Убей свою любовь - Марина Крамер

Тетка на мгновение умолкла, а потом вдруг ссутулилась и пошла из кухни, на ходу прикладывая к глазам платок и бормоча что-то под нос. Мне стало нестерпимо стыдно – я в детстве не вела себя таким образом, не дерзила, не «зубатилась», по теткиному определению, со старшими. Какой бес вселился в меня сегодня, было абсолютно непонятно.

Я встала и побрела в комнату тетки – мириться.

Тетя Сара сидела в кресле, повернутом к окну, и прижимала ко рту концы головного платка. Я подошла сзади и обняла ее здоровой рукой:

– Ну, прости меня... я ведь не думаю всех этих вещей, ты же меня с рождения знаешь...

– Да откуда мне тебя с рождения-то знать?

Эта фраза мне совершенно не понравилась – вот и отец часто оговаривался примерно в том же ключе.

– Ты что имеешь в виду? – Я попыталась заглянуть тетке в лицо, но она отворачивалась:

– Отстань, Сашка. Я тебе не мать родная. Как воспитал тебя Фима – так, значит, ему и ладно, меня кто спрашивал? Разве Сарино мнение его интересовало? А ведь я говорила – не учи девочку тому, что должен знать мальчик!

Она замолчала, скорбно поджав губы, и я с досадой поняла, что больше тетка не произнесет ни слова. Это выражение лица мне было знакомо еще с раннего детства. Примирение не состоялось, пора убираться к себе, признав поражение. Тетка всегда отличалась тяжелым, непримиримым характером, всегда стояла на своем до последнего, даже если видела, что не права. Зато в случаях ее правоты домашние получали такое поле битвы...

Настроение у меня окончательно испортилось, и я не нашла другого разумного решения, кроме как собраться и поехать в клуб. Правда, на сей раз я пообещала Никите, что вернусь часам к трем. Но телохранитель вдруг проявил невиданное прежде упорство:

– Я вас сам заберу.

– Да зачем? – попробовала сопротивляться я. – Вызову такси и прекрасно доберусь.

– Нет. Подъеду за вами к трем часам и буду ждать в такси – раз уж вам так хочется воспользоваться именно этим видом транспорта.

Пришлось вздохнуть и согласиться.

Варвар увидел меня сразу, едва я только вошла в полутемный зал. Как раз закончился первый номер, в котором стриптизеры показывали свою «визитку». Все отправились со сцены в гримерки, а Варвар спрыгнул в зал и, не обращая внимания на визжащих вокруг женщин, пошел прямо ко мне:

– Здравствуй, Саша.

– Привет-привет, – протянула я, глядя на него снизу вверх.

– Я не надеялся, что ты придешь сегодня.

– Это почему?

– Ну... не каждый же вечер, – проговорил он, но в голосе мне почудился легкий испуг – странно, с чего бы?

– А почему нет? Если финансы позволяют? Может, ты мне понравился? – Я не была уверена даже, что между нами что-то было, хотя... я вообще мало что помнила из вчерашнего.

– Я многим нравлюсь, – довольно самоуверенно заявил Варвар.

– И что – со многими у тебя... хм?..

– Зачем тебе это? – поморщился он. – И вообще – пойдем сядем в приват, я еще не скоро выхожу. Так хочется поговорить с нормальной женщиной, которая тебе в трусы не лезет.

Я никогда не считала себя дурой или наивной девочкой, а потому на эти слова никак не купилась – что-то подсказывало мне, что этот натертый маслом красавчик говорит их так же заученно и отрепетированно, как исполняет свои номера на сцене. И что делает это с каждой женщиной, готовой заплатить. Да, я тоже плачу ему – но я не обольщаюсь по поводу того, что буду для него той «единственной», ради которой он готов на все.

Мы пошли в тут самую приватную комнату, в которой были вчера, и менеджер – не Антон, какой-то другой – мгновенно прислал официанта с подносом, на котором возвышался бокал с коктейлем и бутылка минеральной воды. Я не очень хотела пить – от вчерашнего все еще побаливала голова, но Варвар вдруг нажал кнопку звонка и, когда официант вернулся, попросил принести ему такой же коктейль.

– Я хочу выпить с тобой за нашу встречу.

– Ты ж на работе, – усмехнулась я. – Или надеешься, что я оплачу всю ночь твоей работы?

– Зачем ты меня обижаешь? – В голосе и в самом деле сквозила обида, и мне стало неловко:

– Извини, это я так... ну, вырвалось, понимаешь? Не обижайся, я с удовольствием с тобой выпью.

Вкус коктейля показался мне сегодня странноватым, но я списала эти ощущения на остаточное похмелье. Действие напитка оказалось ровно таким же, как вчера – восхитительным и волнующим. И снова меня безудержно потянуло к крепкому мужскому телу, и вместо Варвара я опять видела мужа. В какой-то момент просто отключилась, но, придя в себя, обнаружила, что лежу на розовой тахте, заботливо укрытая меховым покрывалом, все вещи аккуратно сложены в кресле, а рядом на столике по-прежнему стоит бутылочка минералки. Сделав пару больших глотков, я села и потерла виски. Сегодня до меня ясно дошло – а ведь я изменяю Сашке с этим самым Варваром... Вчера я как-то не успела сделать подобного открытия, зато сегодня вся картина предстала передо мной в самых темных и неприглядных тонах. Я изменяю мужу. Эта фраза отчетливо прозвучала в голове, и весь ее смысл моментально дошел до моего чуть затуманенного почему-то сознания. Самое ужасное заключалось в том, что я не испытывала угрызений совести – никаких. Такое впечатление, что все эмоции отошли куда-то на второй план, уступив место только лишь физическому увлечению. Варвар – обычная проститутка, которой я воспользовалась, чтобы снять напряжение и хоть чуть-чуть утолить тоску по мужу. Глупо, но это факт. Ни за что в других обстоятельствах я бы даже не посмотрела в его сторону...

Наскоро одевшись, я вышла в зал и поискала глазами менеджера – за все надо расплачиваться, в том числе и за часы, проведенные в привате со стриптизером. Особенно – за это.

Сумма не казалась астрономической, но это для меня, не знавшей материальных проблем (сегодня я хотя бы четко видела, во что обходится мне маленькая женская шалость), однако для гражданок с рядовой зарплатой явно разорительная. Интересно, кто все эти женщины, что проводят здесь свой досуг? Ведь их много, и по некоторым отчетливо видно, что они отнюдь не дочери Билла Гейтса и не жены арабских шейхов – откуда им взяться в этом городе? Где же тогда они берут деньги, которые так азартно потом заталкивают за резинки стрингов этим накачанным и лоснящимся мальчикам? Эти вопросы роились в голове, как пчелы, и я никак не могла отделаться от ощущения, что тихонько схожу с ума, – с какой стати мне интересоваться подобными вещами?

Я бросила беглый взгляд на часы – половина четвертого, елки! Никита уже полчаса торчит в такси...

Телохранитель курил, облокотившись на капот машины, таксист внутри читал газету, включив лампочку. Когда я спустилась с крыльца, Никита, отбросив окурок, выразительно вскинул руку и постучал по циферблату часов:

– Опоздание считается допустимым и приличным только на пятнадцать минут.

– Не на свидание иду, – окрысилась я.

– Все равно неприлично, – он распахнул дверку такси и помог мне сесть. – Как сегодня себя чувствуете?

– Голова болит, – буркнула я, чувствуя прилив непонятной раздражительности.

– Много выпили? – сочувственно поинтересовался Никита. – Хотя так вроде не скажешь.

– Ты мне что – папа родной? – вконец озлилась я. – Сколько надо – столько и выпила!

Никита, однако, не обиделся, только ухмыльнулся еле заметно:

– Я вам лучше, чем папа. Телохранитель – это куда ближе к телу, чем все родственники. И только от него зачастую зависит, останетесь вы живы, здоровы и в порядке или нет.

Подобные проповеди я не раз слышала от папы – когда тот пытался убедить меня в необходимости охраны. Сегодня же меня злило абсолютно все, даже это вполне невинное и даже весьма традиционное высказывание.

– Так, все, закрой рот и дай мне пять минут тишины, – обрезала я и отвернулась так, чтобы не видеть лица Никиты.

Спала я отвратительно. Какие-то мучительные кошмары заставляли меня то и дело вскидываться в постели, вытирать лоб полотенцем и судорожно хлебать воду, большую кружку Никита предусмотрительно поставил рядом с кроватью. Да и физическое состояние, мягко говоря, отвратительное.

К утру я забылась некрепким сном. Краем сознания слышала, как бурчит что-то тетя Сара, звякая посудой в кухне, как ходит по комнате Никита, разговаривая по телефону, как за окном, приоткрытым из-за жары, ссорятся соседки, выясняя, чья же собака ухитрилась нагадить на разбитом у подъезда газоне. Промучившись часов до десяти, я решила, что лучше будет, если я встану и приму душ, а потом займусь чем-нибудь. Однако ни душ, ни чашка кофе, ни завтрак, к которому я почти не прикоснулась, не принесли облегчения. Настроение оставалось паршивым, все раздражало, а голова была по-прежнему тяжелой и словно набитой ватой.

– Никс, пойдем пройдемся, а? – жалобно попросила я, сжимая виски ладонями.

Никита критически оглядел меня и поманил за собой в ванную. Плотно закрыв дверь, он наклонился и начал пристально вглядываться в мои глаза.