Вы не гаджет. Манифест - Джарон Ланир

При посещении офисов двигателей финансового облака (типа высокотехнологичных хэдж-фондов) возникает ощущение, что побывал в штаб-квартире Google Inc. Всюду инженеры-программисты, но очень мало экспертов по отдельным отраслям, которые обычно являются главными действующими лицами в инвестиционных центрах. Эти первопроходцы перенесли капитализм в новую фазу, и мне кажется, он там не работает.

В прошлом инвестор был обязан понимать по крайней мере хоть что-то в том, на что в действительности пойдут инвестиции. Возможно, будет построено здание или куда-то доставят товар. Сегодня это не так. Теперь между элитным инвестором нового типа и реальными событиями так много уровней абстракции, что инвестор больше не имеет никакого понятия о том, что реально было сделано в результате инвестиций.

Истинные верующие в коллективный разум, кажется, полагают, что никакое количество уровней абстракции в финансовой системе не может притупить ее эффективность. Согласно новой идеологии, которая представляет собой смесь веры в кибероблако и обновленной экономики Милтона Фридмана, рынок не только сделает то, что лучше, он будет функционировать тем лучше, чем хуже люди его понимают. Я не согласен. Финансовый кризис, начавшийся с разрушения системы ипотеки в США в 2008 году, случился потому, что слишком много людей слишком истово верило в облако.

Каждый уровень цифровой абстракции вне зависимости от того, как хорошо он выполнен, вносит некоторое искажение и помутнение. Никакая абстракция точно не соответствует реальности. Множество таких уровней становятся системой в себе, причем такой, которая функционирует отдельно от реальности, скрытой где-то далеко. Деньги, заработанные в облаке, совершенно не обязательно вызовут дождь на Земле.

Здесь мы подходим к одному из способов, которым соединены идеал «бесплатной» музыки и коррупция финансового мира.

Кремниевая долина активно убеждала Уолл-стрит поддержать доктрину открытой/бесплатной культуры и краудсорсинга. Например, согласно Крису Андерсону, Bear Stearns в 2007 году выпустили доклад, «чтобы решить проблему вытеснения и других препятствий, чинимых тяжеловесами медиаиндустрии, составляющими значительную часть клиентуры Bear Stearns».

Тяжеловесы протестовали против утверждения Кремниевой долины, что «содержание», полученное от конкретных людей, теперь ничего не будет значить, а болтовня толпы с самой собой — более надежная ставка, чем люди, платящие за просмотр кинофильма, чтение книги и прослушивание музыки.

Крис привел свою любимую цитату из доклада Bear Stearns:

«Как помнит большинство, индустрия развлечений всегда придерживалась аксиомы „главное — контент“. Однако ни одна компания не доказала, что может производить „идеальный контент“ постоянно, если учесть присущую потребительскому спросу переменчивость в том, что касается продукции индустрии развлечений, о чем свидетельствуют непостоянство телевизионных рейтингов и кассовые сборы разных фильмов одной и той же студии».

Как поясняет Крис, «несмотря на крики об опыте и вкусе… все это жульничество. Лучше играть в статистическую игру „Контент, сгенерированный пользователями“ с большой N, как делает YouTube, чем делать крупные ставки на нескольких лошадей вроде сетевого телевидения».

«Большая N» — типичный символ математической переменной. Если у вас есть гигантская социальная сеть вроде Facebook, наверное, какая-то переменная, названная N, принимает большое значение. По мере роста N статистические данные становятся все более надежными. Это также может означать, например, рост вероятности того, что кто-то из толпы предоставит вам бесплатно самородок в виде песни или видео.

Однако надо отметить, что на практике, даже если вы верите в большую N как замену оценки, N никогда не становится достаточно большой, чтобы что-то значить в Сети. Сеть так сильно разрослась, что N не становится настолько значимой, чтобы генерировать статистику, которой можно доверять. Подавляющее большинство записей, собирающих отклики на сайтах вроде Yelp или Amazon, все равно собирают слишком мало откликов, чтобы можно было говорить о какой-либо значимой статистике. Даже если N велика, нет гарантии, что она значима.

При старом порядке слышались вздохи и оханья, вызванные случаями вопиющей некомпетентности. Такие обиды считались исключением из правил. В целом предполагалось, что глава студии, управляющий хэдж-фондом или CEO, на самом деле располагает некоторыми специальными навыками, и есть причина, почему он занимает свою должность, подразумевающую высокую ответственность.

При новом порядке этого нет. Толпа работает бесплатно, а статистический алгоритм предположительно исключает риск ставок, если вы владелец облака. А без риска нет необходимости в умении. Но кто он, этот хозяин облака, которое соединяет членов толпы? Не просто кто-то. Несколько везунчиков (поскольку только везение может сыграть роль) будут такими хозяевами. Предназначение достигло сингулярности и стало бесконечным.

Если только алгоритм на самом деле не совершенен. Но мы ведь достаточно богаты, чтобы ждать, пока выяснится, совершенен он или нет. Это и есть грандиозная унифицированная афера новой идеологии.

Должно быть совершенно ясно, что сумасшествие, поразившее Уолл-стрит, есть просто другой аспект ненормальности, которая настаивает: если музыка может быть бесплатна, она должна быть бесплатна. Дитя Facebook и хозяин облака есть раб и король нового порядка.

В каждом случае человеческие творчество и понимание, особенно собственные творчество и понимание, считаются бесплатными. Вместо этого приходят вера в облако и большая N, в алгоритмы, которые удаляют риск творчества способами, слишком сложными для понимания простого человека.

Глава 7

Перспективы гуманистической экономики вычислительного облака

Представлены альтернативы доктринерским идеям о цифровой экономике.

Естественно спросить: существуют ли какие-то альтернативы, кроме двух полярных — старых медиа и открытой культуры?

Еще в самом начале цифрового времени одной из знаковых идей о том, как могла бы — и должна была бы — функционировать культура в вычислительном облаке, состояла в том, что можно обойтись без денег, поскольку сеть способна учитывать все акты обмена между очень большими группами людей. Не знаю, возникнет ли снова эта идея в дискуссии, но в обозримом будущем мы не откажемся от денег как средства расчетов за жилье, еду и лекарства. Так существует ли какой-то способ ввести деньги и капитализм в эру технологического изобилия без того, чтобы довести до нищеты едва ли не всех? Одна здравая мысль принадлежит Теду Нельсону.

Нельсон является, пожалуй, наиболее продуктивной фигурой в развитии сетевой культуры. Он придумал сетевую ссылку и многое другое, что лежит в основе связанных Сетью медиа, еще в 1960-е годы. Он называл это «гипермедиа».

Амбиции Нельсона в области экономики ссылок были глубже, чем те, что в моде сейчас. Он предложил вместо копирования медиа держать лишь по одной копии каждого культурного продукта — книги или песни — и платить автору этого произведения небольшую, приемлемую для всех сумму каждый раз, когда кто-то обращается к его произведению. (Конечно, для эффективного функционирования системы пришлось бы иметь более одной копии, исключительно по техническим причинам, но это было бы внутренним делом, никак не связанным с пользователем.)

В результате каждый мог бы разбогатеть на творчестве. Люди, создавшие немедленно завоевавший популярность шуточный видеоклип, могли бы заработать много денег за один день, а незаметный исследователь заработал бы столько же за много лет, по мере того как на его работу ссылались бы раз за разом. Но заметьте, что эта идея очень отличается от «длинного хвоста», поскольку вознаграждает личности, а не владельцев облака.

Сегодняшняя популярность любительских произведений отвечает на один старый вопрос Нельсону и его идее. Раньше все волновались по поводу того, что большинство не захочет заниматься творчеством или выражать себя и это позволит разбогатеть лишь некоторым художникам, а остальные будут голодать. Помню, на одной встрече Нельсон пытался говорить, а молодые американские маоисты криками мешали ему, поскольку боялись, что его система более выгодна интеллектуалам, чем крестьянам.

Я постоянно сталкивался с этим возражением, когда говорил о виртуальной реальности (которую мы более подробно обсудим в гл. 14). Многие лекции, которые я читал в 1980-е годы, заканчивались громкими и уверенными заявлениями скептиков из зала. Они говорили, что лишь малая часть людей когда-либо напишет что-то в Сети так, чтобы это прочитали другие. Они не верили, что мир с миллионами активных голосов возможен хотя бы в отдаленном будущем, но именно такой мир и воплотился в реальности.