Ведь я еще жива - Татьяна Гармаш-Роффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настя легла, осторожно развернула записку.
«Кивай на каждый вопрос, да-нет.
Кристину похитили и просят выкуп?»
Настя решила не кивать, просто прикрыла глаза: «Да». Лена поймала ее жест – и, в свою очередь, еще менее заметно показала глазами, что поняла.
«Деньги уже отдала?» – следующий вопрос в записке.
«Да».
«У них новые требования?»
Настя кивнула и одновременно пожала плечами, пытаясь выразить этим жестом неопределенность ситуации.
– Настена, тебе же нужно лечиться! – произнесла Лена, чтобы тишина не показалась подозрительной. – Если ты не можешь поехать к врачу, я вызову его на дом!
Но Настя снова скосила глаза на пресловутую дверь. Понятно, никакие лишние, посторонние контакты не приветствуются, тем более что болезнь Насти всего лишь вымысел, о чем Гена, без сомнения, знает.
– Лен, спасибо, не стоит… – произнесла Настя вслух. – Врач ничем не поможет. И лекарства тоже. Спасибо тебе, Лен.
Лена поменяла положение, пересев на диване, и мельком посмотрела назад и влево. Дверь сохранила свою позицию. Значит, Гена то ли осторожничал, не желая засветиться, то ли поверил в спектакль.
Она вынула из нагрудного кармана своей клетчатой размахайки крошечный карандашик и подала его подруге.
«Попытаюсь помочь. Можно ли как-то держать связь?» – прочитала Настя следующий вопрос.
– Ладно. Не хочешь – как хочешь, – произнесла Лена вслух. – Давай я куплю тебе хотя бы лекарства! Ты что-нибудь принимаешь?
– Конечно… Аспирин! – нашлась Настя, царапая на клочке ответ:
«Сомневаюсь. Я под полным контролем, ты не поможешь».
– Аспирин? – вскричала Лена. – Ты с ума сошла? Он вреден для желудка! Я сейчас же поеду в аптеку и куплю тебе все, что нужно! Этот твой новый, он о тебе совершенно не заботится, говнюк. И где ты его только нашла!
Настя не удержалась от улыбки. Лена отчаянно переигрывала – с ее спокойным, уравновешенным характером она никогда не впадала в патетику, и ее речи не были свойственны восклицательные интонации. Даже если Лена и употребляла иной раз крепкие словечки, она никогда не суетилась и никогда не комментировала поведение Настиных любовников.
Но Гена об этом не знал. Он увидел Настину подругу впервые и должен был поверить.
– Ленок, не надо ничего, я тебя уверяю. Все пройдет само, не волнуйся. Лучше иди домой, а то заразишься от меня. – Настя подмигнула подруге.
Настя старательно играла свою роль для Гены: она честно выполняет требование «избавиться от подруги»! Но самой ей очень хотелось, чтобы Лена снова пришла, чтобы нашла возможность, предлог приходить к ней даже пять раз на день! Потому что впервые со дня похищения дочери она почувствовала, что не одна, что не изолирована полностью от мира, что есть люди, которые пытаются им с Криской помочь!
– Пройдет не пройдет, а лекарства я тебе принесу! Может, еще каких-то продуктов?
– Лен, у меня все есть… – вела свою партию Настя.
– Ну, мало ли… Хочешь, пирожков тебе напеку? Пусть этот твой мудак – уж извини, подруга! – знает, что на нем свет клином не сошелся! И вообще, Настена, гони его к черту! На хрен тебе такой трусливый мужик, который испугался вирусов?
Лена испытывала удовольствие при мысли, что бандит Гена слышит эти слова.
Настя тоже.
– Ну, Лен, ты зря так… Он вполне…
Как ни силилась Настя добавить какой-нибудь положительный эпитет в конец предложения, она его так и не нашла.
– Тебе виднее, – согласилась Лена. – В общем, подруженька, выздоравливай! Я к тебе скоро загляну!
«Постараюсь оставаться на связи, вдруг что-то узнаешь, любая информация важна!» – нацарапала она на листке.
«Я боюсь, что ты рискуешь», – набросала Настя в ответ.
Лена молча согнула левую руку, округлую, сильную, натренированную садовыми работами руку в локте, положив на сгиб правую. Что означало…
Да понятно, что означало!
…Выйдя от Насти, Лена выключила мобильный. Все это время он работал, чтобы детектив мог слышать их разговор. Разумеется, и ее звонок врачу был фикцией: Алексей Кисанов предупредил Лену, что Настя откажется выйти из дома, – и был прав.
Елена Грушицкая оказалась на высоте, браво! Не испугалась, хотя Алексей не обещал ей полной и абсолютной безопасности! Он исходил из разумной реакции Гены, основанной на интересах всего предприятия, – но кто мог гарантировать, что у бандита окажутся разумные реакции? Тем более что Гена вряд ли знал, кто она такая, – точнее, чьей женой является. Так что Лена Грушицкая в определенной степени рисковала, пойдя в дом к подруге.
Кис мельком немножко даже пожалел, что бандит Лену не тронул. Если бы он ее… ну хотя бы ударил, что ли… то в дело вмешался бы ее муж! А что может такой человек, как Грушицкий, Алексей представлял. Он может ВСЕ. Один звоночек знакомому криминальному авторитету, и все само собой разрешилось бы.
Но… но это если бы оказались задеты его личные интересы. Его семья, в частности. А для соседки, пусть даже подруги жены, раскошелится ли он на свои крутые связи…
Алексей отогнал от себя эти мысли за их бесполезностью. Спасибо уже за то, что Грушицкая оказалась такой… настоящей подругой. Что не побоялась, что сделала все, как надо!
Он попытался выразить Лене признание, но она его бесцеремонно оборвала.
Детектив не обиделся. Когда человек делает что-то не ради комплиментов, но ради самой сути дела, он похвалы переносит с трудом, а то и вовсе не переносит! Кис это хорошо знал, посему настаивать не стал. Он тоже делал свою работу ради сути.
А суть на данном этапе заключалась в следующем: благодаря Лене он получил подтверждение всем своим выводам. Бандиты, насколько Лена смогла интерпретировать немой жест подруги, намерены еще что-то потребовать от Насти Тышкевич – хотя пока непонятно, что именно. Два часа назад это было чистой логикой, а теперь стало фактом. Теперь ему было от чего оттолкнуться в разговоре с друзьями с Петровки, 38…
В этот момент он вспомнил свои размышления о супруге Елены Васильевны. А чем черт не шутит, в конце концов!
– Как я знаю, ваш муж человек очень влиятельный… – произнес он осторожно. – Может, он сумел бы…
– То есть вы предполагаете, что я не ухватилась бы за подобную возможность? Если бы она у меня реально имелась? Так, что ли?
– Я глупость сказал, – честно признался Кис. – Если бы возможность была, вы б уже…
– Она, разумеется, есть, – не дала ему договорить Грушицкая, – у моего мужа. Он старый лис, еще из брежневской гвардии, из «теневиков». Вы должны знать, о чем речь.
Алексей кивнул. Он знал.
– В таком случае вы понимаете, что связи с криминалом он наработал давно, когда еще нынешние «крутые» пешком под стол ходили…
Выходило, что возможности этой нет у Елены Васильевны. По каким-то причинам она не может просить помощи у мужа. Ну, ей виднее. Расспрашивать ее Алексей не считал уместным: дело семейное.
Пытливый взгляд Грушицкой изучал его лицо некоторое время, и вдруг этот взгляд словно приглушили, убавили электричество, и мощный луч рентгеновского аппарата неожиданно превратился в камерный свет настольной лампы.
– Проблема в малом, Алексей… В моих глазах он старается быть «хорошим»… Белым и пушистым, – произнесла она с непонятной детективу грустью. – В этом все и дело. Если я попрошу его о помощи, он обидится, расстроится и скажет, что таких связей у него нет… Хотя они у него есть, конечно. Но у нас в семье… как бы так выразиться… У нас сложились особые отношения. Муж знает мои взгляды, мои ценности. И старается мне всеми способами доказать, что он им соответствует. И я делаю вид, что ему верю, чтобы… Чтобы… В общем, неважно.
– …Чтобы он и впредь старался им соответствовать? – тихо спросил Кис.
Она молча кивнула.
– Трудная у вас миссия, Лена.
Лена снова кивнула, но Алексей заметил, как ее взгляд мазнуло черное крыло тоски.
– Можно нескромный вопрос?
– Не стоит.
– Хорошо, тогда я уберу вопросительный знак в конце предложения: вы ведь это не из-за денег.
Лена только усмехнулась в ответ, легонько поведя головой, будто хотела сказать, что видит детектива насквозь, но одновременно благосклонно принимает его уловку.
– Редко кто так ставит вопрос, признаюсь. Или вообще его ставит: все уверены, что дело в них, деньгах… Вы заслужили ответ на ваш не-вопрос, господин детектив! Для того чтобы заниматься политикой, то есть иметь возможность влиять на судьбы общества, я недостаточно амбициозна. Пробиваясь наверх, надо слишком много дерьма стрескать, я на это не способна, у меня развит рвотный рефлекс. А эта моя «миссия», как вы изволили выразиться… Можете считать, что это мой способ повлиять на судьбу нашего общества. Не сверху, а изнутри.
– Путем влияния на человека, имеющего большую власть…
