Фиолетовая гибель - Владимир Владко

У Фреда два друга: Клайд Тальбот и Джеймс Марчи. Оба они очень милые и предупредительные, особенно Джеймс, кажется, они называют его Коротышкой. Смешное прозвище и не слишком уважительное, но оно очень подходит к Джеймсу: он и правда маленький и коротенький, да еще и с круглым лицом, на котором торчит, как приклеенная, кудрявая бородка. Зачем он носит ее? Наверно, для оригинальности, теперь это модно, бородки начали носить еще битники. Но Джеймс Марчи не битник, в нем нет и тени пошлой развязности, которой отличаются эти самоуверенные молодые люди. Наоборот, он такой скромный и застенчивый. Иной раз он только укоризненно моргает своими голубыми глазами, когда Фред скажет какую-нибудь сомнительную остроту или невпопад разразится комплиментом. Но теперь Фред давно уже не говорит комплиментов Мэджи, хоть ей очень хотелось бы услышать их даже невпопад, все равно.

Клайд Тальбот другой. Он серьезнее и как-то даже суше, чем маленький Джеймс Марчи и, уж конечно, чем Фред. С ним всегда держишься немного напряженно, потому что кажется, что он будто изучает тебя, сравнивает с кем-то. И его выпуклые зеленоватые глаза смотрят при этом так внимательно, что можно растеряться. Он, пожалуй, даже красивый, Клайд Тальбот, но от него веет холодком, должно быть, потому, что он говорит слишком вежливо, рассудительно, с мягкими, плавными жестами. В общем, он интересный, но всегда чужой, какой-то посторонний, совсем не то что Фред. Даже когда Фред сердится и раздражается, он остается самым милым и хорошим, близким и родным, на него нельзя обижаться, потому что он пересердится, и снова будет ласковым, и можно будет взять руками его красивую голову, погладить подстриженные ежиком светлые волосы и тихо спросить, будто ничего и не было:

- Ты уже не сердишься, Фред, милый?

И он обязательно ответит:

- Нет, бэби-долл, конечно, нет!

Это он изобрел для Мэджи такое ласковое имя "бэби-долл" детка-куколка. И когда Фред говорит это имя, говорит только для нее одной - потому что ведь это совсем секретное имя, его никто больше не знает и не должен знать,- у Мэджи слабеют руки и ноги, и к сердцу приливает теплая волна, и тогда все можно, все дозволено, и Мэджи ни в чем не может отказать своему Фреду... Только теперь Фред редко говорит ей имя "бэби-долл", словно позабыл его, и это так печально, что и слов нет...

...Шофер автофургона уже несколько раз посматривал на свою молчаливую пассажирку, забившуюся в угол кабины и грустно смотревшую синими глазами на кусты и деревья, которые мелькали за окном или медленно проплывали в отдалении от заброшенной дороги как полузабытые воспоминания. Наконец он спросил, не поворачивая головы от ветрового стекла:

- Что-то, мисс, не очень, я вижу, праздничное у вас настроение. Ваши друзья, как ехали сюда, смеялись, шутили, допекали друг друга остротами. А вы как воды в рот набрали.

Мэджи встрепенулась. В самом деле, чего это она пригорюнилась? Она едет к Фреду и его друзьям, все будет хорошо, она уверена в этом.

- Нет, нет, что вы! - почти искренне возразила она. Просто я задумалась. И, наверно, немножко устала от самолета. Я очень рада, что еду по таким незнакомым местам.

- Ну то-то,- успокоенно отозвался шофер.- Да мы, заметьте, уже скоро и приедем. Вон, глядите, справа и горы показались. А там, около леса, и та долинка, где они поселились.

- Где, где горы? - с интересом спросила Мэджи, всматриваясь в даль.- Я что-то не вижу.

- Да вот, смотрите, они похожи на далекие рваные облака на краю неба. Сразу, конечно, и не заметишь без привычки. Вон там! В жару они всегда такие, как в дымке.

Правда, в туманной дымке над горизонтом будто висели неясные очертания гор. Они поднимались далекой грядой и в самом деле были похожи на застывшие обляка, которые растянулись по самому краю неба. Горы... Но почему же они словно повисли в небе, и кажется, что между ними и застывшей на краю земли едва заметной полоской леса нет ничего, кроме дрожащего, мерцающего, колеблющегося в полуденной истоме воздуха?.. От жары, сказал шофер? Разве так бывает?..

Мэджи смотрела на горы, похожие на облака, на еще далекий лес, зелень которого проступала все яснее и яснее по мере того, как приближалась к нему машина. Там Фред и его друзья, к которым она едет. Может быть, следовало сначала написать письмо о приезде? Впрочем, куда могло бы дойти это письмо? Ведь шофер сказал, что там нет ничего на добрый десяток километров. И потом, она так торопилась, когда внезапно решила, что должна поехать к Фреду. Должна, потому что тогда все выяснится... А что может выясниться? Ведь все будет хорошо, она совершенно уверена в этом!

Но в глубине сердца Мэджи маленьким темным клубочком таились неясные, непонятные ей самой сомнения; она не хотела думать о них, не хотела и все же думала, потому что чувствовала, как они копошатся в ней, словно крохотные надоедливые червячки, и заполняют ее неосознанной тревогой.

15

После завтрака, во время которого Джеймс Марчи почти не прикасался к еде, возбужденно пересказывая Фреду Стапльтону то, что неожиданно произошло в его палатке уже вслед за их первым посещением, друзья закурили. Но на этот раз никто из них не почувствовал того приятного, беззаботного настроения, которое обычно возникало у них в лагере после вкусного, мастерски поджаренного шеф-поваром бекона с яйцами, острого салата и дымящегося кофе с хрустящими гренками и вареньем из айвы. Мешало странное ощущение, будто что-то не сделано, не выяснено, оно не уходило, а даже словно усиливалось, как бы нависало над ними. Казалось, что для этого нет никаких особых оснований: в самом деле, в палатке Джеймса Марчи почему-то оказались мертвые муравьи и бабочки и даже полевая мышь. Пусть это произошло из-за загадочной плесени. Ладно. Ну и что же? Почему вся эта история должна портить им настроение? Ведь и плесень, и муравьи, и мышь - чистая случайность, которой могло и не быть, и она никого ни к чему не обязывает, особенно в этой привольной идиллической обстановке.

"А может быть,- думал Клайд,- причина именно в обстановке, которая навеяла им за эти дни легкое, ничем не омраченное, совершенно беззаботное настроение? И тут вдруг появилась какая-то несуразная плесень из космоса, если верить утверждениям Коротышки, и эта плесень губительно действует на насекомых и мышей. И кто ее знает, до чего такое губительное действие может дойти, ежели Коротышка прав и в том, что у плесени продолжается мутация?.. Черт возьми, и зачем вся эта штука приключилась с ними? Честное слово, взять бы и уничтожить фиолетовую дрянь, которая портит всем настроение! Так разве с Коротышкой можно повести об этом речь? Как он взбесился перед завтраком, когда зашел полушутливый разговор об уничтожении плесени! А ведь она и вправду может быть опасной... И тогда все равно... Должно быть, и в этом тоже таится причина неприятного ощущения, даже наверно".