Покоряя Эверест - Мэллори Джордж

В целом наш переход по белому льду занял немногим более двух часов, и мы вполне могли считать, что нам еще повезло. Но следует помнить, что на старте этого перехода мы уже притомились, и теперь усталость давала о себе знать. К счастью, покрытый камнями ледник с этой стороны, помимо того что был гораздо более узким, явно не собирался доставлять нам хлопот, и после хорошего привала мы начали пересекать его довольно бодро. Много часов назад, глядя на правый берег ледника, мы заметили над ним широкий плоский шельф, предположительно, старую морену[219], и четкую полосу вдоль склона холма, уходящую под язык ледника. Теперь это была наша цель, и, несомненно, как только мы ее достигнем, нашим неприятностям придет конец. Но сначала туда нужно было добраться. В Альпах подниматься в гору к концу дня часто было утомительным: здесь же нам было в новинку обнаружить, что затащить себя наверх на 150 футов[220] – почти непосильная задача. И от нас требовалось приложить дополнительные усилия. Немного ниже по долине справа от нас протекал ледниковый ручей. Мы уже видели его раньше и надеялись пройти по нашей террасе[221], а затем догнать ручей и перейти его на дальней стороне желоба. Но было уже далеко за полдень, и поток воды только набирал силу. Мы следовали за ним с ложными ожиданиями. Бурный ручей каждый раз оказывался слишком опасным, чтобы его пересекать. Наконец он образовал озеро на краю ледника, прежде чем исчезнуть под ним, и вынудил нас сделать новый крюк по льду. Полагаю, это препятствие было щадящим; но нам снова пришлось подниматься, и после этого как минимум один участник группы оказался неспособен к дальнейшим усилиям. Пришлось сделать еще один привал. Затем мы спустились примерно на 17 000 футов[222] и оказались в начале длинного прохода на склоне ледника, похожего на тот, по которому мы поднимались утром на другом берегу. Страдающие от воздействия высоты на горе имеют право ожидать облегчения при спуске. Но я пока не видел ни одного его признака. Это был долгий мучительный час попыток не упасть, прыгая с валуна на валун на протяжении всего прохода, и мы сознательным усилием заставляли себя продолжать этот подвиг, пока не вышли на плоскую котловину в конце ледника. Когда ледник наконец остался позади, день, казалось, пошел на лад. Оставалось одно препятствие: ручей, который мы с трудом пересекли утром, теперь разлился до грозного потока. Мы переходили его в спешке – медлить времени уже не осталось. Каждый человек выбирал свой собственный способ намокнуть. Что касается меня, то после серии захватывающих прыжков по утопленным камням я угодил в самую глубокую часть ручья. Пришлось воткнуть острие моего ледоруба в берег, чтобы подтянуться и выбраться. После этого я помню только последние четыре мили напряженной гонки со сгущающейся темнотой. Усталость была забыта, и мы добрались до лагеря в 8:15 вечера – утомленные, но не измученные.

Мне показалось необходимым дать подробный отчет об этой первой экспедиции, чтобы подчеркнуть условия, определившие все наши передвижения из долины Ронгбук. Теперь мы знали, как продвигаться. Каким бы плоским ни был ледник, все его части были бесполезны в качестве прохода – они были не дорогой, а препятствием. Однако эти преграды оказались преодолимыми, и, хотя переход был трудным и долгим, мы не были уверены, что в другой раз он будет так же долог. Тщательная разведка могла выявить лучший путь, и мы почти не сомневались, что и главный ледник, и его западное ответвление, если понадобится, можно использовать для бокового сообщения. При организации экспедиции не всегда требовалось разбивать лагерь на определенной стороне ледника. И мы обнаружили, что пробираться по его склонам нетрудно. Мы могли выбрать для этого либо ложбину, либо шельф.

Нас также очень интересовали проявления усталости. Когда мы стали сравнивать их с нашим эталоном – Альпами, самым удивительным был факт, что спуск оказался не менее трудоемким. Мы с Буллоком независимо друг от друга обнаружили, что лучше справлялись, когда не забывали глубоко дышать, и мы подозревали (а впоследствии и установили), что при спуске необходимо применять сознательный метод глубокого дыхания точно так же, как и при подъеме. Другой вывод, впоследствии неоднократно подтвердившийся, предъявлял обвинение леднику. Когда мы пересекали его, полуденное солнце было жарким, и я заметил некий ослабляющий эффект, который не влиял на меня в других местах. Это сам ледник выводил меня из строя, не столько тяжестью его преодоления, но и каким-то зловещим свойством атмосферы, которое я не могу ни описать, ни объяснить. И, пересекая ледник днем, я всегда впоследствии наблюдал тот же эффект. По дороге к морене я мог чувствовать себя настолько бодрым и свежим, насколько только мог желать, но лишь однажды мне удалось пересечь ледник, не испытывая гнетущей усталости.

Теперь я продолжу цитировать записи из своего дневника:

28 июня. Вялый день в лагере. Трудно убедить кули предпринять хоть что-то, чтобы обустроиться комфортнее. Нам повезло, что выдалась хорошая погода. Гора, по-видимому, не предназначена для восхождения. У меня нет желания думать о ее структуре как о «ступенях к вершине». Тем не менее мы много рассматриваем ее в бинокль. Западная часть в целом выпуклая, крутая в нижней части и наклонная к вершине. Последний участок восточного гребня [6] должен быть проходим. Но скалы до плеча выглядят неприветливо. Гребень должен пройти здесь, спускаясь к нам и соединяясь с первым пиком на севере [Северный пик (Чанцзе)]. Настоящего северного пути к вершине, как мы предполагали сначала, не существует. Схематично это выглядит так:

Г. Г. Б.[223] подумывал пройти по северо-западному рукаву. Но я в этом пути не столь уверен; гораздо проще идти по снегу, если мы сможем до него добраться, а скалы наверху, вероятно, преодолимы легче, чем кажется, – они крутые, но изломанные. Видим ли мы истинный край? Хотел бы я, чтобы кто-нибудь из моих друзей дома мог увидеть пропасть с этой стороны – мрачное зрелище, совершенно не похожее на длинные пологие снежные склоны на фотографиях. Забавно, как изменилось мое представление о финальной попытке штурма: я думал, что мы почти вслепую взберемся по легкопроходимому снегу, по ровному склону от самого лагеря на плоском заснеженном плече. Но теперь все видится иначе. Мы альпинисты, а не безумцы: идти на штурм нужно не измотанными и в здравом рассудке, ведь подъем будет сложнее, чем я (оптимистичный, как всегда) рассчитывал.

На востоке путь преграждает скалистая гора.

Очевидно, сначала мы должны повернуть на запад. Западный ледник выглядит таким же плоским, как и этот. Возможно, мы сможем пройти через другую ледниковую долину[224] [ложбину, впадину или округлое верховье долины] на дальней стороне северо-западного контрфорса.

29 Июня. Устроен Первый передовой лагерь. Старт поздний, около 8 утра, на час позже, чем было решено. Переноска грузов должна быть организована лучше, если мы хотим действовать эффективно. Гьялзен реагирует на то, что его торопят, тем, что вяжет узлы или собирает колышки для палаток. Он явно не имеет ни малейшего представления о том, как руководить операциями. Нас ожидает захватывающий дневной переход с неустановленным пунктом назначения. Мы предположили, что шельф на левом берегу будет похож на шельф на правом. Переход по покрытому камнями леднику неизбежен и скверен для кули – возможно, сегодняшние грузы слишком тяжелы для движения по подобному рельефу. От места завтрака 27-го я направился дальше с Гьялзеном, следуя вверх по ручью с пресной водой к шельфу; мы легко шли по этому шельфу в течение сорока минут, без каких-либо признаков новых источников воды, и я решил вернуться к ручью. Но, как раз когда мы поворачивали обратно, я увидел пруд и родник – идеальное место для стоянки и гораздо лучшее в качестве точки для дальнейшего продвижения. Настоящая удача. Ветер дует вниз по леднику, и лагерь будет хорошо защищен. Единственный минус – солнце здесь скрывалось очень рано – к примеру, сегодня – в 4 часа дня. Но, с другой стороны, вскоре после восхода оно начинало светить прямо на нас.

Кули подошли между 3:30 и 4:30 часами. Во главе их процессии шел Дорджи Гомпа – крепкий парень, нагруженный большой ношей. Они кажутся довольными и заинтересованными… Теперь можно произвести разведку далеко вверх по главному леднику и в котловину на западе, не продвигаясь дальше, – пока нужно адаптироваться к этой высоте.

30 июня. Короткий дневной поход со вторым отрядом [7]. Мы проследовали по шельфу до угла, который примерно отмечает место слияния главного ледника с его западным ответвлением. Стоял ясный день после благоприятной ночи. Мы проложили хороший путь до противоположного угла примерно за час и неторопливо вернулись. Ни Б., ни я не ощущали себя в хорошей форме.