Сад.Притча - Роуч Майкл

- Так-то оно так, но ты не забудь прибавить, что намерение этого «не помогающего помощника» принести вред обязательно доставит кое-кому те же самые неприятности, которые он надеется доставить теперь своему начальнику. И этот кое-кто - помощник собственной персоной.

- Но ведь для меня и помочь-то ему нет никакой возможности, - проговорился я, - ведь чтобы хранитель библиотеки смог принять мою помощь и счесть меня полезным, он сам должен был бы приносить пользу другим в прошлом.

На этот раз Гунапрабха гневно стрельнул в меня глазами:

- Ты ходишь по самому краю бездонной пропасти; ты держишь у самых губ чашу со смертоносным ядом. Ты готов прийти к поистине греховной мысли - мысли, которая сбила с толку столь многих из тех редких счастливцев, что сумели дойти до того понимания, которого ты достиг в этом Саду.

- Вроде бы и говоришь ты все правильно. Да, если мы видим, что кто-то страдает, то происходит это только потому, что он совершил поступки, произнес слова или имел мысли, которые посеяли отпечаток в его уме, - отпечаток, который заставляет его видеть себя страдающим.

И значит, это правда, что каждый несет полную персональную ответственность даже за самую малую толику боли, которую когда-либо испытает. Также верно и то, что если мы попытаемся уменьшить их страдания и нам удастся принести им некоторое облегчение, то они почувствуют эту поддержку и ее результат только потому, что переживают созревание в своем уме другого, позитивного отпечатка, плод которого воспринимается ими как вещь, именуемая облегчением.

- Но если ты сделаешь из всего этого вывод, что мы не обязаны изо всех сил стараться помогать другим, утешать и облегчать страдания ближних, что не в этом состоит наша первейшая и даже абсолютная обязанность, что не в этом заключается сама причина, высший смысл нашего существования, то ты, друг мой, ошибся Садом. Все, что ты изучил в этом святом месте, не пошло тебе впрок, ты обманул ее ожидания, ты обманул ожидания наставников, что учили тебя здесь, ты обманул ожидания всех тех, кто в будущем смог бы воспользоваться полученными тобой знаниями, но больше всего ты обманул самого себя, попусту растратив свое человеческое рождение. Ты - самое слабое звено! Вдумайся в мои слова, ведь ты уже начал осознавать их правоту.

И я действительно сердцем почувствовал ошибочность той мысли, которой чуть было не позволил утвердиться в своем уме. Гробовая тишина повисла после такой бури эмоций обыкновенно столь сдержанного и немногословного наставника. Некоторое время было слышно, как он пытается выровнять дыхание. Наконец он взял себя в руки и продолжил:

- Возможно, ты теперь спросишь меня, в чем же причина того, что подавляющее большинство живых существ так цепляется за идеи, касающиеся их мира и их жизни, которые столь очевидно ошибочны, вредны и разрушительны для нашего всеобщего счастья. Что же заставляет людей, должен спросить ты, питать все эти помыслы, которые столь очевидно и столь эффективно разрушают именно то самое счастье, ради которого предпринимаются все их действия, разговоры и размышления? Ответ заключается в том, что мы позволяем себе все время держать в голове некую идею, которая в корне противоположна тому, что действительно приносит нам счастье. Ты уже узнал вкус истины, теперь ты знаешь, что действительно обусловливает наш мир, является его причиной, а значит, можешь себе представить, что именно то, как ты мыслил прежде, и то, как продолжает мыслить большая часть человечества, вызывает появление в уме наиболее вредных из всех кармических отпечатков.

Я боялся пошевелиться, опасаясь, что Учитель Гунапрабха не захочет продолжать разговор, а мои вопросы так и останутся безответными. Он продолжал сидеть, опустив взор, и отсчитывал на четках какую-то неизвестную мне молитву. Внезапно он снова взглянул на меня своими огромными круглыми глазами и сказал:

- Спрашивай.

Я собрался с духом и продолжил с того места, где вспышка его гнева прервала ход моих мыслей.

- Вы так много говорили о семенах-отпечатках, посеянных в моем уме моими же прошлыми действиями и мыслями, вы убедительно продемонстрировали, как они могут влиять на мое личное восприятие.

Но вы также все время намекали на то, что они создают весь мой мир в целом. Объясните мне, имеете ли вы в виду также и внешний физический мир, среду нашего обитания? Неужели эти отпечатки так сильны, что могут определять те элементы нашего физического мира, которые являются причиной нашего страдания?

- Назови такое страдание, и мы посмотрим, - удостоил меня ответом наставник.

- Как-то раз я путешествовал на Восток, - начал я свой рассказ, - и посетил две очень похожие и вместе с тем не похожие друг на друга страны. Они расположены на одной параллели, имеют практически одинаковый климат - им поровну достается дождей и солнечного света, - почву и рельеф. Я видел, что в обеих странах выращивают одну и ту же зерновую культуру, не помню сейчас уже какую, порой даже из одних и тех же семян. И все же когда она, пусть это будет кукуруза, вырастает в первой стране, то мука, в которую ее перемалывают, похоже, совсем непитательна, к тому же она низкого качества, всегда какая-то грязная, а люди, которые ее едят, остаются тощими и выглядят изможденными, иногда они даже заболевают от такой скудной и некачественной пищи. А в соседней стране мука получается здоровой и сытной, население выглядит упитанным и пышет здоровьем. Помню, что и одни и те же лекарства действуют там по-разному; в первой стране они не лечат - скорее калечат, а то бывает, что еще и убивают; во второй же любой препарат действует в точности так, как написано в инструкции по его применению: и лечит, как надо, и побочных эффектов не вызывает.

Откуда ж такое различие, в чем провинился народ целой страны?

Причина опять-таки в лишении жизни. Люди первой страны в прошлом убивали живых существ, а их счастливые соседи этого не делали. - Я ненадолго задумался и продолжил: - Все, что говорилось до этого момента о действиях и тех кармических следах, которые они оставляют, создало у меня впечатление, что мы несем персональную ответственность за те семена, которым мы позволили попасть в почву нашего ума. В результате я пришел к выводу, что отпечаток может быть оставлен только в единичном уме. А теперь вы говорите о самом мире, о мире как таковом, об окружающей среде, в которой вместе живет великое множество людей. Уж не намекаете ли вы на то, что один огромный отпечаток может разделить большая группа людей?

- Они разделяют не отпечаток, - сказал Гунапрабха задумчиво, как бы признавая важность моего вопроса. - Скорее дело в том, что эта группа людей в прошлом предприняла - именно как группа - какие-то благие или вредоносные действия. Каждый член группы, таким образом, посеял схожий, хоть и различающийся в деталях мировой отпечаток, который по мере созревания заставляет их ощущать совместную реальность, как, например, плохой урожай в отдельно взятом регионе мира. При этом сила влияния этого неурожая на каждого из них слегка варьируется вследствие различных обстоятельств - например, индивидуальной мотивации - совершения общего действия в том самом прошлом. Этим, кстати, объясняются и внешние признаки отдельных наций, - продолжал он, - и те невидимые и на первый взгляд произвольно проведенные линии между странами, которые называются границами, и крайняя нищета по одну сторону такой границы, и чрезмерное благоденствие по другую.

- Значит, если две страны станут воевать, - продолжил я, - и если солдаты этих стран перебьют друг друга, то каждый гражданин любой из этих стран, который активно поддерживал эту бойню, посеет в своем уме индивидуальный отпечаток от совершения убийства.

- Верно, - ответил монах. - Каждый, кто поддерживает такие действия, даже отсиживаясь в глубоком тылу, получает такой же четкий и глубокий отпечаток от совершения убийства, как и тот, кто спускал курок на передовой. Коллективная карма, чего же ты хочешь.

Это мгновенно навело меня на новую мысль, и я спросил в волнении:

- Значит, даже если какой-то стране угрожает другая, даже если войска подходят к ее границам, чтобы уничтожить мирных жителей, и эта страна наносит превентивный удар, убивая солдат приближающейся вражеской армии, чтобы спасти своих граждан, то каждый гражданин все равно получает в своем уме след от совершения убийства.

- Ну да, - ответил наставник и пристально посмотрел на меня. Его большие круглые глаза стали такими огромными, что лоб почти исчез.

Я и сам чувствовал, что мои мысли стали на вес золота, и, ободренный, продолжал:

- А ведь отпечатки этих актов убийства в будущем заставят этих граждан испытать серьезную угрозу их жизни, скажем…

- Скажем, наступление на их страну вражеской армии, - подхватил он со страдальческой улыбкой.

- Итак, можно сказать, - заторопился я, чтобы не упустить свою мысль, - что сама эта вражеская армия, которая угрожает стране, была создана мировыми отпечатками, созревшими в уме граждан этой страны, а посеяны были эти отпечатки в прошлом, когда они коллективно совершили акт убийства. Так?