Балтийская трагедия: Агония - Игорь Львович Бунич

конвоев два-три эсминца, чтобы отгонять от транспортов торпедные катера и подводные лодки.

Много раз порывавшийся взять слово капитан 1-го ранга Египко наконец его получил. Из выступления начальника штаба флота герой-подводник с недоумением отметил, что все подводные лодки распределены по конвоям и должны будут следовать в надводном положении среди транспортов и эсминцев. Это казалось ему настолько диким, что он на какое-то время позволил эмоциям вырваться наружу.

— Товарищ командующий! — почти закричал он. — Мы же с вами договаривались, что лодки будут заранее развернуты в завесах для прикрытия сил флота и транспортов! Где это видано, чтобы подводные лодки шли в конвоях?! Если авиация налетит, что от них останется?!

— Товарищ Египко, — прервал его командующий, — в армии не договариваются, а выполняют полученные приказания! Ваши лодки самостоятельно не дойдут до Кронштадта. Все подорвутся на минах.

— Как это не дойдут! — возмутился Египко. — Всегда доходили, а сейчас не дойдут? Мины что, только сегодня появились на фарватерах? Мы уже два месяца между мин ходим!

Он посмотрел на капитана 1-го ранга Трипольского, но тот молчал, опустив глаза.

Обстановку разрядил адмирал Пантелеев, который заметил, что пару-другую лодок действительно неплохо бы послать в прикрытие, чтобы застраховаться от неожиданного появления крупных надводных кораблей противника. Хотя данных, что немецкие крейсера готовятся помешать эвакуации Таллинна пока нет, но кто его знает что им взбредет в голову в последний момент.

— Хорошо, — согласился командующий, обращаясь к Египко, — согласуйте этот вопрос с начальником штаба. Но не больше двух-трёх лодок. Шхерные фарватеры закрыты, южный — закрыт. Возвращаться в одиночку будет очень тяжело.

Неожиданно для присутствующих слово взял Уполномоченный ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР Владимир Бочкарёв. Его хорошо знало все командование флотом и побаивалось. Бочкарёв был очень известной личностью, которую вполне можно было назвать отцом-основателем Эстонской Советской Социалистической Республики. Занимая в свое время пост советского полпреда в Таллинне, Бочкарёв вместе с двумя авантюристами из Коминтерна Карлом Сяре и Михаилом Россом фактически организовал в Эстонии прокремлёвский государственный переворот. В результате этого переворота Эстония лишилась независимости, а Бочкарёв стал своего рода её наместником, «умиротворяя» Прибалтику вместе с Вышинским и Деканозовым.

Подручные Бочкарёва — Сяре и Росс вкупе с Лауристином, с энтузиазмом стали приводить Эстонию в «социалистический» вид, проводя массовые аресты, расстрелы и депортации. То, что они в итоге своей кипучей деятельности сбегут к немцам, Бочкарёв не мог себе представить и в кошмарном сне. Однако, именно так и произошло, и Бочкарёв справедливо предполагал, что на «большой земле», когда он туда доберется, его ждут крупные неприятности.

В Наркомат Иностранных Дел, который был филиалом НКВД, Бочкарёв попал из ЦК ВЛКСМ, то есть из другого филиала НКВД, и хорошо знал советскую политическую логику. Переход к противнику Сяре и Росса будет воспринят однозначно — из преступной группы предателей двое сбежали, а двое просто не успели. Не успели он и, скажем, Лауристин. Правда, с началом войны, повинуясь острому инстинкту, который позволил ему пережить две смертельные чистки в ЦК комсомола и одну в Наркомате Иностранных Дел, Бочкарёв ещё в июле направил в Москву несколько предупреждений о ненадежности руководителей компартии Эстонии, осторожно намекая на то, что оба являются гитлеровскими агентами. Однако из Москвы не последовало никакой реакции на эти предупреждения, а сейчас, когда его дружки сбежали к противнику, он и сам оказался в весьма дурацком положении. И даже ожидал ареста прямо в Таллинне. Тем более что аресты, особенно в последние недели, шли масштабно и круглосуточно. Проводились они по особым спискам, присланным из Москвы, которая была озабочена тем, чтобы в руки немцев не попали ещё уцелевшие представители политических, военных и интеллигентных кругов «буржуазной» Эстонии. Подавляющую часть предполагалось ликвидировать на месте, но кое-кого Москва требовала вывезти на предмет дачи показаний. Например, героя войны за независимость Эстонии, трижды кавалера «Креста Свободы», бывшего начальника генерального штаба Эстонской республики генерал-лейтенанта Реека.[7]

Бочкарёв нисколько бы не удивился, если бы и его фамилия оказалась в этих списках, тем более что его отношения с Наркомом внутренних дел Куммом были весьма прохладными, и что Кумм по своим каналам докладывал в Москву, можно было только гадать.[8]

Теперь, когда уход из Таллинна стал фактом, необходимо было вывезти из столицы Эстонии массу секретнейших документов, касавшихся главным образом предвоенной деятельности различных советских ведомств, готовившихся к осуществлению сталинской мечты об освободительном походе в Европу. Нападение Гитлера несколько отодвинуло эту мечту по времени, но все политические разработки никак не могли попасть в руки немцев. Их надлежало вывезти, хотя за последние два года их накопилось не менее кубического километра.

— Товарищ Трибуц, — туманно начал Уполномоченный ЦК и Совнаркома,— вы продумали план эвакуации партийно-государственного актива Эстонии?

— Приглашаю всех на крейсер «Киров», — ответил командующий. — Там места хватит на всех.

Но как раз на крейсере «Киров» никому из «партийно-государственного» актива уходить не хотелось. Всем было ясно, что немцы приложат все усилия, чтобы утопить именно крейсер «Киров», чья громада подобно граниту будет притягивать к себе все бомбы, торпеды и мины противника. Хотелось чего-нибудь понезаметней и побыстроходнее. Идеалом можно было считать эскадренный миноносец.

- Я хотел бы, — продолжал Бочкарёв, — получить в свое распоряжение эсминец. Речь идет об эвакуации секретных документов государственной важности.

Игнорировать требование Уполномоченного ЦК Трибуц не мог.

— Хорошо, — вздохнул адмирал. — Вы получите эсминец.

— Я хотел бы, — настаивал Бочкарёв, — конкретизировать этот вопрос. Какой именно эсминец будет передан для эвакуации аппарата ЦК и Совнаркома?

— Эсминцы разделены между главными силами, силами прикрытия и арьергардом, — заметил адмирал Пантелеев. — Где именно вы бы хотели находиться во время перехода?

— Я не разбираюсь в подобных вопросах, — ответил Бочкарёв.— Мы бы хотели попасть на корабль, который не оказался бы втянутым в морской бой с противником.

— В данных условиях, — раздраженно сказал командующий, — никто вам такой гарантии дать не может. В бой могут быть втянуты все корабли...

Адмирал прервал свои объяснения и обратился к Раллю:

— Юрий Фёдорович, вы сможете разместить группу товарища Бочкарёва на одном из своих эсминцев?

— Разве что на «Володарском», — ответил адмирал Ралль. — На «Калинине» я иду сам, «Артёма» ещё нет и неизвестно в каком состоянии он придет. Так что милости просим на «Володарский».

Взрыв снаряда где-то поблизости тряхнул и подбросил «Пиккер», вернув всех к мрачной действительности.

Адмирал Трибуц