Янычары. «Великолепный век» продолжается! - Наталья Павлищева

Жалел ли Селим об участии в заговоре?

И да, и нет. Жалел потому, что заговор оказался столь нелепым, но в глубине души понимал, что, появись возможность повторить, просто поступил бы умней и осторожней. Он не был против дяди, относился к Абдул-Хамиду с уважением, хотя и считал его слабым, даже собственноручная казнь султаном великого визиря не поколебала уверенности шехзаде в том, что дяде лучше быть улемом, чем султаном. Толковал бы себе Коран, а управление оставил более решительным людям.

В число этих решительных Селим, конечно, включал себя и свою мать Михришах Султан.

Вот кто сумел бы править, но ее даже управлением в гареме не наградили! Главная женщина – сестра Повелителя Эсме Султан. Чем Михришах Султан хуже? Ее откровенно побаивался даже отец самого Селима султан Мустафа III. Селим слышал разговоры, что султан даже с наложницами встречался тайно, чтобы только не узнала Михришах Султан.

Последнее «мужское» решение умиравшего султана Мустафы – назвать наследником своего брата Абдул-Хамида, сидевшего в Клетке, а не своего сына Селима, которому шел тринадцатый год. Почему султан так поступил? Боялся, что империей станет править Михришах Султан, или опасался бунта из-за такого правления? Скорее второе.

Но почему сама Михришах смирилась с решением мужа, что обещал строптивой женушке умирающий султан Мустафа? Селим невольно пытался это понять, много раз хотел спросить свою валиде, но так и не решился.

Зато теперь Михришах Султан взялась активно отвоевывать свои позиции. Пока это привело только к неприятностям, хотя, надо признать, смертельными они не стали. Невольно вспомнились слова древних: что нас не убивает, делает нас сильней.

Селим был готов извлечь урок из провала, готов даже посидеть в Клетке, кое-чему поучиться у мудрого Али Хикмета, но вот Михришах Султан…

– Я виновата в том, что ты оказался здесь, я сделаю все, чтобы Повелитель освободил тебя.

– Валиде, умоляю не вмешиваться. Вы навредите еще больше. Пусть все идет своим чередом, я заслужил опалу, я ее переживу.

– У меня везде есть свои люди, я буду знать о каждом шаге султана и смогу быстро вытащить тебя отсюда.

Селим недоверчиво хмыкнул:

– Что же они не предупредили вас, что Повелитель все знает, валиде?

– Он не знал! Если бы не предательство Кубата…

– Достаточно! – поднял руку шехзаде. – Прошу вас, валиде, оставим уже эту тему. Дядя не собирается держать меня здесь вечно, сказал, как только поймет, что я выбросил глупости из головы и готов учиться управлению рядом с ним, то выпустит.

Михришах Султан замерла. Выходит, все ее переживания были напрасны?! Абдул-Хамид все давно решил, он готов немного попугать племянника и вернуть его к нормальной жизни, даже готов обучать управлению империей. А она едва не плакала сначала от досады, потом от страха, а потом от благодарности за подаренную надежду. Внутри снова росла досада, но теперь уже на Абдул-Хамида, который позволил ей испытать страх и отчаяние.

– Я буду приходить часто.

– Валиде, разве вам позволено?

– Да, раз в неделю.

– В какой-то определенный день недели? – Селиму вовсе не хотелось, чтобы мать снова завела разговор о власти, и он старательно отвлекал султаншу на другое.

– Вот еще! – фыркнула Михришах Султан. – Неужели я буду подчиняться таким глупым правилам? Я буду приходить, когда захочу, и так часто, как пожелаю. Я валиде, и никто, даже султан, не посмеет запретить мне видеться с сыном.

Селим рассмеялся: он снова видел перед собой свою мать, готовую свернуть городские стены Стамбула, если понадобится.

В Старом дворце, конечно, далеко не так удобно, как в собственном, но Михришах Султан сумела устроиться, потеснив многих других одалисок. На завистливое ворчание и недовольство не обращала ни малейшего внимания:

– Пусть будут счастливы видеть меня так близко! Это им не удавалось при прежнем султане, не удастся и позже. К чему обращать внимание на ворчание ничтожеств, не сумевших даже завоевать положение при дворе?

В ее словах был резон, ведь попавшая в гарем Мустафы III совсем девочкой строптивая грузинка сумела не только стать икбал и кадиной, родив султану наследника, но и взять Повелителя в руки, вынудив его отчитываться о каждой встрече с наложницей. С тех пор как Михришах Султан стала валиде наследника, шехзаде Селима, султан встречался со своими одалисками тайно! Властная натура Михришах не терпела соперниц даже просто рядом.

Куда Эме до такой…

Сама девушка начала приходить в себя после получения нового статуса – рабыни. Нет, она ни в малейшей степени не смирилась, отказываясь признавать себя невольницей, но мысли о волнах Босфора из головы выбросила, разве только как о пути бегства домой.

Но вот бежать уже не очень хотелось. Бежать означало потерять надежду оказаться в объятиях любимого. Эме просто раздваивалась.

Одна ее половина смотрела вдаль на воду Босфора или моря с мечтой уплыть на Мартинику, во Францию, в Италию… куда угодно, лишь бы туда, где она будет считаться свободной. Даже рождалась фантазия пробраться во французское посольство, переправиться во Францию и уже оттуда приехать с какой-нибудь миссией в Стамбул, чтобы свободно увидеть Селима.

Но вторая половина грустно констатировала, что это невозможно. Даже если удастся сбежать и добраться до Франции, не оказавшись снова в плену у пиратов, даже если она станет королевой Франции, Селим для нее будет потерян. Единственная возможность принадлежать шехзаде – подчиниться воле его валиде. Какой бы ни была Михришах Султан, Эме ей благодарна, ведь именно султанша купила ее у пиратов и предназначила своему сыну.

Думая о Селиме, Эме ужасалась: а вдруг с ним что-то случится?!

Но Михришах Султан после переезда принялась активно обустраиваться и наводить в Старом дворце свой порядок, чем страшно досаждала не только одалискам, но и евнухам: она командовала, приказывала, распоряжалась… Это означало, что у шехзаде все или почти все хорошо. Будь это не так, едва ли беспокойная валиде занималась своими делами, а не делами сына.

Конечно, Михришах Султан занималась делами сына, она ежедневно посещала Селима в Клетке, за несколько дней переносила ему половину библиотеки (делая вид, что забыла передать еще одну совершенно необходимую шехзаде книгу, причем передать только лично, она навещала запретную территорию так, словно была хозяйкой и там), доставила два сундука с одеждой, множество мелочей, большей частью совершенно ему ненужных, и каждый день передавала сладости, которые Селим тут же раздавал евнухам.

Оставленные почти без присмотра слуги и Эме с Далал жили сами по себе.