девяносто килограммов. Выступать я должен был в категории свыше восьмидесяти семи килограммов, то есть последней тяжеловесной категории. Три дня для меня пролетели как один день, были проведены соревнования в четырех зонах. Победители зональных соревнований участвовали в финале. мой тренер с того момента как мы приехали на спортивную базу, держал меня под жестким контролем. После обязательной утренней пробежки мы с тренером направились в столовую, где носом к носу я столкнулся с Семеном, который спешил с подносом за завтраком: столовая базы была с самообслуживанием.

- Привет, Юрец! И ты здесь! - мой друг налетел меня, чуть не ударив по голове своим подносом.

- Да, я убедил начальника нашей спортивной кафедры выпустить на чемпионат с досрочным присвоением первого взрослого, выступать буду с тяжеловесами. А ты?

- Да точно также, нас же с тобой учили одни и те же учителя, мыслим мы с тобой одинаково.

Я подхватил поднос и встал вместе с другом за своим тренером - Степаныч, это мой друг, Геннадий. Он тоже выступает на чемпионате, мы с ним вместе обучались у одного инструктора.

Тот ухмыльнулся - Надеюсь в другой категории?

Генка развел руками - Увы, немного не добрал до восьмидесяти семи! Так что с Юркой мы не соперники.

- От какого общества выступаешь? - любопытный тренер положил себе молочной рисовой каши, хлеба, кусочек масла, запеканку и взял стакан чаю.

- Как и вы, от "Динамо".

Я шепнул тренеру, накладывая себе тоже самое на поднос - Мой друг учится в школе КГБ.

Степаныч хмыкнул и подозрительно осмотрел моего друга, затем не сказав ни слова поспешил за свободный столик.

- Менты нас почему-то не любят! - так же шепотом поделился со мной друг, вот ведь мистер "очевидность"!

- Как тебя допустили до соревнований! - любопытству друга не было предела.

- Я выиграл болевыми приемами у двух чемпионов из нашей сборной по самбо. Хочу еще выступить на чемпионате по боксу.

- Бедные чемпионы! Не повезло им нарваться на Юру Карпович! А вот насчет бокса идея хорошая! Я пожалуй у тебя ее позаимствую, нужно набирать как можно больше очков для продвижения по карьерной лестнице! - затем практически шепнул в ухо - Когда ты успел на тот свет аж троих человек отправить?

- Это наш сэнсэй вспомнил молодость! Не стал ждать пока мы сможем поучаствовать.

- Респект Головне! Чисто сработал! Все просто на ушах стоят, старший курс привлекли к его облаве. - друг быстро смел все с подноса и поднялся - я побежал, с нами сам начальник кафедры, так что наверное увидимся только на соревнованиях через два дня.

Все отборочные поединки я выиграл своей коронкой, "висячкой", иногда исполняемой с разными вариантами подхода, после третьей победы соперники буквально от меня шарахались, опасаясь захвата своей левой руки. Но я с легкостью выполнял прием уже на правую руку, меньше чем за две секунды добиваясь сдачи противников после проведения болевого приема.

Семен шел в том же темпе, его коронкой была "мельница", которую он выполнял в стойке. Друг в перерывах между поединками был все время со мной, мы обсуждали своих противников и их "коронки".

- Жаль, что по правилам самбо нельзя бросать с захватом на болевой прием! - все возмущался Семен. - Я бы показал им кое-что из айкидо! Все время себя останавливаю, а ведь эти приемы у нас вбиты в кору головного мозга.

- Я с тобой согласен, дурацкие правила ограничивают стратегию на ковре.

В этот момент назвали мою фамилию, я должен был бороться опять с Анзором Кикнадзе. Семен хлопнул меня по плечу и пожелал - Ни пуха ни пера!

- Иди к черту!

Анзор уже сталкивался со мной и внимательно наблюдал за моими поединками, поэтому был осторожным, пытаясь захватить рукава моей куртки то одной, то другой рукой. В какой-то момент он, как ему самому казалось, в самый подходящий момент сократил между нами дистанцию. Я успел обеими руками захватить его рукава в районе локтей и моя правая нога неожиданно пошла вверх с тем, чтобы нанести удар верхней частью стопы по яйцами противника, я вовремя опомнился и провел бросок через голову, только не выполнив упор стопой в живот, а сдержал удар и подъемом стопы проведя толчок в промежность, не нанеся травмы своему партнеру. Это проведение приема было из числа арсенала боевого самбо, если бы я разбил грузину яйца, запросто могли и дисквалифицировать. Перекатившись назад, я оказался сверху Анзора и не дал тому попытаться перевести борьбу в партере, тут же проведя болевой рычаг локтя, который я готовил обычно в стойке, роняя при этом противника и заставляя того стучать по ковру.

Анзор мрачно пожал мне руки и я поспешил к стенке, около нее сев в