Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души - Джеймс Холлис

Зрелые отношения

Итак, отношения – это постоянный парадокс, та область, в которой порой соперничают законный личный интерес и интерес другого. Эти отдельные программы не обязательно враждебны и даже не антагонистичны, ибо в здоровые отношения каждая из сторон вступает для того, чтобы всегда с готовностью протягивать руку помощи другой. Зрелые отношения – те, в которых каждая сторона принимает ответственность за индивидуацию партнера. Когда подобный настрой присущ обеим сторонам, тогда даже случайный крен к разбалансированным отношениям, обусловленный комплексами, оказывается тут же выправлен или забыт. Когда же такой интенциональностью наделена только одна сторона, тогда отношения будут неуравновешенными и будут склоняться к конфликтам и вероятному разрыву. Такое определение зрелых отношений выглядит делом разумным и даже легким, но только на словах. На деле же все намного сложней, поскольку такой высокий уровень зрелости потребует немало от каждого из нас. Если я могу вполне оправданно допустить, что Другой здесь не для того, чтобы сделать за меня мою работу по жизни, однако намерен поддерживать мои усилия в этом, тогда я сделаю гигантский скачок к расчистке завалов, захламляющих и ослабляющих отношения. К сожалению, немало людей незаметно впадают в контролирующие формы поведения, напуганные перспективой того, что их внутренний ребенок окажется без заботы со стороны Другого. Или же боятся того, что Другой повзрослеет и, заслышав призывный зов трубы, отправится в свое собственное путешествие, оставив их в одиночестве. Вот так и получается, что мы, так сильно ценящие отношения, часто оказываемся не способны подняться до азбучной истины, характеризующей настоящую близость, а именно, что прочность отношений не может быть выше уровня зрелости каждой из участвующих сторон.

Когда ко мне на сеансы психотерапии приходят семейные пары, самый первый вопрос, который я задаю себе в уме: каков уровень их эмоциональной зрелости. Совершенно очевидно, что эта зрелость – не обязательно функция возраста и житейского опыта. Это скорее функция личностной силы и, если воспользоваться несколько старомодным выражением, силы характера. Как ни печально, на тот момент, когда большинство супругов обращаются за помощью к психотерапевту, ячейка общества оказывается порядком потрепанной, накоплены взаимные обиды, добрая воля исчерпана, уступив место азартному обмену упреками. Психотерапия в случае некоторых пар может даже повлечь за собой ухудшение отношений, потому что такие вооруженные вылазки причиняют новые, порой непоправимые раны. Помнится, в старой песенке Карли Саймон превозносятся доверие и открытость: как это хорошо, когда двое во всем доверяют друг другу. Правда, в последнем куплете певица с грустью признается: «Хотела бы я не знать кое-каких твоих секретов». Так что не стоит переоценивать даже такую вещь, как «открытость в отношениях». Впрочем, не хочу, чтобы меня обвиняли в том, будто я потворствую скрытности, можно со всем основанием полагать, что материал, даже оставленный под спудом, все равно даст протечку в ходе повседневной жизни и отравит воздух, которым дышит семья.

Оценивая силу взаимоотношений, на самом деле, в первую очередь, смотришь, силен ли сам человек как личность, достаточно ли он зрел, чтобы принять на себя ответственность за свою жизнь. Все с готовностью кивают головой утвердительно и указывают на те сферы в своем внешнем мире, за которые они действительно отвечают, притом вполне успешно. Но часто ли они снимают мерку с несоразмерной величины своих эдемских ожиданий, переносимых на партнера? Никто из нас не свободен от глубинной, архаической фантазии, будто другой способен сделать так, что наша жизнь заработает на нас, наделит смыслом, принесет облегчение былым ранам и, если повезет, избавит от тягот взросления и последующей взрослой жизни. Теневая задача здесь поистине способна обескуражить кого угодно, поскольку придется сделать шаг в край сомнений и тревоги, принять более широкую дефиницию самого себя и окончательно признать тот факт, что мы были и продолжаем быть одинокими, радикально одинокими в этом мире, особенно в отношениях с другим человеком.

Если верить старой поговорке, лучше быть одному, чем хотеть быть одному. Но когда общая тональность масскульта сводится к тому, как найти «магического другого» или как развлечься, чтобы поменьше оставаться одному, мы понимаем, что за суетой нашей переполненной событиями и встречами жизни кроется Тень одиночества. (Один мой коллега-психотерапевт как-то сказал мне следующие слова: «Я занимаюсь психотерапией с другими, чтобы легче сносить собственное одиночество».) Есть и еще одна поговорка на ту же тему: «Лучшее лекарство от одиночества – это уединение». Уединение – образ жизни, при котором мы вполне представлены сами себе, той разношерстной, но приятной компании внутри нас и, следовательно, совсем не одиноки. Как это ни парадоксально, возможность уединиться – единственный верный признак благополучных взаимоотношений. Мое умение быть терпимым в отношении к себе, когда я действительно предоставлен самому себе, – это предвестник моей способности находиться в неагрессивных, ненарциссических отношениях с другим человеком. И правда, очень странный парадокс: теневое требование терпимости к самому себе напрямую связано с теневым вызовом терпимо относиться к инакости Другого. Кто бы мог подумать?

Таким образом, прогноз для любых взаимоотношений основывается на этой теневой дилемме, а именно: могу ли я ужиться с собой как я есть? Если нет, то как можно ожидать, что сможет или должен кто-то другой? Когда одна или другая сторона отстранилась от самости, от подлинного признания и принятия страхов и надежд своего экзистенциального одиночества, тогда все это немыслимое месиво будет вываливаться на Другого. Не удивительно, что мы так ценим близость в отношениях, притом что на поверку она оказывается очень хрупкой. И что удивляться, что мы с вами, шагая в шумной толпе, становимся все более и более одиноки.

Говорят, что интровертам легче удается выстроить свой внутренний мир, может быть, это так, может, и нет, однако экстраверты, от природы склонные дорожить взаимными связями и заряжаться от них, куда более рискуют переложить бегство от себя на других. В любом случае без внутренней жизни, то есть без связи с личностной непреходящей реальностью, без чувства внутреннего водительства мы будем раскручивать все более и более обструктивную динамику, переносимую на партнеров, на словах горячо любимых. Все это мы прекрасно знаем, но только не желаем слышать. Куда проще переложить вину на кого-то еще или поискать Другого получше.

Сам себе психолог

Для развития внутренней жизни понадобится обзавестись психологическим складом ума. Что это означает? Значит ли это, что я смогу эффективнее анализировать Другого и, возможно, манипулировать этим знанием в своекорыстных целях? Вот это уж точно теневое искушение! К слову, как раз поэтому люди, наверное, и берутся изучать психологию, впрочем, не всегда отдавая себе отчет в таком мотиве. Скорее, психологический склад ума требует, чтобы я задавался вопросом о каждом своем порыве, каждом поступке, каждой подмеченной закономерности: «Откуда, из какого места внутри меня пришло это?», «Когда мне уже приходилось быть здесь раньше?», «На что похожи эти ощущения?» Несмотря на то, что жизнь вечно меняется и каждое мгновение неповторимо, наша интрапсихическая история накладывает все те же старые отпечатки на новые мгновения. Быть самому себе психологом – для этого потребуется такая непрерывность внимания, что мы скорей готовы махнуть на все рукой, чем прикладывать столько усилий.

Вернемся снова к нашим приятелям Тому и Салли. Когда Салли начинает наезжать, он замыкается в себе. Когда Том закрывается, она сразу паникует и тогда уже не подбирает выражений. Откуда взялось это па-де-де, что раз за разом проигрывается в их отношениях? Эти два человека, искренне убежденные, что любят друг друга и что их любовь взаимна, не могут выйти на арену интимности, чтобы не активировать то самое исторически сложившееся энергетическое поле, которое составляет наше чувство Я и чувство Другого. Том, сам того не желая, проецирует на партнера по супружеству некую часть своей личной истории, связанной с женщинами, в первую очередь – с бесцеремонной, навязчивой матерью. Когда Салли начинает действовать ему на нервы, эта архаическая история перекидывается в настоящее. Для ребенка первая линия обороны – спасаться бегством от грозящей опасности. Вот почему этот во всем остальном сильный взрослый человек рефлективно соскальзывает к архаической защите и отступает. Для Салли такое поведение активирует ее проекцию отсутствующего, отвергающего родителя. Фактически же это комплекс заряжает ее на ожидание, что ее вот-вот отвергнут. В этот момент она переносит на Тома всю прошлую тревогу, муку и гнев, которые ребенок просто не в силах выразить, и они снова пускаются вскачь по замкнутому кругу.