Драго - Сара Брайан

тогда она смогла увидеть, что сделал с ним ее отец, помимо дыр, которые он оставил на его груди.

Она увидела, что мышечная масса, которая когда-то была у него, исчезла. Его красивая итальянская смуглая кожа теперь имела серый оттенок, глубоких мешков под глазами не было, и самое большое изменение она увидела в его глазах. Они стали менее красными, более карими, но, закрыв глаза, она представила их такими, какими они сияли раньше, - красными огненными кольцами, которые были устремлены в ад.

Люцифер не ввел его в кому; он отправил его в ад, и эти глаза видели бездну.

Ее отец всегда оставлял шрамы на своих жертвах, но больше всего он любил изменения в глазах человека после того, как он их ломал. Она называла это... меткой Люцифера.

Кэт всегда могла увидеть его, как в случае с Хлоей, но в этот раз она пропустила его, как и в прошлый раз...

...Все еще плача за дверью, она слышала, как стало смертельно тихо, пока шаги не стали все ближе и ближе к двери в подвал. Проведя большую часть своей десятилетней жизни за этой дверью, она узнала, чьи шаги чьи, и те, что приближались, принадлежали дьяволу.

Она быстро побежала вниз по ступенькам, но как только она оказалась в трех шагах от низа, появилась рука, толкнувшая ее на бетонный пол подвала.

Все вокруг помутилось, она попыталась бороться, ползая по холодной земле в надежде вырваться.

— Нет! — закричал Доминик. Его молодое разбитое тело упало со ступенек, но, будучи самым сильным из братьев и уже выдержав побои, которые он и близнецы получили, чтобы защитить ее, он был единственным, кто еще был в состоянии, когда он выпрямился, пытаясь схватить мужчину, который шел за ней.

— На этот раз ты не сможешь защитить ее от меня, — прошипел Люцифер, прежде чем ударить его тыльной стороной ладони по лицу, повалив его на землю вместе с сестрой. Прошло некоторое время с тех пор, как он схватил ее, и ему не терпелось сделать это снова.

Когда Дом попытался встать, чтобы снова бороться, Люцифер несколько раз пнул его, куда посчитал нужным.

Кэт пробралась под кровать в крошечное пространство под матрасом, удерживаемое старой ржавой рамой. Со слезами на глазах она смотрела, как ее брата пинают снова и снова.

Их отец, наконец, перестал бить Доминика в жестоком месте между тем, когда он уже не мог двигаться и прямо перед тем, как потерять сознание. Что бы дьявол ни собирался сделать, он хотел, чтобы Доминик стал свидетелем этого.

Она посмотрела в ореховые глаза Доминика. Они все еще были упругими, но с каждым шагом Люцифера к ней они все больше приближались к грани разрыва. Она закричала, глядя, как туфли становятся все ближе и ближе, когда рука опустилась вниз, выхватывая горсть ее волос.

Боль, которую она почувствовала, когда ее вытащили из-под кровати, была невыносимой, но она не могла сравниться с тем, что было дальше... Если есть дьявол, то должен быть и бог, потому что, к счастью, она не выдержала боли, потеряв сознание всего после пары ударов.

Одно в их отце было то, что он не получал никакого удовольствия, если не мог видеть их глаза, желая увидеть страх в них, когда ломал их.

Однако Кэт не заметила, что когда Доминик наконец смог подползти своим поврежденным телом к ее маленькому бессознательному телу, он подхватил ее на руки и обнял, как в детстве.

После двадцати долгих лет пыток Люцифера он был несокрушим... он наконец сломался, и дьявол даже не присутствовал, чтобы увидеть это...

...Как и Драго, она узнала о переломах своего брата только позже, а когда узнала, то поняла, что это были совсем другие переломы. Это был такой вид перелома, как при переломе кости, только когда кость заживает, часть, где она сломалась, становится крепче.

Пытаясь сдержать слезу, которая грозила упасть, она почувствовала что-то на другой стороне фотографии. Перевернув ее, она прочитала слова на листке бумаги, приклеенном на обратной стороне.

С днем рождения, Драго. С любовью, Лео.

Она улыбнулась, увидев Драго во всей красе. В конце концов, у него было сердце. Перевернув фотографию, она собиралась повесить ее обратно на стену, когда заметила лицо, которое не увидела с первого взгляда, потому что сосредоточилась только на Драго.

Слеза, которую она сдерживала, упала и брызнула на фотографию над лицом, на котором были черно-синие глаза.

Сэл.

Двадцать три

Я ненавижу тебя за это

Драго постучал только один раз, прежде чем войти в кабинет Луки, надеясь, что он здесь, ожидая найти босса или, может быть, консильери с ним, но чего он не ожидал, так это Марию.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Она только подняла бровь.

— Тодд был моим личным телохранителем, или ты уже забыл?

Не в настроении слушать ее выходки, он сосредоточился на том, зачем пришел, и сел напротив своего подчиненного.

— Ван-Шот (прим: оригинал «One-Shot») пытался убить Катарину.

Лука, который до этого жутко молчал, затягиваясь сигаретой и находясь в своем собственном маленьком мире, размышляя, внезапно вынырнул из него.

— Что ты сказал?

— Он пытался убить Катарину. — Во второй раз слова прозвучали резче. — Он промахнулся мимо ее сердца на секунду.

Отодвинув сигарету от губ, он нахмурил брови.

— Ван-Шот не промахивается.

Драго снял куртку, обнажив пулевое ранение.

— Технически, он не промахнулся.

Лукка сидел теперь на своем стуле, сделав пару ударов, просто уставившись на кровь на рукаве рубашки на пуговицах.

— Он не целился в голову, — заявил он, похоже, уже зная, что убийца этого не сделал.

— Нет, в ее сердце.

— Подходит, — пробормотала Мария.

Посмотрев на нее, он решил, что девушки, должно быть, на верном пути.

— Кэт использовала слова «поэтическое правосудие».

— Мне кажется, что Ван-Шот любит театральные постановки. — Она не удержалась и снова прокомментировала: — Он не только убил Карузо, но и пытался убить Лучано... как и в прошлый раз, когда он убил одного из наших, он пошел на Лучано, только в прошлый раз ему это удалось.

В комнате воцарилась тишина, Лука глубоко вдохнул. Казалось, что-то щелкнуло в его сознании.

— Он сводит счеты.

Каждый инстинкт в теле Драго пришел в состояние повышенной готовности, предупреждая его о грядущей опасности.

— Только на этот раз счет не равный.

Начальник кивнул.

— Нам нужно будет