Правда об Ираке или Битва в Месопотамии - А. Уткин

Каковы максимально точные цифры иракской армии? Для определения этих цифр министр дал своим генералам восемь дней. 12 декабря 2001 г. Фрэнкс и Ренуар с пухлыми папками возвратились в Пентагон. Строгая секретность сохранялась в прежнем объеме – того требовал президент.

Фрэнкс задал своему начальству два вопроса: можно ли сократить сроки подготовки и можно ли рассчитывать на ведение боевых действий меньшими силами? Министр Рамсфелд ответил положительно на оба вопроса. Со своей стороны министр задал свои вопросы: можно ли рассчитывать на надежный камуфляж, на скрытность подготовки на Ближнем Востоке? За счет чего можно увеличить фактор неожиданности? Как можно «обойти» Саддама в вопросе места и времени удара? Что будет стоить дороже всего американской армии?

Глава СЕНТКОМа не желал в духе Санта-Клауса раздавать лишь приятные обещания. Трезвый расчет обязателен. По его мнению, основные силы американской армии не смогут прийти в Персидский залив незаметно, об этих перемещениях можно будет легко узнать не только из разведданных, но даже из газет. Неизбежны затраты – дешевым перемещение огромных сил на Ближний Восток быть не может.

Министр решил приоткрыть карты. Задумавшись, Рамсфелд сказал генералу, что в отношении выступления против Ирака речь может идти даже о ближайшем мае или даже апреле. Оба сидевших напротив генералы напряглись. Ведь еще совсем недавно те же люди им говорили, что экстренности нет. А теперь оказывается, что Белый дом думает об ударе наступающей весной. Фрэнкс был шокирован. Честно говоря, столь быстрая смена декораций его раздражала. Он желал стопроцентных решений, оправдывавших его подготовку.

Но Рамсфелд был человеком другой породы. Через неделю – 19 декабря 2001 г. он в третий раз вызвал лидеров СЕНТКОМа в Пентагон и снова выразил свое неудовлетворение медленной работой. Характер типа А преодолеть было невозможно. Но армия есть армия, а министр обороны высказывает не суждения, а приказы. Неудовольствие Рамсфелда привело к тому, что генерала с четырьмя звездами призвали в личное имение президента Буша в Кроуфорд, штат Техас. «Я поеду туда только с вами», – сказал Фрэнкс Рамсфелду. «Мне стоило большого труда наладить контакт Фрэнкса с президентом», – признался позже министр.

Рамсфелд + Фрэнкс

Строго говоря, именно с этого момента Рамсфелд сближается с Фрэнксом, и пара, которой предстоит взять Багдад, начала выстраиваться в боевом порядке. Они все больше проводят времени вместе и во многом достигают взаимопонимания. Но уже в тот первый визит в Кроуфорд Дональд Рамсфелд обыграл своего партнера-генерала: «Президент приказал вам прибыть в Кроуфорд одному».

На тот момент важнее всего было то, что происходило в политически расколотом Пакистане. Президент Буш прислал к президенту Пакистана Мушарафу директора ЦРУ Джорджа Тенета, крупного мужчину, с покрытым оспинами лицом. Тенет постарался напугать Мушарафа. «Мы не нашли признаки атомного оружия в Афганистане, но мы обнаружили восемь способов, на основе которых Саддам Хусейн мог завладеть ядерным оружием».

Оставалось всего несколько дней до Рождества 2001 года, но рождественские блюзы не несли умиротворения. В администрации Буша сторонниками вторжения в Ирак становятся вице-президент Чейни, министр обороны Рамсфелд, заместитель министра обороны Пол Вулфовиц, начальник штаба вице-президента Чейни «Скутер» Либби. (Формируется и своеобразная оппозиция, которую возглавляют лидеры госдепартамента Пауэлл и Армитэдж.) А в Тампе упорные планировщики в военной униформе создают детальный план вторжения в Ирак, ориентируясь на грядущую весну.

Кроуфорд, дом президента

Искусственное озеро, небольшой дом, современная архитектура, небольшой штат обслуживающего персонала и охраны – именно здесь, в своем поместье Кроуфорд, жил значительную часть своего президентского срока Джордж Буш-младший. Теперь у него была реальная власть – впервые за столетие республиканская партия в 2004 г. во второй раз подряд завладела Белым домом, сенатом и палатой представителей. Так было только во времена после победы Севера над Югом в гражданской войне.

Произошла немыслимая прежде концентрация колоссальной по объему власти. Центром этой правящей миром власти является Совет национальной безопасности (СНБ), в который входит президент США и его ближайшие помощники. У этого органа было больше ресурсов, мощи, прерогатив, способности применять силу в любом краю планеты, чем у любого правителя в мировой истории.

Напомним, что СНБ первых сорока пяти лет существования концентрировался на центрах Советского Союза. После «холодной войны» данный орган, чьи полномочия не подтверждает и не оценивает даже конгресс, обрел буквально невообразимую силу. И при этом мало кто специально обращает внимание на этот находящийся как бы в тени орган, работающий ежедневно и принимающий решения, касающиеся всего мира. Те, кто входил в СНБ, являли собой самую влиятельную элиту современного мира. Теперь члены СНБ практически игнорировали внешнюю реакцию, они проявляли безразличие в отношении мира за пределами американских границ. Поразительна эта «безнаказанность» работы органа, членов которого не нужно было проводить через процедуру парламентских слушаний.

Как главный распорядитель тогдашнего американского Совета национальной безопасности, Кондолиза Райс была ближе к президенту, чем любой из ее предшественников на посту советника президента по национальной безопасности. По ее собственному признанию, она проводила до шести-семи часов в день рядом с президентом страны. Более того, она как бы стала «неофициальным» членом семьи президента, проводя с этой семьей воскресные обеды, проводя в этой семье отпуск.

Вот ее собственная оценка своего босса: «Этот президент обладает стратегическим мышлением в большей мере, чем какой-либо другой президент, которого я видела. Время от времени что-нибудь в разведывательных оценках провоцирует его мыслительный процесс и подвигает на уточнение стратегического курса. Я видела много подобного в летней резиденции, в Кемп-Дэвиде и в его ранчо в Техасе. Мы сидим и работаем над очередной проблемой, а он вдруг и говорит: „Вы знаете, я сейчас подумал... ситуация в Китае...“ Это нечто люди не понимают, говоря о президенте. Потому что, если вы не сидите рядом с ним в Овальном кабинете, вам этого не увидеть»[109].

(Во многом перекликается мнение еще одного наблюдателя, видевшего Белый дом обоих Бушей, – Колина Пауэлла: «Буш 43 похож на Буша 41 своей готовностью действовать, но для 41-го это был процесс, которому предшествовали предварительные размышления, в то время как 43-й руководствовался больше внутренней инерционной навигационной системой, а не интеллектом. Он знает во многом то, что он хочет делать и что он хочет услышать по поводу того, как достичь задуманного».)

Представления Райс об оптимальной работе СНБ были выработаны еще в годы ее работы в СНБ Буша-старшего, где ее учителем был тогдашний советник – Брент Скаукрофт (самый влиятельный президентский советник в США после Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского). Скаукрофт входил в элиту, внутри которой апологеты и антагонисты текущего курса вели негромкую, но важную борьбу. И примечательно то, что именно секретарь СНБ его отца, Дж. Буша-ст., – Брент Скаукрофт стал весьма ожесточенным антагонистом курса СНБ президента Буша-младшего.

Сам Скаукрофт определил свою борьбу как выступление «традиционалистов» (которых он возглавляет) против пришедших с Бушем-сыном «трансформистов», прагматиков, выступивших против неоконов. Как борьбу интернационалистов против приверженцев односторонних действий, людей, победивших в «холодной войне», недовольных стратегией борцов «с террором» в Аравийских пустынях, в песках Месопотамии.

«Неоконы» же стремились расколоть прежнее единство американской элиты, стремясь оттеснить триумфаторов 1991 года от рычагов фантастической власти Вашингтона. Признаки этой борьбы налицо. Общеуважаемого Брента Скаукрофта при Буше-младшем не назначили даже на во многом декоративный пост главы президентского Совета по внешней разведке. В Кроуфорде требовали абсолютной лояльности.

Скаукрофт замечает, что проблема в «абсолютной вере, в мотиве столь благородном, что отныне все содеянное в отместку – О.К., поскольку речь идет о правом деле». Анализ Брента Скаукрофта однозначен: от традиционных отношений с союзниками до событий в тюрьме Абу Грейб – чем меньше моральной двусмысленности в твоем мировоззрении, тем лучше, тем спокойнее ты можешь оправдать свои действия.

Еще одна проблема согласно взглядам Скаукрофта проистекает из того факта, что «если вы верите в то, что ваши деяния – абсолютное благо, тогда грехом будет отходить от уже намеченного и взятого курса». Это означает, что абсолютизм либо создает опасные политические решения, либо, в противном случае, он делает Соединенные Штаты открытыми к обвинениям в лицемерии. Скаукрофт: «Например, вы выступаете в защиту тезиса об экспорте демократии и при этом вы обнаруживаете себя в объятиях таких лидеров, о которых можно сказать что угодно, но только не то, что они привержены демократии или готовы отстаивать демократические идеалы где-либо. Абсолютные истины невозможно подвергать сомнению; невозможно одновременно практиковать прагматизм и полностью загораживаться от критики».