Лес мертвецов - Жан-Кристоф Гранже

— Это точно?

— По крайней мере, за последние полгода они не встречались с одним и тем же человеком. Впрочем, обе они мало с кем общались. Первая была помолвлена. С учителем, вьетнамцем по происхождению. Вторая недавно развелась. Брак длился два года. Детей не было. И она жила с тем толстяком из лаборатории.

— Вы допросили ее бывшего мужа?

— Жанна, ты говоришь мне о рутине. А эти убийства совсем другого масштаба. В них нет ничего рутинного, усекла?

Да уж, она усекла.

Лес кусает тебя…

— Все говорит о том, что это расчетливый убийца. Несмотря на все его зверства, голова у него холодная. Он выбрал себе жертву. Выследил ее. Гнался за ней, пока не застал ее врасплох в подходящий момент. И все это — по причинам, известным ему одному.

— Не может быть, чтобы вы ничего не нашли.

Тэн снова прислонился к стене рядом с почтовыми ящиками.

— Ладно, — признался он. — Кое-что у нас есть.

— Что?

— Аутизм.

— Объясни.

— Я подробнее узнал о центре, где работала первая жертва, Марион Кантело. Туда принимают только детей с первазивными расстройствами развития, а это обычно означает синдром аутизма.

— И какая тут связь с Нелли Баржак, второй жертвой? — спросила она с наигранным простодушием. — Или с убийцей?

— Насчет Баржак понятия не имею. Но вывернутые ладони убийцы могут быть симптомом аутизма. Он перемещается на четвереньках, выворачивая ладони назад.

Были и другие симптомы. Ей снова почудился голос Феро: «Реверсия местоимений. Повторение вопросов. Эхолалия. И даже лицо: вы заметили, как оно исказилось, когда заговорил другой».

Сам того не зная, Тэн напал на след Хоакина.

«Оно» у него внутри.

— И что ты об этом думаешь?

— Трудно сказать. Я выяснил, что гипотеза об убийце-аутисте несостоятельна. Он недостаточно организован, чтобы подготовить такие убийства. А главное, человек с подобным расстройством может стать агрессивным, если почувствует угрозу, но он не способен совершить преднамеренное убийство.

— И амниоцентез тут ни при чем?

— Нет. В лаборатории «Павуа» не выявляют таких генетических аномалий. Не доказано, что аутизм вообще связан с генами. Специалисты расходятся во мнениях.

— Вернемся к первой жертве. Может, в детстве убийцу помещали в этот центр?

— Ну да. Только и здесь нас ждет тупик. Наш клиент — взрослый человек. Значит, туда он мог попасть не меньше двадцати лет назад. А в то время центр еще не существовал.

Тэн похлопал по почтовым ящикам. Они были из дерева и походили на скворечники, какие развешивают в садах.

— А что с надписями?

— Ничего нового. Впрочем, тут я ни на что и не рассчитываю. Убийца придумал новый язык. Никакого смысла в нем нет. Даже если эти знаки напоминают какой-нибудь алфавит.

— Подожди заключения экспертов.

Тэн пожал плечами:

— А что еще мне остается?

Он снова принялся расхаживать взад-вперед, но уже не так нервно и решительно. Похоже, они возвращались в пространство размышления.

Смутных ощущений. На стадию субъективных впечатлений.

— Я нюхом чую, — признался Тэн, — что за всем этим есть какой-то общий фон. Как бы возвращение к первобытным временам. Человеческая деградация. Место преступления всегда напоминает о ритуале жертвоприношения. Все происходит на парковках, в подземных помещениях, то есть в пещерах. В этом смысле сегодняшняя мастерская отлично вписывается в общую картину.

— Почему?

— Сама увидишь. Еще одна деталь. По мнению патологоанатома, кости жертв разбивали кремнем. Или каменным орудием. Кроме того, их ломали, чтобы высосать костный мозг. Похоже, этот тип в самом деле принимает себя за первобытного человека со склонностью к каннибализму. И тут возникает связь со специальностью Франчески Терча. Все вместе отсылает нас к чему-то допотопному, незапамятному. Даже аутизм можно рассматривать как возвращение к доисторическим временам…

Жанна нетерпеливо перебила его:

— Так пошли?

Свирепо улыбнувшись, Тэн спросил:

— Тебе ведь это нравится?

— Что нравится?

— Холодное мясо.

Жанна взвилась:

— Не больше любого другого.

— Рассказывай. Ладно, идем.

— Нет, погоди. По-твоему, я похожа на любительницу падали?

Тэн обернулся. Теперь в его улыбке сквозила нежность:

— Ты разве не замечала, что ты… малость мрачновата?

— Мрачновата? Вовсе нет.

— Скажем, шутницей тебя не назовешь.

— Все зависит от настроения.

— Спорим, ты не знаешь ни одного анекдота?

— А вот и знаю. Сколько хочешь.

— Ну валяй.

Жанна задумалась, взвесив всю нелепость ситуации. В двух шагах от места преступления она ломает голову, пытаясь припомнить анекдот. Но ей хотелось доказать этому придурку, что она не такая. Кровожадная судья. Одинокая женщина. Чокнутая с мрачными мыслями. Пережившая травму девчонка, которая до сих пор считает про себя в безмолвном лесу…

— Знаешь, в чем разница между системой автоматической поливки и женщиной, которой предлагают заняться содомией?

— Не знаю.

— А нет никакой разницы.

Жанна медленно повертела головой, как система автоматической поливки, прицокивая:

— Це-це-це-це-це…

Тэн расхохотался.

— Идем. Полюбуемся бойней.

21

Первый зал заполняли расставленные по полкам головы, каждая из которых иллюстрировала отдельную эпоху, выражение лица и сферу деятельности. Здесь были представлены кинематографисты, телевизионщики, политики. А главное — пращуры рода человеческого. Были тут и керамические головы без кожи, с прорисованными шпателем голыми мышцами.

— Смотри, куда ноги ставишь.

Жанна шла вслед за Тэном среди этой диковинной фауны. Полицейские, стараясь ничего не свалить, тянули вдоль полок заградительные ленты. Все задевали друг друга локтями, стоял вязкий запах гончарной глины, стружки и химикатов.

Второй зал выглядел еще причудливее.

Вдоль стен выстроилось войско оранжевых тел, застывших в самых разных позах. По краям каждой фигуры, словно эластичная аура, висела бахрома из того же материала. На полу лежали полые торсы, гибкие руки и ноги. Формы. Жанна вспомнила, какую технику здесь применяют. Сначала скульпторы вылепляют тела из глины, потом покрывают их оболочкой из эластомера. Полученный отпечаток позволяет изготовить силиконовую статую.

Третий зал был местом жертвоприношения.

Тэн обратился к криминалистам в белых комбинезонах:

— Вы не могли бы оставить нас на минуту?

Те молча покинули помещение. Жанна вошла следом за Тэном. Зрелище ее потрясло. Первое, что приходило в голову, затмевая даже ужас от увиденного, — сегодня первобытные люди, истинные герои древних времен, лично явились на праздник. Жертва и на этот раз была подвешена вниз головой посреди помещения, вот только теперь ее окружали люди в звериных шкурах, неподвижные и безмолвные. Волосатые охотники с нависшими лбами и мощными челюстями, взвалившие на плечо лань или вздымавшие нанизанную на гарпун рыбу. Держались они смиренно и вместе с тем торжествующе. Гоминиды, гордые тем, что им вновь удалось восторжествовать над природой.

— Охренеть, — прошептал Тэн.

Жанна ограничилась кивком. Задержав дыхание, она вгляделась в жертву. Женщина была обнажена.

Подвешена к потолку за ногу. Убийца использовал уже существующую систему блоков, которой пользовались, чтобы подвешивать готовые скульптуры. Женщина и сама походила на раскрашенную статую. На белой коже выделялись синеватые гематомы и черные кровоподтеки. Свободная нога загадочным образом подогнута к животу, как у бегуна на старте. Неуместная деталь: судмедэксперт уже вставил ей в ухо термометр, чтобы измерить температуру барабанной перепонки.

Жанна продолжила осмотр. Убийца распорол жертве живот до самого лобка и вывалил внутренности так, что они свесились до земли. Под их завесой виднелось распухшее, побагровевшее лицо. И зияющая рана в горле…

Она попыталась воссоздать картину преступления. Возможно, убийце помешали — он не успел завершить свой ритуал. Но нельзя исключать и вероятность того, что он изменил свой модус операнди. Так или иначе, он не снял жертву с потолка и не расчленил ее. Лишь вырвал куски мяса на ляжках, в паху, на ягодицах. Наверняка чтобы их сожрать.

На полу остались следы крови, ошметки плоти и жил. Кости и хрящи, обглоданные, высосанные.

Сегодня ночью не было ни костра, ни варварского барбекю. Людоеду пришлось довольствоваться сырым мясом.

Жанна огляделась. Над развешанными инструментами и изделиями на полках виднелись кровавые знаки. Подобия деревьев с разными ветвями, составляющие бесконечное множество иксов и игреков. Эти повторяющиеся кадры еще больше напоминали хромосомы в кариотипе.