Валькирия рейха - Михель Гавен

Во время ужина в парадной столовой замка Хелене сидела по правую руку от фон Грайма, надменная, сдержанная, затянутая в парадный мундир, при орденах, изысканно причесанная – единственная женщина среди присутствовавших. Когда на ажурном балкончике для музыкантов появились оркестранты и полились волнующие звуки штраусовских мелодий, генерал фон Грайм встал, предлагая Хелене руку.

– Позвольте, фрау Хелене, пригласить вас потанцевать, – церемонно проговорил он. Бесшумно они скользили по начищенному до блеска паркету в свете хрустальных люстр и множества свечей в канделябрах. Чуть позднее появились приглашенные для офицеров дамы, и зал наполнился их щебетаньем и шелестом шелковых одеяний. Вальсируя с фон Граймом, Хелене уголком глаза наблюдала за Эрихом. Он сидел за столом, один, его ближайшие соседи, в том числе и фон Лауфенберг, давно выбрали себе «подруг» и присоединились к танцующим. Эрих пил шампанское и, не скрываясь, непрерывно следил взглядом за Хелене и фон Граймом. Затем, усмехнувшись, встал, огляделся и через весь зал направился к стоявшей с группой штабных офицеров высокой блондинке с соблазнительно-округлыми формами, выгодно подчеркнутыми легким, открытым платьем. Хелене с трудом удержала себя от того, чтобы не вертеть головой, но почувствовала, как беспокойство одолевает ее. Добром явно не кончится. Двадцатилетний капитан-летчик, красивый и элегантный, произвел на блондинку должное впечатление: она оставила своих прежних кавалеров, отдав предпочтение Эриху. Хартман провел ее в самый центр зала, где танцевали Хелене и фон Грайм, не обращая внимания на то, что остальные старались держаться немного поодаль, чтобы не мешать генералу и его знаменитой партнерше. Хартман, видимо, был не настроен деликатничать. Тесно прижимая к себе девушку, он завертел ее по кругу и, прекрасно понимая, что Хелене видит их, не стесняясь, нахально «знакомился» со всеми ее прелестями. Блондинке, как казалось, это нравилось: она заразительно смеялась. Ее не в меру громкий смех вызвал неудовольствие генерала. Фон Грайм поморщился и сердито оглянулся на Хартмана. Тот сделал вид, что не заметил. Улыбаясь и сохраняя внешне полное равнодушие, Хелене злилась про себя: ее обуревала ревность, кроме того, она считала весьма рискованным для молодого летчика столь развязно вести себя в присутствии фон Грайма. Она знала, что барон не поощряет подобного поведения и последствия сегодняшнего развлечения могут сыграть пагубную роль в дальнейшей карьере Хартмана. Он раз и навсегда дискредитирует себя в глазах генерала, и это лишит его будущего. Такая перспектива, считала Хелене, была до обидного несправедливой. Она высоко ценила Хартмана как летчика. А тут такая глупость! Она понимала его. Она уловила в его взгляде еще во время ужина ревнивое раздражение: его выводило из равновесия, что он не может к ней подойти и открыто, не тая их близких отношений, и выразить чувства, которые к ней испытывал. Его злило, что он должен был все время стоять в стороне, довольствоваться второсортными красотками, а не ею. Она была недоступна. Она была в кругу, куда ему путь был заказан: в обществе генералов и высших офицеров. Она принадлежала военной аристократии. Хелене Райч не могла позволить себе танцевать с капитаном, тем более ее подчиненным. Но сейчас она готова была бросить фон Грайма, лишь бы Эрих оставил ту. Ее фантазия тут же нарисовала ей любовную картину, как после бала Эрих будет нежиться в постели, в объятиях этой полногрудой шлюхи. Забыв об осторожности, она во все глаза смотрела на танцующую рядом с ними пару и замечала, что, лаская прелести девицы, Эрих нет-нет, да и поглядывал в ее сторону, словно спрашивал: ну, как тебе это..

И тогда, чтобы не выдать разгоравшегося в ее душе гнева, Хелене отводила взгляд. Как он не понимает?! Ведь не могла она, командир полка истребителей, отказать в танце своему начальнику, тем более, у него сегодня день рождения.

– Хелене, – донесся до нее голос фон Грайма, – вы, кажется, не слушаете меня.

Как? Хелене встрепенулась. Он что-то говорил ей? Она действительно не слышала ни единого слова. О чем?

– Вы чем-то взволнованы? Побледнели. Может быть, душно? – участливо продолжал выспрашивать генерал. Что ж, он и вправду озадачен и встревожен. Ей не в чем упрекнуть его: фон Грайм всегда был внимателен к ней и чуток. Но черт бы побрал его чуткость сегодня. Сейчас не до него, ох, как не до него!

– Извините, герр генерал, – начала было она, но в этот момент Хартман поднял на руки свою партнершу и на глазах у всех вынес ее из зала, целуя в губы.

– Извините, герр генерал, – повторила Хелене каким-то чужим, сдавленным голосом, останавливаясь, – Мне в самом деле немного душно. Если позволите, я пройдусь по воздуху.

– Конечно, – генерал проводил ее к столу, – может быть, выпьете прохладительного, Хелене? Вы беспокоите меня.

– Нет-нет, спасибо, – она заставила себя улыбнуться, – я уверена, все скоро пройдет. Необходимо подышать… Я выйду на улицу.

– Конечно. Но будьте осторожны. Вокруг охрана, но все же.

– Благодарю, господин генерал. Еще раз, извините. В такой день для вас..

– Не стоит, Хелене, – фон Грайм благородно склонил голову, – Я понимаю, как вы устаете.

Нет, он ничего не понимал. Что ж, это даже к лучшему. «Я никогда, – убеждала она себя, – не опущусь до того, чтобы следить за ними, меня это не касается, меня это не волнует, совершенно!». И все же, вопреки ее воле, ноги сами неслись вслед за ушедшей из зала парочкой. Где они? Куда он унес ее? Люстры, канделябры, зеркала – все это мелькало вокруг, когда она почти бегом проходила через залы, но больше не волновало ее. Где же они? Вот какая-то маленькая комната, похоже, будуар, дверь приоткрыта. Послышалось, или, в самом деле, оттуда доносятся какие-то звуки, как будто стоны, сладостные, упоительные стоны?.. Нет! Ну, кто сказал, что это они? Мало ли, кто из присутствующих пожелал тут уединиться. Бестактно вторгаться. «Стой.. – она удерживала себя. – Ты можешь оскорбить людей.» Но нет. Ей уже не остановиться. Дверь распахнута. О, боже, так и есть! Чтобы не закричать, она зажимает себе ладонью рот. Прямо у входа небрежно брошены шелковое платье и парадный китель, украшенный орденами. Девица лежит на мягком персидском ковре, устилающем пол, крепко обхватив коленями Эриха, он тискает ее голые груди, обливаясь потом, с закрытыми глазами. Споткнувшись, Хелене, чтобы не упасть, хватается руками за стену: у нее нет сил сделать хотя бы шаг ни вперед, ни назад. Со стоном наслаждения Эрих переворачивает девицу на бок, на мгновение открывает глаза и.. видит ее.. Усилием воли она заставляет себя даже иронически улыбнуться, сохраняя хотя бы внешнее спокойствие, а после уходит, неторопливо, с достоинством, но сама не чувствует ни собственных ног, ни пола под собой – словно повисла в пустоте. Она слышит, как он вскакивает, что-то зло говорит оторопевшей девице, быстро одевается, но это уже не вызывает никаких эмоций. Хелене идет по залам, ловя свое отражение в старинных зеркалах. Интересно, как называются эти комнаты, кто здесь жил, какие секреты хранят эти стены? Она старается отвлечься от мрачных мыслей. Нет никакого смысла сейчас возвращаться к фон Грайму, надо немного успокоиться, прийти в себя – генерал не должен догадаться, что у нее что-то случилось. В одном из залов она слышит грубую брань. Кто это разошелся? Войдя, Хелене обнаружила, что какой-то офицер в форме СС, с погонами гауптштурмфюрера, разъяренно машет пистолетом перед лицом невысокого, хрупкого человека в штатском, на смертельно бледном лице которого отпечаталось выражение отчаянной, обреченной решительности, он весь напрягся, как струна.

– Вы не поняли моего приказа? – кричал взбешенный офицер, – в таком случае, я вас расстреляю!

С завидной выдержкой человек в штатском ответил:

– Если вы меня расстреляете, я тем более ничего не пойму.

Хелене подошла к ним.

– Фамилия? – строго спросила она офицера. Побелевший от возмущения эсэсовец недоверчиво оглядел ее с ног до головы, но, увидев полковничьи погоны на плечах фрау, спрятал оружие, отдал честь и представился:

– Гауптштурмфюрер Хаук, комендант Алупки.

– А это кто? – Хелене кивнула на штатского.

– Смотритель музея, фрау, – доложил эсэсовец.

– Я – полковник Люфтваффе, Хелене Райч, – дабы у коменданта не осталось никаких сомнений на ее счет, представилась Хелене, – по какому поводу вы здесь устроили шум, комендант? Вы разве не знаете, что барон Риттер фон Грайм, командующий авиацией Восточного фронта, сегодня празднует во дворце свой день рождения? Вы решили осчастливить его скандалом в качестве подарка? В чем дело?

Комендант явно смутился:

– Понимаете ли, – начал сбивчиво оправдываться он, – этот тип, – он указал на смотрителя, – вчера отказался прислать мне раму для картины.