Никола Тесла. Портрет среди масок - Владимир Пиштало

— Родственник предложил мне осенью поработать официантом в ресторане «Венеция», — улыбнулся Джованни. — Высокий потолок. На голубой стене нарисованы дворцы и гондолы. Платят неплохо. Да и работа полегче. Ha, vediamo!

С Теслой и Джованни махал лопатой двадцатидвухлетний Педди Мэлони. Педди умел плевать и свистеть одновременно.

Опершись на кирку, он рассказывал Тесле про свою жизнь. Она не была легкой. В годы европейских революций и гибели урожая картошки в Ирландии его дед уехал в Америку. Он уехал из Бельтры в общине Мейо, древней провинции Коннокт, где у голодающих были зеленые губы, потому что они кормились травой.

— Деда я всего один раз в жизни видел трезвым, даже не узнал его, — рассказывал Педди.

Педди исполнился год, когда умерли и мать, и дед.

— Эх, мертвые! — покраснел парень и уставился в небо.

— У них было свое время, у нас — свое, — утешал его Тесла.

— Табачный пепел падал на меня, когда я был ребенком, — закончил ровным голосом свой рассказ Педди. — Меня нашли на руках у пьяной тетки. Табачный пепел падал…

Несколько лет о нем заботились соседи. Потом его подобрал католический приют для брошенных детей и в «сиротском поезде» отправил в Айову, на ферму.

«Пусть тебя усыновят!»

Педди скупым жестом простился с сестрой монахиней.

Потом выпрыгнул из поезда и пешком вернулся в Нью-Йорк.

Был чистильщиком обуви.

Был продавцом газет.

Дружил с другими чистильщиками обуви и продавцами газет.

— И вся эта дружба — херня, — рассказывал он позже Тесле.

Мальчик был водорослью, которую колышут приливы и отливы Манхэттена. Благодаря Педди Тесла познакомился с обратной стороной города. Педди шатался по борделям, где маленькие продавцы газет забавляются с девятилетними курвами. Он рос в водовороте популярных развлечений. Он восхищался Стивом Броди, сиганувшим с Бруклинского моста. Он восторгался терьером Джеком Андерхилом, который за полчаса задушил сто крыс в пивной дыре на углу Первой авеню и Десятой стрит. Боксер Салливан был его богом. Он помнил, как тот в первом нью-йоркском бою нокаутировал Стива Тэйлора через две с половиной минуты.

— Потом он победил ирландца из Ирландии Педди Райана всего лишь через одиннадцать минут, — с удовольствием вспоминал ирландский мнемоник.

Он преклонялся перед такими величинами, как Гуги Коркоран и Бабун Конноли из банды хиосов.

— Да он просто хвастается, — каркал прораб Браун. — А в остальном он хороший парень — работяга!

Педди декламировал уличные легенды так, словно пересказывал «Одиссею». Он был в восторге от Голубки Лиззи и Кроткой Мэгги, которые сошлись в смертельной схватке из-за элегантного сутенера Дэнни Дрискола. Вот последние слова Голубки Лиззи: «Я выцарапаю тебе глаза в аду!»

Педди слушал речи анархистов в Томпкинс-сквер. Он утверждал, что прошлогоднюю бомбу в чикагском Хаймаркете взорвали «Рыцари труда». Он кричал, что китайцы похищают белых женщин и держат их в рабстве. Он радовался, что конгресс запретил им въезд в Америку.

— А как иначе?

Однажды отчаявшийся Тесла позволил Педди затащить себя в бар, похожий на развалившийся театр. Там неистовый трубач тягался с пьяненьким пианистом. Публика долго аплодировала синим чулкам певицы. У нее был такой большой рот, что она могла петь две песни одновременно. Педди пытался заманить Теслу в комнаты за стойкой, где голые девки танцевали канкан. Скромная ироническая улыбка не помогла. Тесле пришлось отбиваться криком:

— Хватит, прошу тебя! Мне это не нравится!

Педди танцевал еврейское фаро в «Блошином мешке дядюшки Трикерса» и в «Зале самоубийц Мак-Гурка». Напившись, он влезал в негритянские бары, возвращаясь оттуда с фонарем под глазом. Прораб Обадайя Браун называл его «мой бычок».

— И я таким был, — демонстрировал он рассеченную бровь. Обадайя Браун щупал мышцы Педди и приговаривал: — Из тебя хороший боксер вышел бы.

Лицо Педди неожиданно оживилось.

— А ты хоть раз боксировал?

— Эх, какой у меня апперкот был! — гордо взмахнул кулаком прораб.

Утром, прежде чем начать, Педди набирал полные легкие воздуху. Он любил петь во время работы, и Джованни подпевал ему своим тенором. Черный португалец Жоакин вторил им басом. Иногда, когда они умолкали, Тесла рассказывал им о своем моторе. Рабочие слушали.

Молча.

Без усмешек.

Педди Мэлони в трезвом состоянии был нормальным. В пьяном виде в нем начинали бушевать бесы, явно старше его возрастом. Гребаные англичане. Гребаный дождь. Гребаный героизм. Гребаные легенды. Гребаная жизнь человеческая!

— Сколько тоски кроется за его матом! Сколько глупой тоски! — бормотал Тесла.

Однажды Педди явился на работу с похмелья. Отвернулся и блеванул на груду выкопанной земли. Разобравшись наконец, где он находится, Педди презрительно посмотрел на Джованни и Рокку: его отец родился в Америке. А эти — «сошли с корабля»!

Надо сказать, что Педди давно не переваривал Джованни и Рокку, и Тесла понял почему. Рокка продолжал болтать о своем будущем катере для ловли устриц. Рокка все время что-то говорил, и слова пропадали в механическом труде, взмахах заступа, ударах кирки.

— Весна! — недовольно бурчал Рокка.

Педди нахмурился:

— Чего это ты там болтаешь, толстяк?

Его глаз, уставившийся на Рокку, настоятельно требовал скандала. Сицилиец с отвисшей губой некоторое время смотрел на него.

— Что, проблемы? — задиристо оскалился Педди. — А, брюнетик?

Рокка не выдержал его взгляда и отошел в сторону.

— Да, проблемы! — вдруг произнес племянник.

Джованотто отставил лопату и выпрямился. Педди повернулся к нему. Потом молча бросился на него, но тут же отступил, схватившись за живот. Он поперхнулся, будто что-то хотел сказать.

— Не вытаскивайте нож! — вмешался Обадайя Браун. — Вся кровь вытечет!

— О боже! — шептал Тесла.

Джованни парализовало собственное внезапное решение и его исполнение. Он стоял спокойно, даже улыбался. Когда его уводили, он попирал стоптанными ботинками неожиданно ставшее свободным пространство.

Удивленный глаз Педди последний раз глянул на окружавший его мир. Потом он остекленел, запечатлев на роговице далекие окна.

40. Слепой тигр

После этого события Никола и прораб Браун закончили день в одном из «слепых тигров». Браун пил ром, Никола — пиво. Они говорили об аресте Джованни и смерти Педди.

— Страшно! — вздыхал Никола.

— Мы живем по законам подполья, — начал прораб. — Отец всегда говорил мне — стань! А я не хотел. Знаешь, брат у меня инженер. А я не захотел. Слонялся по Западу.

— Боже! Боже! — все еще не мог поверить Тесла.

— Грязная история. И все это гребаное американское недоверие. — Браун глянул расширившимися глазами на третий стакан. — Этот Педди дрался, но никогда не хватался за нож. А этот Джованни тихий. Но если драка, то вытаскивает нож. Вот тебе и на: разные правила взаимно уничтожаются. Крышку с насилия сорвало, и люди живут в аду.

В полумраке нелегальной таверны волосы Брауна приобрели неестественно желтый оттенок.

Официант унес стаканы. Принес новые. Браун ощупал шрам на брови:

— Я сидел в тюрьме. Из-за… — он злобно ухмыльнулся, — разных таких делишек. Но когда мужик заматереет, он, видишь ли, начинает думать иначе.

— Помнишь, как они пели? — не мог прийти в себя Никола.

Обадайя Браун в обычной жизни был человеком неразговорчивым, он считал, что лучше дважды ошибиться, чем один раз объяснить. А теперь он вдруг разговорился. Четвертое пиво сменил пятый ром. Браун вспомнил:

— В детстве у меня была нянька. Математику я знал лучше, чем брат. Теперь он сидит в кабинете, до потолка забитом книгами. А я живу вот так. — Он опять притронулся пальцем к шраму. — Он каждый раз зовет меня в День благодарения на индейку величиной с верблюда. А я не хожу.

Губы Брауна растянулись в издевательскую улыбку. Он оскалил зубы, которые были еще желтее, чем волосы, и многозначительно посмотрел на Теслу:

— Ты рассказывал мне о своем моторе. Думаешь, я не понимаю? А я понимаю! Я ведь учился. Это ведь просто. Выкидывается этот… коллектор, — кривясь, он выговорил непривычное слово, — и ток передается на большие расстояния. С чем не может справиться Эдисон. Не так ли?

Официант треснул кружкой пива перед Теслой и нежно опустил стакан рома перед Брауном. Браун понюхал напиток и подмигнул Тесле, которого удивила его памятливость.

— Ну, хватит об этом, — отрезал Браун. — Пора кончать. Я познакомлю тебя с братом. Он сумеет помочь тебе. Если уж мне не может…

Вокруг них дрались обезьяны в обносках и полуцилиндрах, ум которых сжег демон-ром.

— Мы живем на краю бездны, — кривился Обадайя Браун. — Живем по законам подполья. Но ведь хоть кто-то должен выкарабкаться.